 |
| Росбалт | Леонид Смирнов | 27.07.2010 |
Несмотря на XXI век и информационное общество, далеко не все, даже простейшие вопросы конкретных ситуаций легко находят ответ. Так, не выясненными остаются обстоятельства аварии, в которой участвовал Mercedes вице-президента ЛУКОЙЛа, смявший малолитражный Citroen, что привело к гибели двух женщин-врачей. Идут споры, кто был за штурвалом яхты, отхватившей ноги девушке в бухте Радости. Непонятно, можно ли надеяться на внесение ясности в эти вопросы.
Если уж вопрос «Кто был за рулем?» нередко остается без ответа, то вполне естественно, что вопрос «Кто именно ударил ножом?» является крепким орешком для следствия. И не было бы ничего странного, если бы следователи долго ломали голову над тем, кто именно из трех молодых гостей столицы нанес смертельное ножевое ранение ассистенту режиссера ВГТРК и одному из спартаковских футбольных болельщиков Юрию Волкову, не дожившему двух дней до 23-летия. Поди уследи, чья рука кого и куда резанула, тем более, в коллективной драке ночью.
Увы, как и во многих других случаях, на поверхность практически сразу же выплеснулись «тайны следствия», совершенно неприличные с точки зрения законности, профессионализма и каких-либо представлений о добре и зле. И, хотя к таким неприличиям наша страна вполне успела привыкнуть, данное дело будет поогнеопасней «Лукойла». Все понимают, почему.
До сих пор неизвестны твердо многие подробности столкновения, случившегося в ночь на 10 июля на Чистых прудах. Компания «гостей столицы» состояла из трех человек, это более или менее ясно. А из кого состояла «другая сторона» — сколько было болельщиков? Сколько среди них было мужчин? В какой степени эти болельщики были «правыми» или «ультраправыми», вообще организованными и агрессивными? Кто кого первым «обидел» и как? Кто-то говорит, что молодые люди возвращались с концерта, кто-то упоминает о ранее «обоговоренной драке», а некоторые вспоминают, что на Чистых прудам по пятницам собирается тусовка болельщиков.
Но уже первые новости о расследовании резко всколыхнули общество, вызвав у многих мучительную реакцию. Главное же, что оказалось шоком для публики — это, конечно, известие о том, что двое из троих «гостей» вскоре после их задержания отпущены под подписку о невыезде. Такой была первая версия — дескать, один сразу «раскололся» и заявил, что это он пырнул ножом Волкова, — вот он и сидит, а остальных допросили и решили под арестом не держать.
Даже если с чисто формально-правовой точки зрения такая практика и имеет смысл, в данном случае это прозвучало дико. Как заметила по сему поводу очень даже передовая и «интернациональная» правозащитница Галина Кожевникова, для нашей милиции «нормой в таких случаях является скорее желание посадить даже тех, кто просто мимо проходил и случайно попал «под раздачу»
Не говоря уже о том, что, кроме Юры Волкова, «под нож попали» еще двое болельщиков, просто их ранения оказались не столь тяжелыми. Но взять и выпустить участников драки с летальным исходом, выпустить под подписку о невыезде приезжих, да не просто приезжих из пригорода, а из далекой Чечни! Это не могло не выглядеть как плевок в лицо москвичам. И это выглядело именно так — с точки зрения многих тысяч, отнюдь не только болельщиков.
Теперь, кстати, версия изменилась. Причем, с точностью до наоборот! Как рассказал «Эху Москвы» адвокат подозреваемых Абу Гайтаев, оказывается отпущен только один, а двое сидят. Но именно тот, кто отпущен под расписку, — именно он-то и сознался! И даже нож предъявил.
Это как? А очень просто: по словам адвоката, следователь решил, что сознавшийся себя оговорил. Бывает: в преступном мире люди часто берут на себя чужую вину, да и в случайных происшествиях порой тоже — особенно в ситуации «кто был за рулем?» Тем более, в общинных коллективах и организованных группах, находящихся в чужом окружении, вопрос о том, чью голову выдавать в случае задержания, часто решается заранее, и с истиной никак не «коррелирует».
Но почему же такой великодушный следователь его взял и отпустил? Ну, посидели бы подельники в разных камерах, как это и положено. Не взятка все ж расследуется — убийство. Куда было так спешить? «Признаешься — молодец, погуляй, а вы, которые не признаетесь — будьте добры посидеть», — эта логика была бы возможна, когда бы речь шла о какой-то равной вине, «делимой на всех».
Между тем, адвокат Гайтаев считает, что как раз его подзащитные — те, кто сидит — невиновны. А значит, виновен-то как раз отпущенный — Магомед Сулейманов. Который, оказывается, уже не является по вызову на допросы, скрылся, надо же так.
На эти недоуменные вопросы у общества имеются только «старые испытанные» ответы: значит, на следствие кто-то сильно надавил. Сразу вспомнили об очень мощной чеченской диаспоре в Москве. А другая версия еще проще — что следователи отнюдь не бескорыстно были столь добры к задержанному. Кстати, как отметил адвокат Гайтаев, подзащитные его, гг. Ибрагимов и Айдаев — бедные строительные рабочие, без денег и связей. А с Сулеймановым не так все просто.
А дальше естественный вопрос — что же теперь? В суде дело развалится, Ибрагимов и Айдаев будут признаны невиновными (по крайней мере, в убийстве). А виновный Магомедов будет объявлен в розыск, и ищи его свищи? Это один из наиболее вероятных (по крайней мере, на непросвещенный обывательский взгляд) вариантов.
Немудрено, что среди московской молодежи зреют гроздья гнева. Телеканал ВГТРК, где работал Юра Волков, решительно и откровенно нарушил принцип «у преступников нет национальности». И осуждать телевизионщиков за это трудно, — по крайней мере, с ними вполне солидарны тысячи юношей и сотни девушек, уже регулярно собирающихся на памятные акции. То, гнев зреет, признают и демократические правозащитники — в частности, та же Галина Кожевникова. Просто она, выражая соболезнование семье Волкова, основной упор делает на то, как плохо и опасно, что русский национализм растет. А как он может не расти?
А правоохранительные органы молчат. И это молчание людей в погонах вызывает все меньше сочувствия. Все мы, наверно, в детстве испытывали глубокое уважение к процессу раскрытия преступления и готовы были хранить тайны следствия до приговора, памятуя, что «дуракам половину работы не показывают». Если бы наша вера и наши чувства не были так часто и откровенно растоптаны реальной жизненной практикой.
В такой ситуации, правильнее было бы со стороны властей не уповать на толерантность и политкорректность, а как можно больше и чаще давать информации о ходе расследования, оберегая только те тайны, которые уж действительно надо хранить до поры до времени.
При сложившихся обстоятельствах журналистика не может жить по принципу «национальностей не называть, фамилий не называть, городов не называть». Так, какие-то «фишки» или «шашки» бегают по полю, как в компьютерной игре, и тыкают друг друга ножиками. Это уже не информация, а что-то другое, и общество с этим тоже не примирится. Если вопрос больной — его надо комментировать, не жалея времени и сил.
