 |
| В.Е. Павлов, автор книги «Марковцы в освободительной войне за Россию» |
Город Армавир вошел в историю всех основных полков и дивизий Добровольческой армии по сильным боям, которые им пришлось вести в его районе. Силы красных здесь, увеличившиеся в начале августа отошедшей от Екатеринодара Сорокинской армией, в начале сентября и Таманской, достигали численности 50 000 бойцов при 65 орудиях и бронепоезде. Против них стояли: сначала только 2-я пехотная дивизия и партизанский отряд, переименованный в дивизию, генерала Шкуро; потом подошли от Екатеринодара — 3-я пехотная и конная дивизии; а затем, по очищении Майкопского района, Кубанская, генерала Покровского.
Но, недостаток пехоты в Добровольческой армии потребовал отправки 2-й пехотной дивизии к г. Ставрополю, где собралась другая армия красных, силою 40 000 бойцов при 60 орудиях. Оставшаяся у Армавира 3-я пехотная дивизия, под натиском огромных сил противника, вынуждена была оставить город отойти не на север, а на восток от него. Направление на станцию Кавказская, на пути сообщения между Екатеринодаром и Ставрополем, для противника оказалось открытым.
Это потребовало срочной отправки на фронт последнего резерва Добровольческой армии — Офицерского генерала Маркова полка и то только в составе свободных 2-х батальонов.
11 сентября , как и в предыдущие дни, Марковцы спокойно занимались своими делами. Вечером, получившие отпуск, отправились в городской театр на концерт. Зал был полон. На сцене сменялись артисты, певцы… И, вдруг, вместо очередного артиста, вышел адъютант полка и, при водворившейся абсолютной тишине, объявил:
— Господам офицерам и чинам 1-го Офицерского Генерала Маркова полка и 1-го артдивизиона приказано немедленно явиться в свои части, которые выступают на фронт.
Концерт был прерван, пока Марковцы не распрощались со своими знакомыми и не покинули зал.
12 сентября , утром 2 и 3 батальоны полка, все команды, штаб и взвод артиллерии начали погрузку в два железнодорожных состава и во второй половине дня оба эшелона, провожаемые генералом Деникиным, тронулись на станцию Кавказская и далее в Армавирском направлении.
13 сентября , с рассветом эшелоны прибыли на станцию Отрада Кубанская, в 18 верстах к северу от Армавира, выгрузились и немедленно выступили вдоль железно дороги к Армавиру.
Всем ясно — предстоит атака города. Путь шел по легкому скату местности, почти сплошь покрытой кукурузными грядами, перемежающимися со стырней сжатого хлеба. Вдали, на подъеме, смутно обрисовывались купы деревьев и контуры домов Армавира.
Противник ничем не обнаруживал своего присутствия. Пройдя 6−7 верст, батальоны развернулись в боевой порядок: 3-й — влево от железно дороги, имея одну роту в резерве; 2-й — вправо, имея одну роту уступом за правым флангом и другую в резерве там же. Такое построение 2-го батальона вызвано тем, что ему предстояло наступать, имея вправо широкую и глубокую лощину, которая хранила в себе всякие неожиданности. За лощиной — конная сотня.
После полудня батальоны двинулись вперед. 3−4 версты были пройдены спокойно. Но вот, раздались встречные выстрелы с короткой дистанции. Цепи ускорили шаг; местами рванулись бегом. Незначительные группы красных убегали назад и скрывались в кукурузе.
Пройдено еще с версту. И вдруг, с расстояния около ста шагов, поток огня встречает Марковцев. Противник сидел в окопчиках, укрытых в грядах кукурузы. Его пулеметы на тачанках, замаскированных порослью, клокотали очередями. Жуток был вой и свист пуль, щелкающих по листьям и стеблям кукурузы, сбивающих их… Короткий момент невольной задержки и… в атаку! Противник, уже в значительных силах, не везде принял удар…
На ходу приводясь в порядок, Марковцы быстро шли вперед. И только теперь, наконец, открыла по ним огонь артиллерия противника и выехавший со станции его бронепоезд. Жуткие были разрывы снарядов, довольно метко ложащиеся, подымающие в воздух столбы земли, пыли, стебли кукурузы. Но подошли бронепоезда — «Единая Россия» и «Офицер» и отвлекли внимание красных от пехотных цепей; они и, открывший огонь артвзвод, заставили их бронепоезд укрыться на станции, а огонь их батарей привлечь на себя. Пехота красных снова скрылась в кукурузе. Ружейный огонь стихал перед фронтом Марковцев, но он в это время клокотал за их правым флангом: красные из лощины атаковали шедшую уступом 8-ю роту. Рота не смогла сдержать их и стала отходить. Вступила в бой резервная, 5-я рота. С трудом они остановили красных, но не отбросили.
