Мифотворцы против историков

Сванидзе и К просчитались. Сегодня им не удается настроить против учебника Вдовина-Барсенкова даже политизированную интеллигенцию

Кампания по шельмованию профессоров МГУ А.И. Вдовина и А.С. Барсенкова выглядит очень некрасиво и с правовой, и с научной точки зрения. Уточнять историческую статистику с помощью суда и прокуратуры, особенно с помощью суда и прокуратуры кадыровской Чечни — это ни в какие академические ворота не лезет. Но организаторы «идейной чистки» не привыкли церемониться со своими оппонентами. Они давно и методично, не считаясь с издержками, выжигают в общественном поле «гидру русского национального сознания».

Учебник Вдовина и Барсенкова никак нельзя назвать экстремистским. Даже на изложение оригинальной субъективной концепции он не претендует. Это достаточно сухое академическое издание, скорее перенасыщенное фактами, нежели эмоциями. Вина авторов заключается в том, что среди множества фактов (на страницах приводится 39 тысяч цифр!) есть такие, которые могут объяснить логику драматических периодов русской истории — порой страшную, кровавую, не заслуживающую одобрения, но всё-таки объективную логику. Если не постичь этих суровых закономерностей, то целые эпохи в нашем прошлом могут показаться необъяснимым, бессмысленным кошмаром, а вся Россия в своём историческом бытии станет напоминать сумасшедшего человека, периодически подверженного приступам маниакального безумия. Мировое сообщество просто обязано одеть на такого «больного» смирительную рубашку.

Кажется, именно такая концепция — кошмарных эпох, безумной страны и обязательной смирительной рубашки — приходится по сердцу организаторам травли, а труды учёных, подобных Вдовину и Барсенкову, как назло, препятствуют вынесению долгожданного обвинительного вердикта. Поэтому нет ничего удивительного, что на обычный университетский учебник обрушился огонь столь разнокалиберной «артиллерии», как журнал «The New Times» с Никитой Соколовым и Зоей Световой, комиссия Общественной палаты по межнациональным отношениям с Николаем Сванидзе и Александром Бродом, и даже чеченский омбудсмен Нурди Нухаджиев с известным адвокатом Мурадом Мусаевым. Привлечение последних двух персонажей, якобы действовавших от имени и по поручению самого Рамзана Кадырова, выходит за рамки привычного идейного «артобстрела» и скорее должно быть сравнимо с применением «оружия массового поражения». Ведь, согласно многочисленным интернет-источникам, перед московскими профессорами замаячила перспектива уголовного преследования, причём даже не по месту «преступления», а на территории Чеченской республики, — а трагические последствия такого преследования предсказать нетрудно. В итоге авторы учебника вынуждены публично извиниться за «непроверенные данные», а само учебное пособие изъято из оборота.

Главным камнем преткновения стала фраза о том, что «63% чеченских мужчин, призванных в армию в начале Великой Отечественной войны, нарушили присягу и стали дезертирами; мобилизацию на территории Чечни пришлось прекратить». Историки утверждают, что эту цифру впервые привёл доктор исторических наук, профессор Николай Фёдорович Бугай, работавший в военных архивах, занимавшийся репрессированными народами. Авторы только использовали работу Н.Ф. Бугая как источник. Однако поверенные кадыровской администрации расценили приведённые выше данные как «клеветнические измышления» и «сведения, порочащие честь чеченского народа». Авторам учебника было предложено документально подтвердить каждый факт дезертирства, то есть представить тысячи персональных дел чеченских призывников. А это физически невозможно, так как судьба военно-учётных архивов Чечено-Ингушетии затерялась в дыму и пламени девяностых годов.

Сам по себе термин «сведения, порочащие честь народа» является новеллой в российском законодательстве. Но уж если он введён в оборот и фактически одобрен Общественной палатой, было бы правильным оценить перспективы будущей статьи Уголовного (или Гражданского?) кодекса.

Например, заявления о том, что Советский Союз в 1941 году готовил нападение на Германию и действия Гитлера были лишь превентивными вынужденными мерами, — порочат честь русского народа и других народов СССР? Думаю, что да. Такие утверждения оскорбляют чувства гораздо большего количества людей, чем сведения о поведении чеченских призывников. И не только задевают за живое миллионы граждан, но ставят под сомнение национальную святыню — память о Великой Отечественной войне. Тем не менее, концепция «Ледокола» породила уже целую ревизионистскую литературу и мобилизовала под свои знамёна целую армию публицистов. При этом никаких подтверждающих документов от создателей «ледокольного» мифа никто не требует — им дозволено опираться на догадки и, говоря языком Нурди Нухаджиева, на «клеветнические измышления». Почему бы Общественной палате не осудить непроверенную информацию такого рода?

