Первая встреча будущего марковца с генералом Марковым
 |
| Генерал-лейтенант С.Л.Марков |
1911−1912 годы. В Петербурге молодой студент, Д. Незнамов, нередко посещал своего дядю, генерала Незнамова, профессора Военной Академии генерального Штаба. Племянник преклонялся перед большим умом своего дяди и не оставался равнодушным и к той сфере знаний, которые были его специальностью — Военной науке.
Однажды у генерала Незнамова его племянник встретил и познакомился с молодым подполковником Генерального штаба, Марковым. То, что дядя, человек преклонных лет, очень ценил 32-х летнего офицера, и то, что этот офицер произвел сразу же огромное впечатление не только своим внешним обликом, энергией, но и живым, глубоким и всеобъемлющим умом и даром речи, Д. Незнамов почувствовал в подполковнике Маркове исключительного человека и незаурядного офицера и возымел желание встречаться с ним чаще. Дядя удовлетворил это его желание, и дал ему разрешение присутствовать при их разговорах.
Беседы генерала Незнамова и подполковника Маркова касались, главным образом, военных тем, иногда отвлекаясь на вопросы высшей государственной политики. Но все темы разговоров всегда носили характер стремления к нахождению лучших положительных решений, и никогда не соскальзывали на путь критики. Это были разговоры двух умных и рассудительных людей. Из них Д. Незнамов постигал то, что до этого его мало интересовало или о чем он знал лишь поверхностно.
Армия! Русский Солдат — «имя общее для 1-го генерала и последнего рядового!» Стратегия, тактика… Роль офицера в армии в мирное и военное время!..
Д. Незнамов слушал с огромным вниманием и глубокими переживаниями. Перед ним ярко вставали картины и образы выполнения гражданского долга перед Родиной — ее народа, облаченного в солдатскую форму.
Напомнили ему старорусское: «Ляжем костьми за Русь!» Но тут же и слова генерала Гурко: «Вы говорите — ляжем костьми? Но мне нужно, чтобы пали костьми не вы, а турки!» Необходимость достижения «малой кровью», которая может быть только при умелом водительстве войсками их начальниками.
Требования, предъявляемые к офицерам, качества, которым они должны были обладать, оказались чрезвычайно огромными и тяжелыми. Д. Незнамов стал понимать и ценить Офицера.
Говорилось о состоянии Военной науки в России. Тут было не все благополучно, хотя урок Русско-Японской войны и не прошел даром. Нужно непрерывное развитие творческой мысли; не только учет опыта на победах и поражениях, но и проникновение в будущее, создание новых методов и способов в ведении боев и сражений. Стратегия и тактика не могут оставаться неизменными: новое оружие — новая тактика, но и новая тактика — новое оружие.
Но есть и неизменное: прежде всего — правильно и всеобъемлюще поставленная Идея войны и знание — «чего я хочу», т. е. задачи войны. Затем — неизменные принципы в ведении боевых действий. Суворов учил: «Быстрота, глазомер, натиск»; он говорил о «подлой ретираде»; том, что «пуля — дура, штык — молодец». Есть и такой принцип: «Противник обходящий может быть легко обойден».
Молодого студента, эти врезавшиеся в память принципы, поразили не своим утверждением, а глубоким их разъяснением, которое он вынес из разговоров двух теоретиков Военной науки. Его поразили утверждения, шедшие будто бы в разрез с понятием воинской дисциплины — «беспрекословного и точного выполнения приказаний начальников»; утверждения: «Местный судит лучше. Я — вправо, должно влево, меня не слушай». «Не придерживайся устава, как слепой стены"… И еще, Суворовское: «Нам тяжело, но и противнику не легче»
Для Д. Незнамова было над чем серьезно задуматься и в размышлениях о слышанных разговорах, он приходил к заключению, что ведение войны не есть чисто техническое дело, но чрезвычайно глубоко связано с психологией бойцов и их развитием, а среди них и главным образом, начальников — офицеров. Он стал понимать, что военное дело — не просто ремесло, а искусство.
Генерал Незнамов говорил: «Я не поставлю удовлетворительной отметки за пассивное решение задачи». Подполковник Марков утверждал, что при пассивном выполнении задач и даже при полумерах, невозможен решительный успех; чаще это приводит к неуспеху и лишнему пролитию крови. Воинские качества: дисциплинированность, мужество, храбрость и др. сами по себе для начальников не являются абсолютно ценными качествами: дисциплина должна быть сопряжена с разумностью, мужество — с силой воли и силой влияния на подчиненных; храбрость должна быть активной и должна быть связана с инициативой.