Атака красных из лощины не ограничилась только атакой на 8-ю роту: они атаковали и шедшую на правом фланге передовой цепи, выдвинувшуюся значительно вперед, 7-ю роту. Рота должна была остановить наступление и, загнув свой фланг, отбиваться направо. Это был момент, когда 3-й батальон был уже почти у кладбища на окраине города, а 2-й батальон должен был атаковать последнюю перед городом, в версте от него, позицию противника, но, обстреливаемый во фланг, залег.
Перешли в наступление против него красные, и батальон стал быстро отходить, охватываемый справа. Преследование противником, однако, скоро было остановлено резервной ротой 3-го батальона.
Батальонам приказано отойти в исходное положение.
Наступила ночь.
7-я и 9-я роты — в резерве по обе стороны железно дороги, у будки, в которой штаб полка. Развели небольшие костры, т. к. было очень свежо. Утолили голод привезенной кухнями пищей и, развлекаясь печеной в кострах кукурузой, вели разговор о постигшей неудаче и больших потерях. 2-й батальон потерял около 250 человек, из них одна 8-я рота, столкнувшаяся с противником у лощины, свыше 100 человек. 3-й батальон потерял до 100 человек. Тяжело угнетало всех, что немало раненых осталось на поле боя.
На фоне темно-серого неба видны фигуры людей, двигающихся по насыпи железной дороги. Подъехала к железнодорожной будке группа всадников, и вскоре все услышали чей-то громкий голос, будто делающий кому-то; выговор. Затем группа верховых ускакала.
 |
| М.Г. Дроздовский |
К сидящим у костра офицерам подошел некто в бурке. От мерцания огня костра поблескивало пенсне на глазах незнакомца. Вдруг — знакомый тупой удар и стоны одного из сидевших. Он — ранен пулей на излете; его положили на носилки и унесли. Незнакомец, не проронив ни слова, ушел к будке. Через некоторое время офицеры узнали, что это был начальник 3-й пехотной дивизии, полковник Дроздовский и что это он делал выговор командиру 2-го Офицерского полка за неподготовку им атаки Армавира с востока, из-за р. Кубани, одновременно с Марковцами.
Ночью, сквозь сон, некоторые слышали, как за ними проходили войска, пересекая железную дорогу в западном направлении. Это были части 3-й дивизии.
14 сентября . Взошло солнце и своими теплыми лучами стало согревать простывших за ночь бойцов. Хотя все спали плохо, но было не до сна: передано о повторении атаки Армавира.
Около полудня, перед началом наступления, ротам объяснена была задача. Оказалось, что противник занимал ту же свою передовую позицию, как и вчера, и что батальоны будут наступать в прежнем порядке. Итак — повторение минувшего, но силами, уменьшившимися на 350 человек. Было лишь незначительное изменение: две правофланговых роты, уступная и резервная, поменялись своими местами. Было и существенное добавление: на другой стороне лощины будет наступать 4-й пластунский батальон 3-й дивизии.
Едва цепи батальонов подошли к позиции противника, как по ним был открыт сильнейший огонь: позиция теперь занималась не жиденькой цепочкой, а большими силами с пулеметами. Марковцы рванулись вперед и выбили красных из окопов. Но последние отходили не столь быстро; их поддерживали резервные цепи; они цеплялись за каждый участок. Удары «в штыки» шли непрерывно то там, то здесь. В полях кукурузы невозможно было знать, где свои, где противник. Наступление проходило медленно и становилось ожесточеннее и беспощаднее: Марковцы находили обезображенные тела своих соратников, которых они не смогли вынести накануне. Гремела артиллерия с двух сторон, но это были, главным образом, артиллерийский поединок и бой бронепоездов. Стрелять по перемешавшимся цепям пехоты обоих сторон она не могла.
