Линия обороны

Интервью сопредседателя движения «Народный Собор» Олега Кассина христианской газете Севера России «Вера-Эском»

8 октября, в день памяти прп. Сергия Радонежского, исполнилось пять лет общественному движению «Народный Собор», ставшему сегодня, пожалуй, самой заметной российской православно-патриотической организацией. «А дату мы специально не выбирали — так случилось. Но именно прп. Сергий стал нашим небесным покровителем», — говорит председатель исполкома Движения Олег Юрьевич Кассин.
Предлагаем вашему вниманию беседу с ним нашего корреспондента.

Как всё начиналось

— Я вспоминаю мультфильм про Крокодила Гену: герои там сообща строили домик, и во время этого строительства все подружились. Нечто подобное произошло и у нас: нам удалось собрать единомышленников во время защиты Патриаршего подворья в Сокольниках (ваша газета писала об этом). Вкратце история такова: в конце 90-х Правительством РФ был возвращён Церкви комплекс зданий вместе с храмом Иоанна Предтечи, но некая группа дельцов, чёрных рейдеров, захватила эти здания и собиралась там открыть казино. Для нас это стало последней точкой — мы поняли, что отступать дальше некуда. Защищая Патриаршее подворье, объединились общественные организации не только Москвы, но и по всей стране. Тогда же мы разобрались, кто есть кто и чего стоит. Сейчас в наше Движение входит более 250 разных общественных организаций: ветеранские, правозащитные, творческие, спортивные, военно-патриотические…

— А узнаваемые лица?

— Для нас большая честь, что членами Центрального Совета являются такие люди, как генерал-майор ВДВ, герой Советского Союза, ставший прототипом песни «Батяня комбат» А. П. Солуянов, герой России, сын легендарного создателя ВДВ А. В. Маргелов, лауреат Госпремии, вице-президент РАЕН Г. Н. Фурсей, разработчик учебника по Основам православной культуры Алла Бородина, хорошо знакомый вашим читателям русский писатель Владимир Крупин…

— В чём идея вашего Движения?

— В основу нашей организации положено сплочение людей на базе нравственности. Несколько лет назад наш соратник, крупный православный учёный, был у отца Николая Гурьянова, и тот ему сказал, что благословляет любые объединения людей на базе нравственности, борьбы за нравственность. И мы поняли: это то, вокруг чего можно собрать людей самых разных политических взглядов. Когда дело касается наших духовно-нравственных ценностей, вторичные разногласия, в том числе политические, отбрасываются. Этим «Народный Собор» и уникален. И мы видели силу такого единения, особенно во время митинга на Болотной площади в апреле этого года, когда под лозунгом защиты духовно-нравственных ценностей нам удалось в непогоду собрать более пяти тысяч человек. Там были и сторонники «Единой России», и коммунисты.

Соборный принцип

— Я долго думал, почему не удавалось собрать такой мощный «эпицентр» раньше, ведь я 18 лет занимаюсь общественно-политической деятельностью, работал в разных патриотических организациях. И пришёл к выводу: дело в том, что ядро «Народного Собора» составили воцерковлённые православные люди. Любое здание надо строить на фундаменте, без этого конструкция не будет прочной. И ещё. На моих глазах рушились организации, состоящие из десятков тысяч людей, когда их лидеры теряли своё моральное право на лидерство. Переставали соответствовать тем требованиям, которые к ним предъявляли подчинённые, начинали пить, поддавались сребролюбию… И пусть люди из окружения этого лидера вовсе не являлись такими уж морально чистыми, но они хотели видеть своего руководителя всё-таки более порядочным, чем они сами. И когда понимали, что это не так, что лидер — такой же, то они позволяли себе ступить сразу на несколько ступенек вниз… Это универсальное правило — ни страна, ни маленькая фирма, в которой резко снижается морально-нравственная планка руководства, не может долго просуществовать.

— Как воцерковлённость проявляется в деятельности «Собора»?

— Он создавался зрелыми людьми. У каждого из нас имеются свои духовные наставники, некоторые ездят к духовникам за тысячи километров. Но в целом «Народный Собор» окормляет игумен Патриаршего подворья в Сокольниках Иоанн (Ермаков). По себе скажу: раньше, будучи невоцерковлённым человеком, я тратил огромные усилия на создание разных патриотических организаций. Теперь, когда в основу нашего Движения заложено соборное соработничество, за короткое время, затратив меньше усилий, достигаешь значительных результатов. Я понял, что можно добиться гораздо большего со смирением, проявлением уважения, братской любви, чем какими-то жёсткими политическими воздействиями или в агрессивной конкурентной борьбе, которая всегда присутствовала на патриотическом политическом поле.