Теме — инициатива, особенно уделялось внимание. Инициатива на верхах командования и инициатива на всех его ступенях, до самой низшей включительно. На верхах командования, где ставятся задания и проводятся они с намерением заставить противника действовать в зависимости от принятых ими решений; на низах — когда инициативой начальников разрушаются планы и намерения противника на тактических участках боя, когда захватываются тактические рубежи, когда противник становится в менее удобное положение, и когда это используется для развития успеха. Инициатива — это постановка задач диктуемых обстановкой в каждый момент боя. Активность, — это выполнение этих задач.
Об активной храбрости, основанной на проявлениях инициативы, разговор был особенно серьезен. Высказывалось утверждение, что она легко может перейти в партизанство, даже помимо воли и сознания начальника, т. е. к действиям, имеющим чисто местное значение, без всякой связи с общими действиями, и могущих привести хотя и к успехам, но коротким и местным, не приводящим к общему успеху. Ставилась дилемма: активная храбрость — партизанство или пассивное регулярство. Подполковник Марков высказывался горячо за предпочтение активной храбрости, однако, подчиненной обшей задаче. «Чаще активное партизанство предпочтительней пассивного регулярства» — говорил он. Он утверждал, что регулярство очень часто создает и покрывает безответственность начальников. Приводились десятки примеров, когда «пассивное регулярство» приводило в лучшем случае к сохранению положения, а… «активное партизанство» к большим успехам.
Принцип: «противник обходящий легко может быть сам обойден», находит свое решение, когда в полной мере осуществляются инициатива, активная храбрость, «партизанские» меры… При регулярстве в этом случае достаточно донести об обходе противника, принять пассивные меры и ждать распоряжений начальства.
В уме и чувствах Д. Незнамова от этих разговоров совершалась целая революция, успокоить которую он мог не сразу. Приходилось серьезно задумываться над всеми этими проблемами, но осуществить которые можно было лишь зная тактику, будучи активно храбрым и держа в руках свою часть. Ему было ясно, насколько глубоко проникнут знанием Военной науки и Военной психологии его дядя, генерал Незнамов, человек кабинетного труда. Ему становилось понятным то внимание, которое уделял дядя молодому офицеру, подполковнику Маркову. И Д. Незнамов был полностью увлечен последним, который в его глазах, в его представлении, был уже не только кабинетным, штабным работником, но и строевым, боевым офицером. Подполковник Марков стал для него ярким типом русского офицера, идеалом Офицера. Он стал его кумиром.
В отсутствии подполковника Маркова, Д. Незнамов расспрашивал своего дядю о нем, и дядя удовлетворял его просьбы.
Сергей Леонидович Марков родился 7 июля 1878 года в семье офицера. Окончил 1-й Московский Кадетский корпус. С блестящим аттестатом об окончании, в 1895 г., кадет Марков поступил в Константиновское артиллерийское училище, которое также блестяще окончил в 1898 г. и был выпущен подпоручиком Лейб-гвардии во 2-ю артиллерийскую бригаду.
Увлечение подпоручика Маркова военными науками побуждает его поступить в 1902 г. в Императорскую Николаевскую Военную Академию. Он выдерживает двойной конкурсный экзамен; в стенах Академии предается изучению Военных наук и завоевывает исключительное внимание к себе, среди всех профессоров.
В 1905 г., блестяще окончив Академию, в чине капитана, Марков, чтобы испытать полученные им знания на практике, добровольно отправляется на фронт Русско-Японской войны. В Манчжурии он служит в штабе 1-го армейского корпуса, проводит лихие разведки, исключительно точные рекогносцировки. Его служба отмечается рядом боевых наград до ордена Святого Владимира включительно и отличной аттестацией.
По окончании войны, капитан Марков отбывает годичный строевой ценз командования ротой в Лейб-Гвардейском Финляндском полку, а затем служит на должностях по генеральному Штабу в 16 пехотной дивизии, Варшавском военном округе и в Управлении Генерального Штаба.
В 1909 г. он уже подполковник, а в 1911 г. назначается штатным преподавателем в Военной Академии, где читает курс Истории военного искусства периода Петра Великого и одновременно в Павловском военном и Михайловском артиллерийском училищах читает лекции по Военной географии и Тактике.
В военной печати подполковник Марков помещал обратившие на себя внимание статьи о боевой подготовке армии, вынесенные на основании опыта Русско-Японской войны.
В военных училищах
 |
| Памятник генералу С.Л.Маркову |
Юнкера Павловского военного училища, готовящиеся стать офицерами, естественно, обращали большее внимание на такие предметы, как тактика, фортификация, артиллерия, чем на военную историю и географию, особенно на последнюю, т. к. она не находила в их представлении ясного практического применения, да и была, в сущности, малоинтересна. Поэтому, военная география проходилась юнкерами формально, лишь для получения хорошей отметки. Это был предмет подсобный для основных, и имевший второстепенное значение.