Так протекало наступление на протяжении до 5 верст, пока, наконец, 3-й батальон не ворвался на кладбище на окраине города, а две передовые роты 2-го батальона, с поддержкой подъехавшего бронеавтомобиля, не выбили красных с их последней позиции перед городом, перед которой они остановились вчера; им оставалась только верста голого поля, чтобы атаковать их позицию вдоль железной дороги у Туапсинского вокзала, с которой уже строчили пулеметы. Но…
Бронеавтомобиль, выехавший на голое поле, был поврежден и остановился; вокруг него рвались снаряды. И снова, как и вчера, за правым флангом 2-го батальона шел сильный бой: красные снова из лощины атаковали шедшую уступом роту. Этой роте и резервной с огромным напряжением и трудом удалось сдержать красных и, в конце концов, сбросить их в лощину. Снова пришлось загнуть фланг передовой цепи батальона и повести наступление не на город, а вправо. В лощине, сбившиеся в толпы красные подверглись жестокому обстрелу пулеметным огнем: противоположный край лощины усеялся их убитыми и ранеными. Вчерашний маневр красных — удар из лощины был повторен ими потому, что наступление пластунов за лощиной было остановлено противником, а Марковцы далеко выдвинулись вперед. Но этот маневр, хотя и закончился жестокой неудачей для красных, тем не менее, заставил остановить наступление на Армавир, а так как наступала уже ночь, и отойти в исходное положение. Когда подъехавший грузовик вывез подбитый бронеавтомобиль, роты стали отходить. Противник не пытался перейти в наступление.
Снова Марковцев постигла неудача; снова большие потери — до 250 человек. Что за причины? Лобовые атаки? Необеспеченность фланга? Тяжелое было физическое и моральное состояние бойцов. Подкрепившись привезенной пищей, они быстро уснули.
Не имели покоя в эту ночь, как и в минувшую, лишь сестры милосердия и санитары. За недостатком подвод много раненых оставалось лежать у железно дороги, куда их свезли и снесли. Раненые жалуются на холод, на муки… Подходит поезд штаба полка в три вагона. Сестра Фаня требует погрузки на него и отправки на станцию раненых. Офицер штаба отказывает ей, но она идет к полковнику Тимановскому с тем же требованием. Полковник Тимановский, оценив заботы юной сестры, отдает распоряжение о немедленной погрузке раненых; он отказал себе в отдыхе. Раненые благодарят сестер, целуют им руки…
Медленно и тихо прошел на станцию Отрада Кубанская бронепоезд «Офицер». Но, вдруг ночная тишина была нарушена грохотом и шумом несущимся от Армавира: оттуда мчался на всех парах огнедышащий паровоз, пущенный красными с целью подбить «Офицера». Однако, бронепоезд был уже на станции, а там успели перевести стрелки и паровоз врезался в тупик.
15 сентября . Утром все просыпались продрогшими от ночного холода. Совершенно тихо и спокойно. Развели костры, а когда 'привезли воду, стали согреваться кипяточком и грызть печеную кукурузу.
Разговоры о неудачных атаках; о приближающейся зиме. Придется воевать в том, что теперь на людях — какое может быть интендантство у армии? Разве только «красное» снабдит чем-либо?!
После обеда — оживление: пришло пополнение в 500 офицеров, казаков, добровольцев. Роты снова приблизились к составу в 200 штыков.
16 сентября . На участке по-прежнему затишье. Легкая перестрелка в охранении.
Сообщили, что приехал генерал Деникин, но увидеть его выпало только двум ротам, отведенным в ближайший хутор. Марковцы восторженно отвечали па приветствие Вождя и кричали громкие «Ура». Им, между прочим, генерал Деникин сказал: «Враг многочислен и упорен, но упорство его должно быть сломлено и будет сломлено. Для этого потребуется несколько дней, чтобы произвести нужную перегруппировку».
