 |
| НГ-Религии | Протоиерей Всеволод Чаплин | 16.12.2010 |
3 декабря 
вступил в действие Закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности». Бурная дискуссия, сопровождавшая его разработку и принятие, утихла. Но религиозным общинам теперь придется, не без сложностей и опять-таки не без дискуссий, принимать непростые решения.
Во-первых, предстоит выбирать — брать ли здания в собственность или оставлять их в пользовании (большинство храмов, мечетей, синагог, дацанов и других религиозных зданий, как известно, сейчас находятся в собственности государства или регионов, но используются верующими). Конечно, стремление закрепить право собственности вполне логично. Тем более что бессрочный договор пользования может быть расторгнут в одностороннем порядке и без объяснения причин.
Но собственник должен нести ответственность, объем которой будет со временем увеличиваться. В первую очередь это касается поддержания и охраны архитектурных памятников. Необходимость заботиться о них прописана в упомянутом законе. Впрочем, базовым в данной области является Закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», новая редакция которого прошла первое чтение в Госдуме и в любой момент может пройти второе.
Сегодняшняя версия этого законопроекта предполагает обязанность собственника содержать памятник, вести противоаварийные и ремонтные работы, поддерживать в благоустроенном состоянии прилегающий земельный участок и так далее. Невыполнение этих обязанностей влечет за собой обращение органа охраны памятника в суд, за чем может последовать взыскание убытков и даже прекращение права собственности (правда, через выкуп по минимальной цене или через продажу с торгов). Похожие обязательства несет и пользователь, но ему есть куда отступать — собственником, ответственным за все, в конечном счете остаются государство или регион.
Новая редакция закона об объектах культурного наследия не предполагает их обязательного страхования. Впрочем, логика развития права подсказывает, что рано или поздно этот вопрос возникнет со всей безжалостной определенностью.
Одним словом, общины-собственники будут нести немалые расходы. Даже если удастся разблокировать финансовое участие государства в реставрации памятников, находящихся в собственности религиозных организаций, объем этой помощи, как показывает практика, вряд ли превысит 10−15% требуемых средств, да и сама помощь будет избирательной — на то, чтобы сразу восстановить все, денег в бюджете нет и не предвидится. Значит, общины верующих будут серьезно думать — становиться собственниками или нет.
Во-вторых, остается немало случаев, когда в «религиозных» зданиях находятся музеи, школы, военные объекты, а иногда — даже автомастерская (Царское Село) и милицейский собачник (Москва). Последние два объекта, надеюсь, удастся переселить без особых хлопот. Но учреждениям культуры государство по новому закону обязано предоставить помещения, полностью обеспечивающие их уставную деятельность. При этом один год отводится на принятие решения о включении вопроса в план передачи имущества, прописывающий источник средств на обустройство учреждения культуры, и еще шесть лет — на реализацию этого плана.
В это время, не такое уж короткое, религиозным общинам придется проявить мудрость и выдержку. Придется кропотливо собирать документы, вести переговоры, а в идеале — помогать найти средства, требуемые на переселение музеев и театров. Будем надеяться, что не произойдет новых конфликтов и никто не потребует выгнать учреждения культуры на улицу.
Собственность предполагает ответственность — таков один из постулатов экономической этики всех религий. Общины верующих не могут не быть эталоном его исполнения. До сих пор они, за немногими исключениями, неплохо справлялись с поддержанием и восстановлением культовых зданий. Но новая ситуация потребует и нового уровня компетентности, профессионализма, открытости.
|
|