Но преподавать его стал подполковник Марков, не терпящий формального отношения к делу, внесший в преподавание живой дух, связавший все, что давалось предметом воен. географии с реальной жизнью, с войной, со всеми деталями, с которыми столкнется офицер на войне. Начав с того, что он привлек внимание юнкеров к себе — видом, манерами, живостью и энергией, красивой речью, ее образностью, постепенно, но и быстро, он увлек юнкеров и самым предметом. Все: и местность, и жизненные ресурсы и само население районов возможных боевых действий, все принимало важное значение.
Подполковник Марков коротко, выпукло и ясно рисовал жизненные картинки, в которых участвовали леса, реки, болота, горы, ресурсы районов, само население, благоприятно или неблагоприятно относящееся к армии. «Вообразите или сфантазируйте» — говорил он юнкерам и, нарисовав картину, спрашивал: «Как вы поступаете?». Для пояснения, он рассказывал примеры из военной истории, касающиеся действий мелких воинских частей, т. е. таких, начальниками каких могут быть молодые офицеры. Он говорил, что примеры, рассказываемые им и те примеры, которые юнкера, а затем офицеры прочтут в книгах («читать всегда нужно. Много читать!») и даже их богатая фантазия не покроют всех возможных на войне случаев; часто случаи могут быть совершенно не предусмотренные, но знания и «реальная фантазия» облегчат быстрое решение всяких задач.
На образных примерах подполковник Марков развивал у юнкеров между прочим два важных чувства: наблюдательность и соображение. Вот пример:
Офицер послан в разведку на приграничную с соседним государством полосу. Он отлично знает военную географию; он даже специально подготовился к этой разведке. Выполняя полученное задание, офицер, проходя населенный пункт, видит, что учитель играет с детьми. Дело нормальное, но офицер все же заинтересовался игрой. Оказалось, учитель играет с детьми «в войну». Он разделил детей на две стороны: желтую и синюю и всегда проводит решение игры так, что «желтая» сторона побеждает «синюю». При каждой такой победе учитель говорит детям, что «желтые» победили потому, что у них было больше порядка, они слушаются своих начальников, они более смелы и пр. Дети в восторге, все, и «желтые», и «синие».
"Какой вывод делает офицер?" - спрашивает подполковник Марков. Ответ: ведется моральная подготовка детей к войне и нм внушается, что при известных условиях желтые (японцы!) должны всегда побеждать синих (русских!). «Что требуется от разведчика?» Ответ: знать местность, население и… быть наблюдательным во всем и всегда.
Другой пример. Разведчик направляется в приграничную зону Восточной Пруссии. В лесу он наталкивается на… проволочные заграждения. Разведчик сообразителен: он видит в проволочных заграждениях не случайность и доносит куда следует. Делу дается ход: Германскому Правительству делается запрос. Оно отвечает: «Русский рогатый скот часто ищет тень в жаркую погоду, входит в лес, ломает и портит деревья. Проволока оберегает лес». Подполковник Марков расшифровывает этот ответ: «Конечно, господа, рогатый скот — это наша кавалерия в предстоящих боевых действиях в Восточной Пруссии». Так указан был не только пример сообразительности разведчика, но и определенно сказано было о возможной войне с Германией. Результат: «фантазия» юнкеров стала развиваться сильней, а интерес к военной географии возрос настолько, что этот предмет занял в их представлении первостепенной важности положение среди остальных предметов.
Во время занятий подполковник Марков задавал неожиданные вопросы, обращаясь то к одному, то к другому юнкеру. Беда, если юнкер не даст ответа, но хуже, если он что-то ответит, лишь бы ответить. Подполковник Марков не стеснялся и отчитывал круто. Особенно страдными часами для юнкеров были репетиции, которые они должны были сдавать. Подполковник Марков не ценил формального запоминания предмета, а глубину его осознания и усвоения. Он признавал продуманные, серьезные ответы. Иные ответы вызывали с его стороны резкую отсылку юнкеров «на свое место» и постановку неудовлетворительной отметки. Особенно трепетали перед его добавочными вопросами. Одному юнкеру подполковник Марков задал такой вопрос:
«Скажите, о каком событии теперь много пишут газеты? Вопрос ошеломил всех, тем более, потому, что юнкерам было не до чтения газет. Однако, некоторые, хотя и с неуверенностью, сказали о разгоравшихся событиях на Балканах. Подполковник Марков тут же объяснил свой вопрос: юнкерам и офицерам необходимо всегда быть в курсе всех важных событий, особенно могущих вызвать войну; ничто не должно смутить офицера, привести его в растерянность, т. к. в любой момент и в любом положении офицер должен быть готов к выполнению своего долга, сохраняя полное спокойствие духа. Зная где и какие произойдут события, он подготовится к ним морально не только сам и подготовит к ним своих подчиненных, но и возьмется за учебник военной географии, тактики и др. книги.