А фанатическое стремление этой же армии околоисторических публицистов любой ценой завысить цифры потерь Советской Армии и преувеличить количество сдавшихся в плен?! На этой ниве преуспел упомянутый выше Никита Соколов, активный участник травли профессоров МГУ. Формируя свои громовые цифры, Соколов объявляет заниженными не только данные советского военного учёта (любая статистика made in USSR считается тут заведомо ложной), но и данные вермахта (см. «Новая газета», 29.04.10). Что, сдача в плен менее позорный для нации факт, нежели дезертирство? Думаю, не менее. Может быть, тогда следует попросить и Соколова тоже — подтвердить каждый факт (из декларируемых им шести миллионов трёхсот тысяч) персональными документами?!

Не менее оскорбительным для нашего народа является ещё один исторический миф — о якобы готовившемся в начале пятидесятых годов геноциде советских евреев. С лёгкой руки великого популяризатора Эдварда Радзинского этот миф пошёл гулять по обывательским умам, безусловно подрывая честь и достоинство страны, победившей фашизм. И снова — никаких документальных подтверждений, одни домыслы и догадки, спекуляции вокруг национального состава арестованных по «делу врачей». С таким же успехом по национальному составу «дела профессоров» — Вдовина и Барсенкова — можно предположить, что сейчас готовится геноцид русских. Не лучше ли Общественной палате, вместо осуждения документированного учебного пособия, осудить подобные спекуляции, которые очерняют одну нацию и больно ранят воображение другой?

Защитники перечисленных здесь исторических мифов могут сказать в своё оправдание, что их выстрелы направлены не в русский народ или в какой-либо другой народ России, а в тиранию Сталина. Мол, диктатор виноват и в подготовке войны, и в массовом пленении красноармейцев, и в антисемитской политике. (А русские? Да что русские? Безвольная масса в железном кулаке..) Но, если принять эту логику, то чем позорно дезертирство чеченских призывников? Не хотели они воевать за диктатора, поддерживать один тоталитарный режим против другого. Берегли свой генофонд для других войн, будущих, более справедливых, воспетых орфеями уже упомянутого тут мифотворческого лагеря. Да таким дезертирством гордиться впору! Что же Вы шум подняли, господа?

По-моему, для организаторов травли Вдовина-Барсенкова чувства чеченского народа не представляют никакого интереса. Чеченская община используется ими как колюще-режущий инструмент. А вот чувства русского народа их, кажется, очень тревожат. Вдруг русские перестанут ужасаться, оглядываясь в прошлое? Вдруг начнут понимать и объяснять свою историю, да ещё, паче чаяния, гордиться ею?! Против этого «страшного» итога, думается, и развёрнуты жерла идеологических орудий.

Однако обсуждение «дела профессоров» в интернет-среде не оставляет лагерю русофобов-мифотворцев никаких шансов. Пользователи интернета, а тем более блогеры — преимущественно политизированная интеллигенция, тот самый нерв общества, который вырабатывает и передаёт идеологические импульсы. И подавляющее большинство участников обсуждения (по моим оценкам — девять из десяти) возмущается развёрнутой травлей. Немалая часть сочувствующих Вдовину и Барсенкову руководствуется сугубо правовыми соображениями — не дело решать научные споры методом «идейных чисток». Но ещё больше людей чувствуют себя оскорблёнными именно с национальной точки зрения.

Канули в лету времена, когда термины «интеллигенция», «демократия», «правосознание», с одной стороны, и «русское национальное чувство» — с другой, были антонимами. Значительная часть образованной молодёжи не видит ничего зазорного в том, чтобы считать себя русскими и формулировать свои национальные интересы. В частности — осмысливать свою историю с национальной точки зрения. Чем более открытой становится наша страна, тем больше мы убеждаемся, что это естественная практика, принятая в большинстве стран мира (за исключением, разве что, проигравших во Второй мировой).

Не знаю, удастся ли сванидзе-бродам-соколовым «дожать» Вдовина и Барсенкова административными или силовыми методами. Но на идейном поле они точно проиграли. Посеяв ветер травли, пожали бурю возмущения. Думаю, в случае официального запрета учебника, ему уже гарантирован успех в «новом Самиздате». Не в последнюю очередь благодаря нападкам Сванидзе и Мусаева.

И ещё один вывод. Общественная палата, осуждающая научные работы, но не трогающая скандальные мифы; Общественная палата, хранящая гробовое молчание, когда дело касается чести всей России, чести всех ветеранов и их потомков, зато учиняющая грозные разборки, когда речь идёт о чести сравнительно небольшой группы людей, — страшно далека она от российского общества.