— Вспоминается история с академиком Виталием Гинзбургом — перед своей кончиной он очень активно выступал против Церкви. А вы в 2007-м подали на него в Прокуратуру…

— В том году велась целая кампания резких нападок на Православную Церковь со стороны группы учёных-атеистов во главе с академиком Гинзбургом, и в ходе её он использовал в газете «Вестник образования» выражение «сволочи церковные». Мы долго думали, как реагировать на это. И решили обратиться в Прокуратуру по этому поводу. Несмотря на то, что нам было отказано в возбуждении уголовного дела за оскорбление религиозных чувств, я не стал обжаловать это решение. Учитывая почти 90-летний возраст учёного, а также его заслуги перед Россией, мы решили не подвергать его дальнейшему юридическому преследованию. Мы добились главного — атака атеистов была сбита. Достаточно того, что в результате академик вынужден был оправдываться и, как мне ответили из прокуратуры, принёс извинение за свои высказывания в ходе допроса.

— Я не слышал об этом…

— Конечно, ведь, как правило, оскорбляют у нас публично, а извинения потом приносят кулуарно…

— Вас не обвиняли в том, что вы решили вопросы убеждений передать на усмотрение светского суда?

— В своё время даже апостол Павел, как римский гражданин, требовал мирского суда. И это нормально — православному человеку защищать честь и достоинство в гражданском суде. А православные — такие же граждане России. Когда касается оскорбления Господа, Божьей Матери и наших святынь, то тут православные люди должны проявлять твёрдость и использовать все свои гражданские конституционные права.

Запретное антиискусство

— Нам этот вопрос задавали, когда мы направили заявление с требованием привлечь к уголовной ответственности организатора богохульной выставки «Запретное искусство-2006» Юрия Самодурова и куратора выставки Андрея Ерофеева. Вслед за нами подала иск организация «Народная защита» (она также входит в «Народный Собор»), а потом поддержали нас более 500 граждан. Кстати, Гинзбург выступил с открытым письмом в защиту организаторов выставки. Напомню: на этой выставке демонстрировались кощунственные изображения Христа (например, с головой Микки-Мауса, или вместо головы Спасителя был орден Ленина), были просто аморальные экспонаты, например статуэтка из трёх вертикально стоящих друг на друге букв, образующих нецензурное слово. И всё это выдавалось за некое современное искусство. После трёх лет упорной борьбы со стороны общественности устроители выставки были признаны преступниками.

— Преступниками?

— Да, суд признал их преступниками, и они были оштрафованы на 150 и 100 тысяч рублей соответственно. 4 октября этого года Мосгорсуд оставил в силе это решение, и таким образом оно вступило в законную силу. Для того же Самодурова, я считаю, наказание должно было быть более суровым, поскольку для него это рецидив — он проводил подобную выставку и уже был судим. Считаю, ему могли бы дать исправительные работы, например на восстановлении какого-нибудь разрушенного атеистами монастыря — чтоб у него было время подумать. Тем не менее, всё-таки Самодуров и Ерофеев осуждены, и юридическая оценка их действий есть.

— Но после этого была выставка «Двоесловие» в притворе университетского храма св. Татианы, где, по отзывам, тоже было представлено «современное искусство». Честно скажу: ни там, ни там я не был, не считаю это душеполезным, но однако ж…

— А я там был. Богохульных работ, подобных экспонатам, представленным на выставке «Запретное искусство», там не было. Но были произведения довольно сомнительного характера. Например, «Чёрная троица». Конечно, если бы эта выставка прошла в каком-нибудь центре современного искусства, то, я вас уверяю, никто бы внимания на неё не обратил. Но когда это начинает демонстрироваться в храме — а ведь выставка «Двоесловие» проходила в приделе церкви — с какими чувствами православные, входя в храм, могут к этому относиться? Некоторая часть священнослужителей хотела показать, что существует другое искусство — но не в храме же это показывать! Если по этому пути идти, то в следующий раз в храме будут танцы, как это бывает, мы видим, на Западе. Но в России храм — это всё-таки дом Божий, дом молитвы.

— Само название выставки — «Двоесловие», то есть диалог — желание найти взаимопонимание между неверующими современными экспериментаторами и поборниками традиции.