В Михайловском артиллерийском Училище, подполковник Марков преподавал Историю русской армии. Для артиллеристов этот предмет не казался особенно важным, однако, и тут он привлек к преподаваемому им предмету большое внимание и интерес. Он не ограничился одними словесными лекциями, но дополнил их выпуском своих «Записок по истории русской армии» — эпохи реформ 1856−1891 г. г. Он обращал внимание на необходимость перенесения центра тяжести обучающихся «из области запоминания в область понимания».
Записки подполковника Маркова относились к Русско-Турецкой войне 1877−1878 г. г. и они касались и направляли «понимание» этих событий не только в области чисто боевой, но и понимания политической обстановки и причин вызвавших войну. И не только этого: он дал описание театра войны и обращал внимание на «самобытные национальные черты нашей армии и русского солдата, гибкие формы боевого порядка, развитие духа». Он напоминал о возвращении «к той старине и тем порядкам, создателями и вдохновителями которых были Румянцев и Суворов». Читая лекции, он напоминал «о боевой связи артиллерии с другими родами войск» и приводил выписку из наставления генерала Скобелева, выписку, «каждое слово которое имеет силу и свою глубокую ценность и до наших дней».
«Когда раздастся священный зов к атаке, артиллерия должна забыть себя и всецело отдаться на поддержку товарищей… Она должна, не обращая внимания ни на что, обгонять атакующие части и своим огнем, всегда особенно страшным с близкого расстояния, поколебать сердце противника. В эти решающие мгновенья, артиллерия должна иметь душу, ибо артиллерист — не машинист… Артиллерия должна беззаветно лечь вся, если это нужно для успеха атаки, точно так же, как беззаветно кладет свои головы пехота, атакуя противника. Часть, прикрывающая артиллерию, не выдаст ее».
Так, преподавая один определенный предмет, подполковник Марков не обособлял его, а связывал с другими предметами, создавая цельную картину, в которой этот предмет получил свое место и свое значение.
Будут проходить годы, начнутся огромные события, и юнкера, став офицерами, не забудут своего преподавателя, подполковника Маркова, учившего их «реальной фантазии» и реальным действиям.
На фронте Великой войны
 |
| Генерал-лейтенант Сергей Леонидович Марков |
С началом великой войны, Военная Академия закрылась, и все преподаватели и слушатели ее получили назначение в армию.
Полковник Марков, произведенный в этот чин, служил короткое время в штабе Юго-Западного фронта с Начальником Штаба, генералом Алексеевым, затем в штабе 19 пехотной дивизии и, наконец, получил пост Начальника Штаба 4-й стрелковой «Железной» бригады, которой командовал генерал Деникин.
Лучше не написать о полковнике Маркове, чем написал о нем генерал Деникин в главе 10-й первого тома «Очерков Русской Смуты», поэтому, здесь будет сказано коротко.
Деникин не знал полковника Маркова, но слышал о нем, как о весьма заурядном «профессоре» Академии. Генерал Деникин, окончивший Академию, знавший недостатки и Академии, и преподавания в ней, где было много рутины, отнесся к прибывшему, как к «профессору» — офицеру теории и канцелярскому, хотя и штабному, работнику. Но быстро он изменил свое мнение: работа полковника Маркова, помимо великолепного знания штабного дела, велась в тесной духовной и служебной связи с частями бригады, переформированной в дивизию.
Генерал Деникин пишет, что полковник Марков настолько вникал и стремился влиять и даже довлеть в сферах строевых частей, что быстро завоевал к себе… ненависть строевых начальников. Последние возмущались вмешательством в их дела, иногда грубого и резкого «штабного», хотя и начальника Штаба. По природе, полковник Марков не был только критиком: все его указания, советы и пр. имели основания в присущих ему, представлениях о строевой и боевой службе. Он чувствовал себя способным к этой службе; более того — он рвался к ней. Но для этого нужно было оставить штабную работу и перейти в строй.
И случай представился: в 13 стрелковом полку выбыли из строя командир полка и все штаб-офицеры, и полковник Марков просил генерала Деникина назначить его в 13-й полк. Генерал Деникин охотно согласился, назначил его временно командиром полка и ходатайствовал об утверждении в должности «на законном основании». Утверждение, после сложной переписки, пришло лишь через 2 месяца.
В течение 14 месяцев, полковник Марков со своим 13-м стрелковым полком вписывал в его историю славные боевые страницы. Достаточно сказать, что за это время он получил орден Святого Георгия 4 степени, Георгиевское Оружие, и был представлен к чину генерала за боевые отличия. И главной наградой для него было общее признание его, и не только в рядах 4 стрелковой дивизии, как выдающейся храбрости и умения командира. Ненависть к нему сменилась любовью и восторгом. Полковник Марков мог гордо носить высокие боевые награды, зная, что ими больше его гордятся его подчиненные. Однажды он даже высказал честолюбивую мысль «Теперь, или орден 3-й степени, или деревянный крест».