А вечером этого дня, сначала «солдатское радио», а затем и официальное распоряжение уведомили: 2-й батальон предназначен для выполнения серьезной задачи и выступит он ночью.
На совещании генерала Деникина с начальником 3-й дивизии, полковником Дроздовским, Тимановским и др. было решено: ввиду невозможности взять Армавир лобовой атакой, которому всегда приходит помощь из станицы Старо-Михайловской, прежде всего — взять эту станицу. Выполнение задачи возлагалось на 1-ую Конную и 3-ю пехотную дивизии, с придачей последней батальона и 2-х орудий Марковцев. Перед Армавиром останется отряд полковника Тимановского в составе 2-х батальонов: Марковского и Пластунского.
17 сентября . Задолго до рассвета батальон Марковцев выступил на подводах. Ехал медленно, часто и подолгу останавливаясь. Степью, по балкам ехал целый день и поздно вечером, проделав более 30 верст, остановился у «трех стогов», слез с подвод, и вповалку люди улеглись спать, утолив жажду незрелыми помидорами.
Рядом оказался штаб 1-й Конной дивизии, которой командовал генерал Врангель, сменивший генерала Эрдели. Настроение казаков дивизии было пониженное: жаловались на острый недостаток патронов. «С пятью патронами не больно разойдешься», говорили они.
В первый раз Марковцы услышали имя генерала Врангеля.
 |
| Петр Николаевич Врангель |
18 сентября . Еще затемно батальон Марковцев был разбужен и ему дана задача: 3-я дивизия атакует станицу Старо-Михайловскую, а он идет уступом за левым ее флангом и поддерживает атаку в зависимости от обстановки. Левее батальона Конная дивизия обходит станицу с востока, выходит ей в тыл, таким образом, содействуя атаке 3-й дивизии.
С рассветом началось наступление. Впереди глубокая балка, затем подъем на гребень с двумя курганами. Поля кукурузы и подсолнуха чередуются с участками уже снятого хлеба. Марковцы видят подымающиеся на гребень звенья цепей 3-й дивизии. Но тронулись и они. Их направление выпало как раз на два кургана. Никакой стрельбы, хотя и предполагали, что противник занимает позицию на гребне, так как видели на курганах его наблюдателей.
Батальон наступает двумя ротами в передней линии, имея остальные уступом за флангами. Он выходит на гребень с двумя курганами. Никого. Ни выстрела. В 3−4-х верстах впереди, на слегка спускающейся местности, видна станица, за ней — Туапсинская железная дорога, станция, хутора… Все это на фоне Кавказского хребта. Не видно только противника, т. к. впереди все те же поля кукурузы и подсолнуха. Но, нет сомнения — он где-то близко. Роты идут дальше. На всякий случай, 7-я рота оставляет свои пулеметы на малом кургане, а 8-я, шедшая влево от нее уступом, на большом.
Не прошли передовые роты и полверсты от курганов, как были встречены ливнем пулеметного и ружейного огня и, что поразило — почти во фланг. Красные оказались всего лишь шагах в ста. Цепи залегли. Броситься и атаку? Для этого нужно изменить направление.
В атаку перешли красные. Они обрушились сразу же на фланг 7-й роты и даже на ее резервный взвод. Ожесточенная схватка в кукурузе. Отбиваясь штыками, рота отходит. Командир пулеметного взвода командует: «Огонь!» и очереди пулеметов бьют по перемещавшимся и своим и красным. Спасает положение левофланговая, шедшая уступом, 8-я рота: она частью своих сил бросается на красных, теснящих 7-ую роту, им во фланг, сминает и заставляет отходить. Но преследовать не может: она сама охватывается противником. Трещат с кургана очереди ее пулеметов. Противник отброшен в свое исходное положение. Горячие схватки были и у остальных рот батальона. Батальон остановился на линии курганов. Артвзвод, выехавший на эту линию молчит: даже с курганов ему не видна позиция красных.
Ничего не видно, что делается вправо, где наступает 3-я дивизия. Да и наступает ли она? Там также тихо, как тихо стало на участке батальона.