— Устроители выставок, подобных «Запретному искусству» — это сознательные провокаторы. В жизни бывает иначе. У нас в Движении не все глубоко верующие люди. Мы работаем и с ветеранами войны, и с бывшей советской интеллигенцией… Скажу из своего опыта: атеисты, попадая в православную среду, общаясь, пропитываются православным духом соработничества и братской любви, получают огромное количество информации, от которой они были отрезаны.

Однажды мы проводили крупный митинг в центре Москвы, возле здания МВД России, в защиту милиционеров Блохина и Коноваленко, которые выступили против наркомафии и оказались в тюрьме. На митинг пришли не только православные, но и представители компартии. Я стоял сзади и слушал диалог двух старых людей. Один другому говорит: «Я был на многих митингах, но только здесь по-настоящему борются за правду, а не только за своих, потому что это — православные». Были случаи, когда люди, вот так пообщавшись, принимали крещение. Мы работали с одной организацией, больше похожей на секту, — в результате эти пожилые русские люди сказали нам, что впервые встретили таких православных, которые их не отторгли, приняли по-братски, объяснили многие вещи, которых они искренне не понимали. С этой категорией людей — бывшей советской интеллигенцией — надо работать, здесь нужна миссионерская деятельность. Им, кстати, очень симпатичен Патриарх Кирилл — нравится, как он грамотно объясняет всё, как умно строит беседу. Из таких людей, когда они воцерковляются, получаются очень стойкие православные. Но даже не став верующими, они признают, что без православия невозможно спасти Россию. На наших мероприятиях они всегда встают, когда мы выносим хоругви и иконы, выказывают всяческое почтение к нашим святыням…

— Тогда, может быть, и представители иных конфессий могли бы участвовать в «Народном Соборе»?

— Мы — организация гражданская, но при этом весь костяк её — это православные люди. Хотя у нас есть, конечно, контакты, например с мусульманскими организациями, которые нас поддержали в борьбе с ювенальной юстицией, с детским секс-просветом, гей-парадами и пр. Мы не устраиваем совместные молебствия, но сотрудничаем как граждане нашего общего Отечества.

Правила войны

Сейчас многие пишут, как всё плохо и как должно быть. Но для меня важно другое: что нужно сделать, какую цепь изменений запустить, чтобы нынешнее негативное положение было преодолено? Как выстроить структуру, которая могла бы бороться за нравственное оздоровление общества? Какова должна быть технология борьбы?

И вот что я понял: ничего не надо изобретать! Господь за нас это продумал. Вот возьмём организм человека. Если в него проникает болезнетворный микроб, то тут же лейкоциты в крови вступают в борьбу — они блокируют инфекцию, закатывают её, порой сами умирая, в оболочку из гноя, которая отделяет инфекцию от здоровой части. Это первый уровень обороны. Если болезнетворная бактерия прорывается на следующий уровень, вступают в борьбу за здоровье лимфатические узлы. И это не помогло — начинает бороться уже весь организм, повышается его температура…

Наше общество — тот же организм, подвергающийся атакам информационных, организационных и других «вирусов». Кто нам вовремя может дать сигнал: «внимание, опасность, проникновение вируса!»? Это эксперты, аналитики, специалисты информационных технологий, юристы. Они — первая линия обороны.

Против нас работает мощная система противника. Столетиями шло разрушение русской цивилизации, противник силён и опытен, в одиночку врагу противостоять невозможно. Мы должны стянуть весь наш ресурс, сбиться в группу по принципу «римской черепахи», закрыться со всех сторон и двигаться в нужном направлении, то есть использовать военную тактику, апробированную столетиями, — и действовать организованно, прорывая узкий участок «фронта». Кто выходит из-под этой защиты, того, как правило, сшибают. Таких мы затаскиваем обратно в эту «черепаху», приводим в чувство, и если же идёт дальше вместе с нами, то становится воином в наших рядах, если он вырывается снова — что ж, значит, потерь не удалось избежать… Были и такие случаи.

Вторая линия обороны запускается, если «вирус» уже пустил корни в «организм». Тут необходимо включать, так сказать, иммунную систему — чтобы весь «организм» работал, все общественные организации.

Когда же «инфекция» завладела «организмом», включается третья линия обороны. Например, такая ситуация была с секс-просветом, когда растлители уже окопались в школах. Тут необходимо обращение к родителям, ко всем гражданам, чтоб они шли в правоохранительные органы, самостоятельно разбирались с этими растлителями, требовали пресечь безобразие, которому дали «зелёный свет» директора школ, органы образования.