По окончании законного годичного командования полком, в апреле 1916 года, полковник Марков был переведен на Кавказский фронт Начальником Штаба 2-й Кавказской казачьей дивизии, куда прибыл произведенным уже в чин генерала. Пробыв там несколько месяцев, томясь бездействием (дивизия несла, в сущности, охранную службу), генерал Марков был вызван в Петроград лектором во вновь открытую Академию Генерального Штаба.
Снова в академии
 |
| Командир 4-й дивизии А.И. Деникин со своим штабом. Слева от него — начальник штаба С.Л. Марков. декабрь 1914 г. |
В ноябре 1916 г., в Петроград съехалось свыше 200 офицеров, командированных для прохождения сокращенного курса Академии Генерального Штаба. Эти офицеры должны были потом, по окончании Академии, восполнить большой недостаток офицеров — специалистов в работе в штабах. Все они были в чине не ниже поручика; все прошли практически боевую службу на фронте, имели боевые награды, и были переранены. Первые разговоры их — о программе курса, и о профессорах и преподавателях.
Преподавателем предмета «Общая тактика» числился Генерального Штаба Генерал-майор Марков. Мало, кто знал и слышал о нем до приезда в Академию, но тут все узнали, что генерал Марков — молодой генерал, только что произведенный в этот чин, что он — кавалер ордена Святого Георгия 4 степени и Георгиевского Оружия, и что он прошел на фронте годичный стаж командования полком и показал себя, как командир полка, с самой блестящей стороны. Но вопрос: каким он будет как профессор? — оставался не раскрытым и не ясным. Большинство не предполагало, что молодой генерал может быть хорошим преподавателем по такому серьезному предмету, как общая тактика.
Первая лекция.
В аудиторию быстрыми шагами вошел молодой генерал, поднялся на кафедру, и поклонился вставшим офицерам. Генерал был в защитной форме, но с серебряными погонами и аксельбантами Генерального Штаба, с орденом Святого Георгия на груди, при шашке с Георгиевским темляком. Он окинул взглядом своих черных глаз всю аудиторию и сказал: «Прошу сесть, господа офицеры!» Вошел он и произнес первые слова не как «человек науки», а как офицер, начальник. «Игра», «поза» — промелькнула мысль у некоторых слушателей.
В наступившей тишине, ровным, твердым и четким голосом, генерал Марков начал вступительную к лекции речь:
«Господа! Мне впервые приходится читать лекцию в столь блестящей по заслугам и боевому опыту аудитории. Но господа офицеры! не забудем, что, быть может, наиболее достойнейшие не здесь, а остались на проволоке!» Короткий поклон и продолжал:
«Я, генерал Марков, приехал к вам с Кавказского фронта. Будем вместе беседовать по тактике. Поменьше зубрежки. Дело — военное, дело — практическое; никаких трафаретов, никаких шаблонов…» и, с кафедры сверкала живая мысль, категорически порвавшая со всеми шаблонами прошлого, и мятежно устремленная к поискам новых свободных путей.
Первое впечатление: генерал глубоко продумал практику боевой службы; он знает, любит и глубоко понимает свой предмет.
Один из слушателей Академии, подполковник Пермяков записал: «Лекция проф. С. Л. Маркова пользовались большим успехом. Блестяще излагаемые методы ведения современного боя, были подкрепляемы примерами на опыта текущей войны на Кавказском и Западном фронтах, участником и непосредственным руководителем коих был генерал, или же был их свидетелем. Эти лекции, излагаемые в коротких и резких штрихах не профессором-теоретиком, а боевым генералом-профессором, имевши за плечами двухлетний опыт на строевых и штабных ступенях боевой деятельности, были ценнейшим вкладом для «имеющих уши — слушать».
Во всех лекциях генерал Марков не только всегда ярко и четко проводилась идея или идеи, но и ощущалась сильная одухотворенность всего им высказываемого. Дух возбуждает идеи; ум их творит; воля их осуществляет. В боевой практической жизни должна быть гармония: духа, ума и воли. Генерал Марков делил всех на: одухотворенных и не одухотворенных; на идейных и безыдейных; на волевых и безвольных, как бы ставя перед каждым слушателем задачу: разобраться в себе и развить в себе эти три качества. Верность присяге и чувство долга он считал далеко недостаточными.
«Дух должен быть свободен от теорий, хотя книги надо читать». «Знание, которые вы получите здесь, вам необходимы. Вы вернетесь в штабы, но вы должны всегда думать и знать, что знание необходимы, не для того, чтобы быть штабными работниками, а работниками-руководителями в реальном деле — бою». Или, вдруг, генерал Марков скажет так:
«Забудьте все теории, все расчеты. Помните одно: нужно бить противника и, выбрав место и время для удара, сосредотачивайте там наибольшее количество ваших сил. Демонстрации? Да! Но не в ущерб силам для удара. И вообще — демонстративные удары оставьте, как достояние книг. Весь ваш дух должен быть мобилизован на месте удара».
