 |
| Татьянин день | Андрей Рогозянский | 14.12.2010 |
Категория информации «для взрослых», «adult only» — одно из неоднозначных приобретений последней эпохи. 
Хотим мы этого или нет, человеческая жизнь имеет свою изнанку. Многие эпизоды повседневности, от сравнительно невинного сморкания в платок на публике и до подробностей работы специалистов из криминальных и экстренных служб, от одного упоминания которых в жилах обычного человека стынет кровь, словно бы сами ищут и требуют умолчания, соблюдения особых правил приватности.
До недавнего времени в обществе в отношении таких ситуаций действовал неписаный кодекс приличий. Каждый понимал, о чём можно говорить во всеуслышание и от каких рассказов в присутствии посторонних или, тем более, если рядом находятся дети, лучше деликатно воздержаться. Впрочем, это не останавливало неофициальную коммуникацию с пересказом скабрезностей, страшилок и анекдотов. И всё-таки, статус подобной информации не менялся. Сведения «не для общего пользования» передавались из уст в уста в кругу знакомых либо, в редких примерах, оказывались достоянием сниженной, например, блатной воровской субкультуры.
Перегородки приличий подвергаются слому, начиная с 70−80-х годов ХХ в. В эти годы в отечественный кинопрокат выходят первые западные фильмы с грифом «вход для детей до 16 лет воспрещён». В подражание им начинает сниматься отечественное кино. С отдельных сторон личной жизни строителей социализма мало-помалу приподымается завеса умолчания. «Правда-матка» завоёвывает всё большую популярность по мере того, как советский строй и линия партии утрачивают прежние монументальность и лаковость. Откровенней становятся приёмы литературного и киноописания Великой Отечественной войны. У Бондарчука-старшего в первой, еще не подвергшейся цензуре версии «Они сражались за Родину» герои гуторят «через мать». Помню, как за семейным просмотром это заставляло родителей раз за разом чувствовать себя неудобно: ёрзать на стуле и опасливо смотреть на детей.
У Элема Климова в «Иди и смотри» перед зрителем с полной отчётливостью встаёт картина ужасов боевых действий. А ведь старшее поколение, ветераны, всё это знали — степень жестокости века и самые нижние пределы натурализма. Знали, но не спешили вспоминать и рассказывать. Фронтовая правда естественным образом, безо всякой указки от политбюро и цензуры, была вытеснена из памяти. Ради торжества правды мирной жизни и душевного здоровья нации. Многие, чьё детство прошло на коленях у деда-фронтовика, кого магнитом притягивал к себе платяной шкаф, в котором висел строго вычищенный и образцово отглаженный парадный мундир с орденами и медалями, никогда не слышали рассказов о крови и вывороченных внутренностях; не было среди победителей и суперменов, гордящихся совершенными ими многочисленными убийствами.
«Эх, да что говорить.», — умолкали они, наталкиваясь в воспоминаниях на чрезмерно жестокие сцены. Только потерю друзей и родных не могли забыть. Главный герой «Иди и смотри» белорусский паренек Флёра несёт через десятилетия ужас двух военных дней, вызванный карательной операцией войск СС. В финале картины он исступленно расстреливает портрет Гитлера, который олицетворяет Войну. Но он не решается выстрелить, когда перед его глазами встаёт семейная фотография: мать Гитлера с младенцем-Гитлером на руках. Такова правда Жизни, инстинкт самосохранения, торжествующий над убийством и злобой. Как бы ни было горестно, какие бы мстительные чувства не подступали, детей нужно защищать и спасать. Ради будущего и себя самих.
Массовая культура скоро переступает чувствительную грань, так что «правда из мясорубки», «правда из мертвецкой», «правда из отхожего места», увы, начинают превалировать. Из этого вырастает современная многосотмиллиардная индустрия грёз. Уже не ретроспекция с философией и не сентиментализм «Москвы-слезам-не-верит» — нынешние режиссеры, сценаристы, писатели, создатели компьютерных игр заняты вовлечением зрителя в создаваемую ими реальность. Объемы информации растут, средства воздействия на эмоции становятся всё более сильными. Заставить аудиторию пережить гнев, ужас, панику, азарт, ненависть, сексуальное влечение, жажду крови — в наше время небольшая проблема для визуального и мультимедийного жанров. Великий обман, создающий уверенность в причастности и полноте собственной жизни. Обычная жизнь в тесном кругу, в стенах домашней крепости, тем временем становится всё бедней и однообразней.
Где-то между всем этим затиснуты дети. Их жизненный опыт ещё слишком мал, чтобы понять, что выбрать и где настоящее.
Парадоксальный финал: бум открытости, доступ к самой приватной информации делает невозможными любые аспекты общения, помимо психопатологического. Интернет-сервис Chatroulette, созданный 17-летним эмигрантом из России Андреем Терновским в начале 2010 года, завоевал популярность очень скоро. Chat-roulette (форум-рулетка) — это сервис случайных онлайновых знакомств. Сайт принимает изображение с одной веб-камеры и позволяет общаться с другим человеком, из числа пользователей системы. Выбор собеседника случаен и анонимен. Новинка, что называется, попала в яблочко, вызвав настоящий бум в США. Для сотен тысяч мужчин и женщин, мучимых одиночеством, видеоконференция со случайным собеседником стала отдушиной и заменой реальному разговору с глазу на глаз. Рост аудитории первоначально бил рекорды. Журналисты ведущих американских изданий назвали сайт новой онлайновой сенсацией и обещали ему блестящее будущее вместе с Facebook и другими социальными сетями. В настоящее время дирекция лихорадочно ищет возможности избежать закрытия. Причина банальна: Chatroulette пал жертвой сексуальных и прочих маньяков — наткнуться на непристойности или какой-нибудь квартирный кошмар, наподобие садистического расчленения кошки, стало проще, чем познакомиться и переговорить с хорошим человеком. Неудивительно, если с подобными «правдой» и открытостью мы в скором времени окажемся коллективными пациентами сумасшедшего дома.
В разных странах делаются попытки ограничений на уровне законодательств. Ограничительные меры касаются, как правило, оборота продукции и информации, доступной для детей. У нас подобный законопроект также рассматривается (№ 155 209−5 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»). В случае если закон примут, телевидение до позднего вечера не сможет показывать сцены сексуального характера, жестокости, самоубийства, несчастные случаи, аварии или катастрофы, преступления, антиобщественные действия. Видео и кинопродукцию разделят по возрастным категориям и заставят маркировать. Это неплохо, но куда деваться от общей ненормативности, обсценности жизни? Скверно не то, что есть порнография в Интернете и «мужские журналы», но то, что таковые приняты обществом и не являются принадлежностью обсценного меньшинства. Детали обнаженного тела и способы причинения боли другому ребёнок узнаёт раньше, чем начинает выводить в прописях кособокие «а», «б» и «в». Жестокость и пошлость обыгрываются с легкостью каким-нибудь очередным юмористическим шоу или ведущими радио, и это считается в порядке вещей. Ничто не заслонит, не убережёт детей от этой всепроникающей интонации, которой держится так много в обществе старших.
В конце концов, наиболее важным является не ограничение вреда, а понятие об общественном здоровье. Теоретически, законопроект за длинным номером 155 209−5 признаёт вредоносной любую информацию, «отрицающую семейные ценности и формирующую неуважение к родителям». Но кто и как в нынешних СМИ защищает семью и формирует уважение к родителям, господа депутаты вряд ли возьмут к рассмотрению.
