Владимир Хотиненко: «Нам необходимо ощущение соборности!»

Разговор с нашим прославленным режиссером, актером, сценаристом, членом жюри Международного кинофестиваля «Радонеж» Владимиром Хотиненко (это все его картины — «Зеркало для героя», «Рой», «Макаров», «Мусульманин», «72 метра», «Гибель империи», «1612», «Поп» и многие др.) занял у нас достаточно времени. Мы обсуждали самые разные темы, вплоть до бытовых, однако когда я готовил интервью к печати, сократить текст оказалось почти невозможным — настолько все было важно и интересно.

— Владимир Иванович, недавно пересматривал фильм «Гибель Империи» и вспоминал один из первых ваших фильмов — «В стреляющей глуши» об уполномоченном по продразверстке Федоре Крохове, который приехал в деревню изымать у людей «излишки» хлеба. В этих двух ваших фильмах представлены диаметрально противоположные взгляды на историю большевистского переворота.

— Знаете, отец Александр, а ведь фильм «В стреляющей глуши», снятый в советские времена, — это единственная моя картина, которая пострадала от цензуры. Был убран финал фильма, в котором все рушится. «Это как же понимать? Идеи революции гибнут?!» В фильме есть сюжет с шаровой молнией. Это образ. Работая над фильмом, я перелопатил кучу литературы о шаровой молнии — научную, паранаучные, фантастическую. Меня заинтересовало это природное явление, до сих пор не изученное. Какая все-таки непостижимая, чудовищная, разрушительная сила кроется внутри этого шара. Стихия! И вот эта стихия несет Федора Крохова, он послушен ей, не сопротивляется, однако при этом видно, что его мучает какой-то вопрос, который еще, быть может, не окончательно сформировался в его сознании. Сыграть такое сложно. Но Крохова играл Сергей Колтаков, этот актер способен решать на площадке самые сложные задачи.

Кстати, я так и хотел назвать фильм — «Шаровая молния». Но такое название уже было у фильма про Джеймса Бонда. Другое название фильма — «Железная свирель». В фильме герой выводит мелодию на маузере. Оказывается, можно и так! Все зависит от желания человека.

Когда вышел фильм «Гибель Империи», я столько всего наслушался! «Значит, тогда (имеется в виду фильм „В стреляющей глуши“) „белые“ были плохими, а сегодня они уже хорошие?» Но я не снимал фильм о хороших и плохих «белых» или «красных», и тогда и сейчас я снимал фильм о вере человека. Вот что я хотел показать зрителю — веру!

— Я понимаю. И герой вашего недавнишнего фильма «Поп» отец Александр, и красноармеец Федор Крохов из «В стреляющей глуши» — люди несомненно верующие. Только один верит Богу, а другого несет демоническая сила.

— Вопрос веры — это ключевой вопрос нашей жизни, в той или иной степени он касается всех без исключения аспектов человеческого существования. Когда я сделал фильм «Мусульманин», где главную роль играл Евгений Миронов, меня спрашивали, как это я — православный христиан, сделал фильм об исламе. Но я не делал фильм об исламе или о мусульманах. Здесь все тот же вопрос веры. В конкретном случае это, на мой взгляд, важнее, чем конфессиональная принадлежность.

«Гибель Империи» называли тенденциозным фильмом. Может быть и так. Но в картине есть и сомнения, и печаль, и сердечная боль, и слава, и честь, и .. вера! И уж коль столько говорили об этом фильме, значит, было о чем говорить, значит, фильм задел за живое. Когда в свет вышли «Бесы» Достоевского, ему тоже пришлось наслушаться немало. Вокруг книги началась настоящая вакханалия. Как только не уничижали Федора Михайловича. А потому что зацепил! Потому что всю систему дьявольского метода искушения и разложения раскрыл и по полочкам расставил. Вот вам и тенденциозная вещь.

А можно еще идти на поводу у публики, которую уже подготовили к низкопробному. «Оттянись!», «Возьми от жизни все!», «Зажигай!» Эти навязчивые слоганы, которые вязнут в голове и от которых слипаются мозги, придумывают далеко неглупые, хитрые и изворотливые люди. На этих установках сегодня строится система разрушения культурных ценностей народа. Вот и сегодняшнего кино — это абсолютный духовный мрак. Оно ничего не дает для души. Бывают редкие проблески, но это капля в море!

— И этой одной капли бывает достаточно, чтобы всполошить кое-кого!

— Согласен. Появилось два-три фильма о жизни прихода, о служении священника, о монашеской жизни и тут же заговорили: «Зачем так много фильмов на эту тему!» А бесовщины разве не много выпускается? «Нет, не много! А вот о Боге — много!» Им комфортно жить без Бога, потому что в этом случае не нужны никакие внутренние барьеры. Как сказал Достоевский: «Если Бога нет, то все дозволено». Вот что им нужно. Вседозволенность им нужна.