Иногда смелые высказывания генерала Маркова казались слушателям вызванными влиянием условий войны на Кавказском фронте и недооценки условий на главном. Но и на эти мысли был ответ. Генерал Марков называл войну на Кавказском фронте «поэтической», «а мы — не поэты. Офицеры должны уметь воевать в любой обстановке, обстановка же на фронте большой войны дает большие возможности для проявления своего духа». «Активность всегда и всюду основа успеха».
В своих требованиях к слушателям генерал Марков был строг. На его вопросы, на задаваемые им задачи, должны быть точные ответы, короткие, ясные, полные. В представляемых схемах он ценил не красоту, а наглядность. Свою неудовлетворенность ответом, генерал Марков проявлял резко: обрывал отвечающего, отправляя «на место», стучал мелом, ломал его… Однажды даже швырнул мел, но тут же извинился. Его побаивались, однако общая оценка молодого генерала была: строг, но справедлив.
Он не говорил о дисциплине, но всегда и во всем требовал ее косвенным путем. Опоздавшему на лекцию офицеру он скажет: «Если вы задержались игрой на бильярде, идите — продолжайте». Все лекции генерала налагали огромное впечатление: они не только давали знания, но и заставляли творчески работать мысль; они не только возбуждали дух, но и побуждали к его развитию, укреплению, усилению; они требовали неуклонно волевого саморазвития.
Немного месяцев пробыл генерал Марков лектором в Академии: его тянуло на фронт, и он высказался откровенно и решительно, когда закончил свою очередную лекцию:
«Все это, господа, вздор, только сухая теория! На фронте, в окопах — вот где настоящая школа. Я ухожу на фронт, куда приглашаю и вас!» И он уехал.
За немногие месяцы преподавания в Академии, генерал Марков оставил в офицерах неизгладимую и незабываемую о себе память.
Генерал Марков в Штабе 10-й армии на должности генерала для поручений, где его застает революция. Помимо основной работы, он работает в комитетах, он выступает на митингах, успокаивает «взбунтовавшихся рабов». Затем он в Ставке Верховного Главнокомандующего — генерала Алексеева вторым генерал — квартирмейстером, где генерал Деникин — Начальник Штаба. Потом вместе с генералом Деникиным — Начальник Штаба Западного фронта и несколько позднее — Юго-Западного. Наконец — общая судьба его и генерала Деникина — Бердичевская тюрьма, и их с генералом Корниловым — Быховская, и бегство всех на Дон к генералу Алексееву для борьбы с большевиками.
В Добровольческой армии
 |
| Генерал Марков |
Почти вся эпопея генерала Маркова в Добровольческой армии, поскольку она была на глазах находящихся в его подчинении солдат, офицеров и добровольцев — описана в этой книге. Добавить к ней нечего, разве только следует записать сжато общую характеристику облика генерала Маркова.
О генерале Маркове писалось много и многими, как еще в России в период борьбы, так и за рубежом. Ему посвящались полностью целые номера периодических изданий, напр. № 15 газеты «Свободный Казак», издававшейся в Екатеринодаре, № 3 журнала «Донская волна». О нем много написано генералом Деникиным в его книге «Очерки русской смуты» и рассказано им на собраниях, посвященных его памяти.
«Умевший честно подчиняться своему начальнику, не теряя инициативы, умевший властно приказывать своим подчиненным, Марков был один воплощенный порыв. Он никогда не нуждался в повторении приказа об атаке. Он наступал и преследовал своим полком с удалью, с увлечением, не раз, как под Журавиным, Чарторийском и Луцком, теряя связь с дивизией, забираясь в тыл противнику, прославив себя и свой 13-й стрелковый полк. Но если Японская война и Отечественная создали боевую славу Маркову, то 1-й Кубанский поход облек его имя легендой.
„Словно кусочек былинного эпоса, словно полотно старой батальной картины, когда не было еще умопомрачительной техники, и личная доблесть решала участь сражений…“
Это характеристика начальником своего подчиненного. Но отвлечемся на минуту от свидетельства генерала Деникина, чтобы дать характеристику подчиненного своему начальнику. Кем она дана — неизвестно.
„Стройная, подвижная, порывистая фигура. Она появляется всюду, то верхом на своем маленьком коне, то мчится бегом, то внимательно смотрит за противником… Бой тяжелый. Но генерал Марков всегда спокоен. Его приказания коротки и тверды. Он смотрит своими черными глазами прямо в глаза своим. Все ясно в полученных от него приказаниях. Он не задерживает около себя своих, отсылая их к своим частям. Ни одного лишнего слова, фразы… Не видно никогда его волнения; помахивающая плеть, бьющая по голенищу сапога, не выдает волнения, а наоборот — волю, силу, уверенность“.