— А чем в этой борьбе является ваш «Народный Собор»?

— Мы, православное ядро, — тот центр, который даёт встряску организму, заставляет активизироваться иммунную систему.

— Коль уж мы стали использовать оборонную терминологию, вопрос такой: какова рекогносцировка на сегодня?

— За последнюю пару десятилетий произошёл такой прорыв безнравственности, такое падение нравов, что дальше отступать перед нашествием бесов нельзя. Недавно мы добились успеха, когда по моему заявлению в Генпрокуратуру Министерством юстиции было предписано прекратить выдачу прокатных удостоверений на фильмы, содержащие ненормативную лексику, в том числе и в названиях. До какой степени должно было дойти разложение, когда Министерство культуры фактически поддерживало фильмы с матерщиной! Ещё 20 лет назад грех гомосексуализма был уголовно наказуем, вчера они выходили со своими маршами на улицу, а сегодня уже требуют введения статьи за гомофобию — то есть преследование людей с традиционной ориентацией, которые прилюдно осуждают этот грех. Всё это не могло произойти вмиг. В эти десятилетия были запущена какая-то цепь изменений — юридических, информационных, организационных и пр., — которые незаметно привели к такому состоянию общества. Мы проглядели, вовремя не отреагировали на эти изменения, и сейчас очень трудно запустить обратный процесс.

Один из ключевых моментов сегодня — ювенальная юстиция. Мы занялись этим ровно год назад. От 20 до 30 регионов в порядке эксперимента уже внедряли её. Полтора десятилетия западные фонды совместно с госорганами работали на это и играли, как говорится, в одни ворота. Нам очень многие говорили, что невозможно это остановить, потому что всё происходит при сговоре местной власти, органов опеки и судов, и на это зло брошены миллиарды. Но нам удалось встряхнуть общество, запустить его «иммунную систему», достучаться до сознания людей — пошёл огромный поток писем — десятки тысяч! Сотни статей, митинги по всей стране, обращения в правоохранительные органы… Нас поддержал Патриарх. И успех пришёл уже через год активной борьбы. 8 октября, в день памяти Сергия Радонежского, Госдума сняла с рассмотрения во втором чтении законопроект о ювенальной юстиции. Фактически на ювенальной юстиции поставлен крест. Нужно широко освещать это решение Госдумы, потому что информация об этом тотально замалчивается СМИ и есть основания считать, что процесс ювенализации всего лишь приостановлен. А в регионах этот эксперимент не остановлен. Уже из-за рубежа инструктируют, чтоб не использовали термин «ювенальная юстиция», но продвигали её элементы под другими названиями.

Например, продолжается внедрение так называемого «паспорта школьника» — это важный элемент плана именно ювенальной юстиции. Под видом заботы о здоровье детей запускаются различные опросные листы, в которых идёт сбор конфиденциальной информации о семье, детях. Там есть вопросы совершенно одиозные, о которых я писал в заявлении в Генпрокуратуру: о дурных привычках родителей, о том, какое количество продуктов детям дают ежедневно родители, сколько карманных денег. После нашего заявления введение этого «паспорта школьника» отложено на год по стране, но в порядке эксперимента его продолжают вводить в Москве и Санкт-Петербурге. Нам поступают сигналы, и мы объясняем людям, как противостоять этому беззаконному вторжению в личную, семейную жизнь.

Фугас под будущее

— Сейчас нам удалось вскрыть ещё один из элементов плана по тотальному контролю над людьми — так называемый форсайт-проект «Детство 2030». 10 лет назад я прочитал книжку бывшего полковника британских спецслужб доктора Джона Колемана «Комитет трёхсот. Тайны мирового правительства». Там были некоторые моменты, которые я воспринимал с недоверием: как по этапам будет вводиться тотальный контроль за человеком, как будут отнимать детей у родителей и отдавать государству и т. п. Книга была издана в 1991 году, и то, что тогда казалось чем-то фантастическим, сегодня в этом форсайт-проекте, который выдаётся за некую российскую инновацию, открыто прописано. И это не конспирологический документ, а открыто вывешенная в интернет-сети (http://2010−2030.ru) и представляемая в российском павильоне на выставке «ЭКСПО-2010» в Китае программа, за которой стоят Общественная палата РФ и госструктуры.