— Тот же Достоевский писал в «Братьях Карамазовых», что «дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей».

— В последнее время я начал ощущать эту битву физически. Мне кажется, что она обостряется.

— Порок вышел из тени. То, что еще недавно было невозможным, сегодня стало нормой. Вдоль городских магистралей открыто стоят проститутки, возле детских библиотек открывают секс-шопы, содомиты с пеной у рта требуют, чтобы им разрешили проводить парады, телевидение, желтая пресса давно встали на путь разврата, наркомания захлестнула страну, в школах хотят внедрить секспросвет и толерантное отношение к извращению, при этом оказывая яростное сопротивление предмету «основы православной культуры». Тоталитарные секты открыто рвутся во властные структуры. Церковь взывает: «Русь Святая, храни Веру Православную, в ней же тебе утверждение!» Но люди не слышат, не хотят слышать. Да им и не дают услышать.

— Ах, если бы прописным истинам обучали с молодых ногтей, то и меньший процент потерь был бы. В голове бы прочно сидело: «почитай родителей», «не укради», «не прелюбодействуй», «не убей».. А так молодежь заброшена. Но ясные глаза все равно есть. Я вообще иной раз удивляюсь, откуда берутся такие хорошие, порядочные, толковые молодые люди!..

— Сейчас многие православные христиане говорят, что необходимо развивать тему Православия в кино. Как вы считаете, нужно ли это делать, и если нужно, то в каком качестве?

— Я думаю, что это нужно делать, но со страхом Божиим. С рассуждением. Ревность не по разуму все испортит. Тема-то деликатная. При этом не следует, по-видимому, претендовать только на высокий художественный уровень. Но это всегда должно быть выполнено исключительно профессионально и обязательно носить воспитательно-просветительскую функцию.

— А какую конкретно православную тему вы избрали бы для себя?

— Я думаю, что смог бы снять художественный фильм о личности Апостола Павла. Не только как о Первоверховном Апостоле, но и как о человеке со всеми свойственными человеческой природе переживаниями. В одном из своих Посланий Апостол пишет: «Я сказал Петру при всех..» Такая простая бытовая фраза, а сколько за ней скрыто чувств, эмоций. Эти слова Апостола так согрели меня, я вдруг так полюбил его!..

..Про Константина Великого! Ведь он столько сделал для христианства, что в уме не укладывается. Однако крестился Равноапостольный (!) Константин Великий только перед смертью. Значит, что-то не позволяло ему стать христианином? Что?! Такой фильм меня мог бы заинтересовать.

— Ваша картина «Зеркало для героя» — один из любимых мною фильмов. Кстати, это и один из любимых фильмов моего друга, актера Ивана Бортника, сыгравшего в нем одного из главных героев, — он мне сам об этом говорил! На мой взгляд, — это тоже православное кино, потому что в нем красной линией проходит тема покаяния.

— Я крестился в 1980-м году и вот уже тридцать лет иду по этой дороге. И точно знаю, что не сойду с нее. Были сомнения, были вопросы, на которые я не мог найти ответа, все это было, все это я постиг сердцем. Как мне этим поделиться с другими? Каждый мой фильм — это размышление на тему веры и желание убедить людей идти этим путем.

— Многое зависит еще и от актеров. Должен сказать, что во всех ваших фильмах играют просто замечательные артисты!

— А я плохих не приглашаю! Это, во-первых. А, во-вторых, когда провожу пробы, то не даю им играть. Мы просто беседуем, и во время беседы я стараюсь понять, одинаково ли мы воспринимаем проблему, является ли актер моим единомышленником, в одну ли сторону мы смотрим. Признаюсь, что я отказывал очень хорошим актером только потому, что у них было иное мироощущение.

— Ваша супруга Татьяна работает вместе с вами?

— Да, и очень помогает! Она из немногих, кто может сказать мне в глаза, что думает, и затем будет отстаивать свою точку зрения. Я иногда ругаюсь с ней по этому поводу, спорю. Но в спорах рождается истина. Поэтому вот такое наше сотрудничество часто оказывается вполне плодотворным. К примеру, Маковецкий казался мне для роли священника в фильме «Поп» слишком молодым. Но Татьяна буквально требовала, чтобы я взял Маковецкого. Она в этом не отступала ни на шаг, убеждала, и в результате я пошел ей навстречу. И не ошибся. Когда мне в первый раз предложили снять фильм «Паломничество в Вечный город», я отказался, сказал, что не готов к такой серьезной работе. Затем мне предложили это повторно, но я снова отказался. И когда предложение поступило в третий раз, и я уже готов был вновь отказать, Татьяна сказала: «Ты не имеешь на это право! Ты можешь и ДОЛЖЕН это сделать!» И я вновь ее послушался.