„Вид партизана, а не штабного. Вид военачальника, вид строевика“.
„Марков где-то здесь!“ — говорят в цепях. Глаза его ищут и, если и не находят его, то все же спокойны. Спокойны, что не будет томительных минут ожиданий, может быть колебаний. Спокойны, т. к. не сомневаются, что пойдут в наступление. Идти в наступление лучше и легче, не взирая ни на какое противодействие противника, чем томительно чего-то ждать».
«Генерал Марков жил великим чувством ответственности. Он нес ее не за себя, а за подчиненных, за те задачи, которые ложились на часть. Ему была чужда поза, роль начальника. Он был одной частью целого — части. Как на каждого чина этой части ложилась известная ответственность, так и на него. Но он ее не чувствовал, о ней не говорил, на нее не ссылался — он выполнял свой долг, как и каждый, с той лишь разницей, что его долг и ответственность как начальника были соответственно выше и суровее. Его часть на отдыхе — он обязан обеспечить ей отдых; она на передовой линии — он обязан все предусмотреть, все взвесить».
«Вот почему он часто не отдыхал, не мог дать себе возможность соснуть и даже утолить свой голод. „Ангел Хранитель“ — в одних случаях, „Шпага Корнилова“ — в других».
Но обратимся снова к свидетельствам генерала Деникина.
«В его (генерала Маркова) ярко-индивидуальной личности нашел отражение пафос добровольчества, свободного от темного налета наших внутренних немощей, от разъедающего влияния политической борьбы. Марков всецело и безраздельно принадлежал армии. Судьба позволила ему избегнуть политического омута, который засасывал других».
В одной из своих речей генерал Деникин развил эту характеристику генерала Маркова:
«Догматизм и политическая нетерпимость были чужды Маркову. Те острые вопросы, которые разъедали и теперь разъедают наши ряды, он решал для себя и за себя, не насилуя ничью совесть и исходя исключительно из так или иначе понимаемой целесообразности. И когда в горячие минуты боя слышался его обычный приказ: „Друзья, в атаку, вперед!“ — то части, которыми он командовал, люди, которых он вел на подвиг и смерть, шли без колебаний, без сомнений. Их не смущала пресловутая „неясность и недоговоренность“ лозунгов. Они несли свои головы не за революцию, не за реакцию, не за „землю и волк“, и не за помещичью реставрацию, не за „рабочий контроль“, и не за „эксплуатацию капиталом“. Суровая и простая обстановка первых походов и в воинах, и в вождях создавали такую же упрощенную, быть может, военную психологию Добровольчества; одним из ярких представителей ее был Марков. „За Родину!“ Страна порабощена большевиками, их надо разбить и свергнуть, чтобы дать ей гражданский мир и залечить тяжелые раны, нанесенные войной и революцией. В этом заключалась вся огромная, трудная и благодарная задача Добровольчества».
Генерал Деникин напишет и следующее:
«Конечно, Маркова, как человека вполне интеллигентного, не могли не интересовать вопросы государственного бытия России. Но напрасно было бы искать в нем определенной политической физиономии: никакой политический штамп к нему не подойдет. Он любил Родину, честно служил Ей — вот и все».
«А смерть ждала его. И поразила тогда, когда Добровольческая армия вышла из окружения на широкую дорогу, когда так нужны были люди таланта, воли и доблести; поразила человека предназначенного, казалось, самой судьбой для командования Добровольческой армией в составе развернувшихся впоследствии Вооруженных сил Юга России. Той армией, которая шла к Харькову и Орлу».
«Судьбы Господни неисповедимы».
Это было 12 июня 1918 года.
«Белый Витязь!» — «Шпага генерала Корнилова!» — «Рыцарь без страха и упрека!» Человек, в котором редкостно сочетались качества выдающегося офицера Генерального Штаба и качества храбрейшего строевого офицера". — «И кто знает, был бы жив он, быть может, все колесо Белой борьбы повернулось бы в иную сторону. Ведь не даром же на нем примирялись все казачьи течения, и его проектировали избрать Атаманом всех казачьих войск, а мы, офицеры регулярной армии, видели в нем такого начальника, за которым каждый пошел бы и в огонь, и в воду», — так писал участник 1-го Кубанского похода в рядах Кубанского стрелкового полка, генерального штаба полковник К. Н. Николаев. И он закончил свою статью так:
«Генерал Марков — неотъемлемое и драгоценное достояние Национальной России, и какой бы в будущем не стала наша Родина и ее армия, она не может не чтить память одного из лучших Ее сынов — Сергея Леонидовича Маркова, отдавшего за Нее свою жизнь в самую тяжелую пору ее государственного бытия».