Что предусматривает этот проект? Поэтапное изменение духовно-нравственного состояния народа, и одним из ключевых моментов является изменение сознания детей. Проработана технология отъёма детей из консервативных семей, например, православных, и передача их в структуры государственной опеки. Далее — введение детям в мозг микрочипа, через который будет закачиваться определённая информация, а на последнем этапе — формирование человека с генетически изменёнными свойствами, не больше не меньше. Выглядит фантастикой. Ювенальная юстиция — всего лишь составная часть этого плана, лишь технология отъёма детей от семей. Так, потянув за хвост ювенальной юстиции, мы вытащили слона. В этом форсайт-проекте прописаны и привитие толерантности к сексуальным извращенцам, и легализация однополых браков, и пр. То есть вся та цепь изменений, которая должна привести к глубинной трансформации нашего общества. Поэтому мы считаем, что надо сейчас бросить все силы на противодействие внедрению проекта «Детство 2030».

— Про ваших оппонентов вы говорите «они». Кто это — «они»?

— Заинтересованные силы находятся за пределами нашей страны. А в России очень многие группы и организации, как это часто бывает в сетевой войне, используются «втёмную». Людей нередко обманывают, когда говорят, что ювенальная юстиция — это забота о детях, их защита от насилия, а вместо этого им подсовывается совершенно другое. Человек не понимает, что, выполняя какой-то элемент программы на первом этапе, он способствует тому, чтобы на втором этапе был введён следующий элемент, который его может совершенно не устроить. Но это уже мало кого будет интересовать. И не случайно представители «Собора», присутствовавшие во французском посольстве на инструктаже иностранными эмиссарами наших общественных фондов, были поражены тоном, которым эти представители зарубежных частных структур общались с нашими грантополучателями: «вы должны», «вы обязаны», «вам необходимо» — так хозяева дают распоряжения и установки своим подчинённым.

Во время истории с выставкой «Запретное искусство» меня спрашивали: а кому это нужно? кто заказчик? Вспоминается, как в 70-х годах прошлого века американские самолёты постоянно нарушали китайское воздушное пространство и средства ПВО Китая поднимались по тревоге… Лишь спустя годы американцы признали, что им вовсе не нужны были разведданные с этих самолётов — они проверяли реакцию китайцев. Вот так же и тут: с помощью таких провокационных вбросов, как выставка «Запретное искусство», заинтересованные силы проверяют реакцию общества — насколько оно уже ослаблено и готово к следующей фазе разложения.

И при этом они «засекают» очаги сопротивления в России, пытаются взять их под контроль или дискредитировать. В свою очередь мы активно противодействуем этим «щупальцам спрута», фиксируем эти иностранные организации, смотрим, кто на них работает в нашей стране. В случае с выставкой заказчиками были американские фонды. И одним из успехов этой кампании стал отказ от финансирования этими фондами — потому что вновь проводить подобные выставки наши «свободные художники» уже боятся, а хозяева требуют именно провокаций.

Они нас проверяют на прочность — и мы будем реагировать в рамках закона, заставлять государство защищать наши права. Сегодня правоохранительные органы почти не реагируют на преступления в области нравственности, считая, что убийство души гораздо менее опасно, чем причинение физического вреда. Многие дела возбуждались по нашим ходатайствам с третьего-четвёртого раза. Правда, в последнее время что-то в этом отношении стало меняться. Если нет страха Божия, должен быть страх кары уголовной. После штрафов какую-то, наиболее агрессивную, часть надо подвергать более жёсткому наказанию. И предавать это публичной огласке — чтоб другие знали. Но главное всё же — это не борьба «против», а борьба «за». Очень важно распространение курса ОПК, чтоб детям сызмала прививали понятия о добре и зле. Это и военно-патриотическое воспитание, и поддержка инициатив трезвеннических организаций, которые также входят в состав «Народного Собора"…

— Расскажите о себе. Кто вы? Знаю только, что вам 45 лет и вы родом из Вятки…

— Считаю себя православным общественным деятелем.

— Как оказались в столице?

— В своё время я закончил судебно-прокурорский факультет Свердловского юридического института (сейчас это — Уральская государственная юридическая академия). В 1989-м нас, как призывников, направили в правоохранительные органы Москвы. Видимо, по плану Ельцина нужны были новые опричники, незапятнанные и не имеющие коррупционных корней в столице. Мы должны были быть заброшены в Москву несколькими партиями и начать борьбу с системой, искореняя коррупцию. За год до нас был направлен также курс в 30 человек. Но Ельцин очень недолго был главой Москвы, мы фактически даже не успели приступить к работе, были на должности стажёров, когда власть сменилась, и нам было недвусмысленно заявлено, что нас тут не ждали.