Ну и потом она — редактор. Институт редакторов в кино вымер, а она — реальный редактор. Поверьте, сегодня это большая редкость.

— Вы хорошо знаете, Владимир Иванович, что в народе бытует мнение, будто профессия актера греховна. Это мнение зиждется на том, что лицедейство — грех. В жизни — да, наверное. Но лицедейство в театре или кино — нечто иное. Именно благодаря лицедейству артисты могут вскрывать наши пороки, учить быть благоразумными, терпимыми к чужим ошибкам, возбуждать в нас чувство милосердия, сострадания, патриотические чувства, учить любить. Что вы скажете на это?

— Батюшка, вы, конечно, знаете эту историю, но я хочу рассказать ее вашим читателям. Когда Макарий Великий достиг, как ему показалось, особенных духовных высот, Господь указал ему на двух городских замужних женщин, которые в глазах Божиих, были более совершенны. Макарий начал расспрашивать этих женщин об их жизни, и оказалось, что все это время они достойно хранили домашний очаг, всегда исполняли волю мужей, были смиренны, избегали празднословия, с любовью относились к ближним, никого никогда не осуждали.

Я часто вспоминаю эту историю. Потому что на самом деле вот так жить в миру очень сложно. И если считать актерское лицедейство грехом, то думаю, что это не самое страшное, что может случиться с человеком. На площадке «для дела» он может казаться одним, но БЫТЬ он должен другим. По крайней мере, он должен стремиться изменить себя в этой жизни, чтобы предстать пред Вратами Царствия Божия.

— Господь и намерения приветствует! Скажите, а ваш личный путь к вере был тернист?

— Путь этот был и сложный, и легкий одновременно. Меня никто не призывал к крещению, просто появилось внутренне убеждение, что я должен быть крещенным. В то время — советское время! — я учился на высших курсах, карьере это вряд ли бы поспособствовало, но я не боялся. На этих курсах работала одна женщина (позже она приняла монашеский постриг), православная христианка, прихожанка Знаменского храма на Рижской, в котором находится икона мученика Трифона. Я сказал ей, что хочу креститься и попросил поспособствовать этому. Она обещала, но предупредила, чтобы я собрался с духом, потому что начнутся искушения: враг будет не пускать в храм Божий. Что она мне сказала, то и произошло. И хорошо, что я был предупрежден! Сначала началась страшная ангина, за болезнью последовал длительный реабилитационный период, потом просто ничего не хотелось делать, лень обуяла, затем. А вот затем началось совершенно бесовское наваждение. Святые отцы называют это вражьим страхованием, но я-то тогда об этом не знал!.. Появился страх, постоянный, мутный, тяжелый, парализующий. Я перестал спать. Помню, пришел к приятелю с Евангелием в руках, спросил его, можно ли у него переночевать. Три ночи отсыпался.

После крещения длительное время я жил двумя жизнями: одна жизнь в храме, другая — в миру. Думал, что так и должно быть, ведь эти две жизни несовместимы. Но постепенно стало приходить понимание происходящего, появилось желание духовного преображения, стремления приблизиться к святости, хотя бы чуть-чуть соответствовать званию христианина. Не умом, но уже и сердцем начал понимать, что Исповедь — это не просто механистическое произнесение собственных проступков, это глубокое Покаяния, а Причастие — действительное таинственное соединение со Христом!

И когда мне кто-то говорит, что для того, чтобы верить в Бога не обязательно ходить в церковь, я поражаюсь духовной слепоте этих людей. Неужели они в своих мыслях допускают, что могут быть такой же, как Мария Египетская, десятки лет проведшая в пустыни, достигшая на земле ангельского состояния, поднимавшаяся во время молитвы в воздух, ходившая по воде, как по суше, и при этом считавшая себя самой последней грешницей! Кто может сказать о себе, что имеют такую Веру, какую имела преподобная Мария?! Поэтому нам, грешникам, даже близко не стоявшим рядом с такими святыми, нужно ощущение храма, ощущение со-бор-нос-ти. Иначе ты не православный христианин!

— Владимир Иванович, жду от вас благопожелания нашим читателям!

— Мы знаем, что «многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие». Поэтому я хочу пожелать всем терпения. Терпения в скорбях, болезнях, терпения к людям, которые быть может досаждают, сами того не понимая, тем более, по злому умыслу. «Терпением вашим, спасайте души ваши», — говорит Господь. Терпение — это ключ ко спасению.

Да! Именно терпения я и пожелаю.