Заветы генерала Маркова
 |
| Марковский полковой значок |
Писаных заветов генерал Марков после себя не оставил, но он всей своей жизнью и служением родине, показал образцовый пример и, прежде всего — пример Гражданина.
Гражданский долг является естественным и необходимым для всех граждан страны, дабы она могла жить «во славе и благоденствии». Одним из видов этого долга является — долг воинский: быть защитником Родины от врагов внешних и внутренних. Потрясения, выпавшие на Родину, потребовали от всех огромного напряжения сил и жертвенности и в особенности от армии. Требовалось:
любовь к родине подтверждать нужными ей делами;
любя ее «великой, единой, неделимой», не терять веру, что она снова будет такой;
веря в это — верить в народ ее, начиная с самого себя — веры в себя;
армия — единственная сила, могущая спасти родину, поэтому все для нее, включая самого себя.
«Борьбу продолжать».
Во всем этом генерал Марков дал пример Гражданина-Солдата.
Генерал Марков на Дону. Он — ближайший помощник Вождей. Он выполняет всевозможные задачи, и главную — формирование армии. Армию нужно снабдить всем и, прежде всего — вооружить непоколебимым борческим духом. Он беседует с прибывающими добровольцами, вникает в их психологию, настроение и безжалостен к склонным блюсти свои личные интересы, подымает настроение других, крепит у сильных… «Не будем ничего желать себе. Нам ничего не надо, кроме одного: да здравствует Россия!»
«Нас мало, но и с малыми силами можно делать великие дела». Что бы ни говорил генерал Марков, где бы то ни было, и когда бы то ни было, все подтверждалось им на его личных примерах. Слова не расходились с делом.
Чтобы оценить его, не находили слов. «Кусочек былинного эпоса"… «Крылья Добровольческой армии"… «Меч генерал Корнилова"… «Ангел Хранитель"… все как-то не полно. «Рыцарь России?» — да! Рыцарь! — «без страха и упрека», несущий собой девизы: «Меч и Крест», «Доблесть и скромность» и… «Жизнь и смерть во благо Родины».
Таковы заветы, оставленные генералом Марковым — Великим патриотом, Гражданином и Солдатом, всем русским людям Вечной России, и ее армии.
«Для увековечения памяти первого командира 1-го Офицерского полка, части этой впредь именоваться — «1-й Офицерский генерала Маркова полк». Так, сухим, официальным языком приказа чины полка получили большую честь именоваться «Марковцами». Позднее, шефство это получили: 1-я Офицерская батарея и 1-я Инженерная рота, с входящими в нее железнодорожным и телеграфным взводами. А год спустя, его получили и сформированные 2 и 3 Офицерский полки, и артиллерийская бригада, составившие «Офицерскую генерала Маркова дивизию» с Инженерной ротой и санитарной летучкой. Еще позднее шефство генерала Маркова было дано Черноморскому конному дивизиону. Отдельно от дивизии шефство имели: железнодорожная и телеграфная роты, развернувшиеся из взводов. Имели его и бронеавтомобиль, и бронепоезд.
Высокая честь наименоваться Марковцами налагала на всех великую ответственность за Родину, за дело борьбы. Вот основы ответственности, как они выявились и проявлялись по заветам генерала Маркова.
Твердое сознание и выполнение гражданского долга перед Россией не только самими Марковцами, но по их примеру и их побуждению всеми русскими людьми.
Стойкая и не ослабляющаяся ни при каких обстоятельствах непримиримость к узурпаторам власти на Родине.
Родина должна быть освобождена, какие бы сроки на это не требовались. «Приказ себе». «Забыть себя — служить России». «Все для армии».
Быть бессменно у Национального Знамени, но с ним не «стоять», не «выжидать», а бороться, чтобы водрузить его на свое место.
Для Марковцев:
«Да здравствует Россия» — их клич.
«Без страха и упрека» — их борьба.
«Крест и Меч» — веление их совести.
«Доблесть и скромность» — их поведение.
«Жизнь и смерть за счастье Родины» — смысл их существования.
Под влиянием генерала Маркова выработались и боевые традиции: Не спрашивать, куда и зачем идем, а выполнять полученный приказ. Не считаться с силами врага, а бить его. Беречь патроны, и не забывать, что у них есть штык специального назначения.
— Атаковывать стремительно; на атаки противника отвечать контратаками.
— Охранение для того, чтобы по первому его выстрелу быть на передовой линии.
— Вынужденно отходить, значит собираться для немедленного перехода в контрнаступление.
— Быстрота, глазомер, натиск» и инициатива.
— Взаимная выручка пехоты и артиллерии.
— Не оставлять раненых и убитых.
— Порядок и Дисциплина; Дисциплина в ее глубоком понимании.
Велик и славен был генерал Марков!
Велики и ответственны его заветы!
 |
| Памятник генералу Маркову |