После этого я ушёл работать юристом, довольно успешно занимался бизнесом, и всё это продолжалось до 93-го года, когда я попал в Белый дом и был в числе его последних защитников. Наша группа уходила оттуда последней, и хотя нас сильно избили, спасло от тюрьмы то, что задержаны мы были всё же за пределами Белого дома. После этого жизнь моя резко изменилась. Коллеги поставили меня перед выбором: или политика, или бизнес. Я не смог бросить своих товарищей. С тех пор работал во многих православно-патриотических организациях, находясь в жёсткой оппозиции режиму. С 2000 года мы стали конструктивной оппозицией, как я считаю, и в это же время я начал воцерковляться. Процесс этот продолжается поныне, но уже теперь я вижу многие ошибки, совершённые в своей политической деятельности.

Ныне являюсь также директором правозащитной организации «Центр народной защиты», председателем Центрального совета Объединённого комитета в защиту семьи, детства и нравственности, председателем движения «Преображение"…

— Для слишком многих ваша деятельность как кость в горле… Вам не приходилось задумываться о том, что кто-нибудь может попытаться решить всё разом — ломом по голове в тёмном подъезде?..

— Все мы ходим под Богом. Когда человек исповедуется, причащается и придерживается определённых правил, он защищён Господом. Бес — он как киллер: сидит в подъезде и ждёт, когда ты ошибёшься. Если это случится, он будет, так сказать, иметь «юридическое право» использовать свою силу. Я был свидетелем, когда внезапно погибали лидеры общественных организаций, и удивлялся, почему Господь попустил это. Потом нередко узнавал, что, заявляя святые цели, сами они вели «двойную игру», работали на себя. Но были и жертвы, реальные мученики за идею. Уповаю на волю Господа, хотя всё же мы принимаем и определённые меры безопасности. Но в конце концов сама наша организация построена так, чтобы в случае выпадения кого-то она продолжала работать — заменить нас могут достойные люди, которых мы не афишируем. Есть кому поднять наше знамя.

— Как вы думаете, Олег, сколько времени вам дано на «собирание»?

— Думаю, что не много времени нам Господь отвёл. Грядущие изменения могут быть настолько стремительны и серьёзны, что у нас нет времени на раскачку. Мы используем каждый день, чтобы устанавливать коммуникации с теми здоровыми общественными центрами, что есть в стране, — надо собрать их как можно больше. Чтобы пошёл процесс, например начался дождь, недостаточно водно-пылевой массы. Дождь не прольётся, если не будет устойчивых частиц, вокруг которых эта масса будет конденсироваться. Если частиц нет, а дождь нужен, их разбрасывают с самолёта в виде серебряной пыли, — и тогда происходит процесс ускоренной конденсации. Сейчас уже довольно много патриотически настроенных людей. Теперь надо собирать критическую массу этих «устойчивых частиц». И мы это делаем. Грядущие изменения в мире не оставляют нам иллюзий.

— Некоторые считают, что от сползания в пропасть нас может удержать только монархия…

— Какая может быть монархия в невоцерковлённом обществе? 2−3 процента практикующих православных… Монарх должен опираться на слой православной духовной аристократии. На кого сейчас он мог бы опереться? Правящая элита разложена, патриотические силы разобщены.

— Вы держите руку на пульсе, знаете настроения в народе?

— Мы получаем информацию из регионов о социальном недовольстве, которое накапливается там. Конечно, есть основания опасаться социального взрыва в обществе. Но для России революционный сценарий всегда был губителен, потому что происходит массовое истребление людей. Оптимален был бы эволюционный путь, когда здоровая часть элиты, понимая необходимость изменений, идёт на изменения политики в пользу широких масс. И мы работаем на этот сценарий. Подобные люди во власти есть — в ней несколько группировок как либерального толка, так и патриотического, и сейчас между ними возник некий паритет, который может быть нарушен в любую сторону. Но если дело дойдёт до распада России, как в 91-м году, мы сидеть сложа руки не будем, а встанем на стороне здоровой патриотической части власти, чтобы бороться как с попытками взятия России под внешний контроль, так и с сепаратизмом.

Беседовал Игорь Иванов