В офицерской роте большие потери; много убитых и раненых осталось впереди. Их нужно вынести. Вперед идут боевые цепочки, под прикрытием которых собираются жертвы боя. Началась перестрелка. Красные стали бить бомбометным огнем по курганам; выводят из строя всю прислугу одного пулемета. Нужно выяснить расположение противника и подготовиться к повторению атаки. Уже ясно — неудача и у 3-й дивизии.
Шли часы, и наступала ночь. Значит, атака с рассветом. Но… приказание: батальону отходить. Из этого сделан вывод: наступление на станицу, даже и Конной дивизии, кончилось полной неудачей. Причины? Для Марковцев была очевидна основная: наступление велось, как их батальона, так и 3-й дивизии, не прямо на позиции красных, а вкось, почему и был подставлен противнику фланг… Что же касается Конной дивизии, то ее в бою не видели, а, значит, она действовала в полном отрыве от пехоты. Удара кулаком не было. Совершенно очевидно, что и ее наступление постигла неудача.
Батальон отошел в балку Глубокая, где его ждали подводы. Раненые были отправлены в тыл, а батальон, забрав убитых, куда-то тронулся. Часа через два-три куда-то приехал и разгрузился. Через короткое время все уснули, не обращая внимания ни на голод, ни на жажду, ни на холод.
19 сентября . Просыпаться стали около полудня, когда так хорошо пригрело солнце. Проснувшееся сознание напомнило сразу же про минувший отчаянный бой в жутких полях кукурузы.
Стали осматриваться. Где мы? Ясно виден Кавказский хребет, железная дорога, хутора; вправо, верстах в восьми, в низине, какая-то станица (Преображенская). А где злополучная, Старо-Михайловская? Судя по всему, она должна быть где-то влево и впереди. Вон «наши» два кургана!" Теперь ориентировались полностью.
Хочется есть и пить. Послали подводы за водой и за всем, что можно раздобыть в степи, чем утолить жажду, а относительно еды, можно потерпеть, т. к. сообщили, что должны прибыть кухни. И, действительно, скоро они подъехали с готовой пищей, с хлебом и с водой. Наелись досыта, и даже еще осталось. Еще бы: ведь в батальоне многих не досчитывалось.
Свыше 150 человек выбило из строя; из них убитыми около 30 и «пропавшими без вести» — 2-х, конечно, также убитыми, но не найденными среди многих убитых и раненых красных. Наибольшие потери понесла 7-я офицерская рота: до ста человек, из коих 22 убитых и 2 пропавших.
Невдалеке от бивака батальона рылась большая могила, в которую сложили убитых. За немногими исключениями, все носили следы ужасных штыковых ударов. Выстроившийся батальон пропел молитвы и «Вечную память», осторожно засыпал могилу и отдал последнюю воинскую почесть.
Вырос в степи холмик — могила с 30-ю Марковцами. «Их же имена ты, Господи, веси». Поставили простой крест.
Сестры милосердия и санитары говорили, что среди убитых неожиданно обнаружили двух офицеров еще с признаками жизни, которых отправили в тыл. Выжили ли они?
Через несколько месяцев казаки станицы Старо-Михайловской поставят памятник погибшим в боях у их станицы на более высоком из двух курганов — «Шамшале-Тюбо», у которого вел бой батальон Марковцев. Но пройдут после этого немногие годы, и от памятника и братской могилы не останется следов: их уничтожит Советская власть. Останется иной памятник — эта запись.
20 сентября батальон на подводах с двумя орудиями возвращался под Армавир на присоединение к полку. Он ехал вдоль линии фронта, прикрываемый завесой разъездов и постов от конного дивизиона 1-й пехотной дивизии, имевшего уже 4 сотни, задачей которого было наблюдение промежутка фронта между станицей Старо-Михайловской и Армавиром.
Утомленные, дремлющие на подводах, ни о чем не думающие Марковцы, однако, были вынуждены ощущать действительность: до того густо воздух был насыщен трупным запахом, особенно, когда проезжали около лощины, в которой во время атак Армавира происходили жестокие стычки. «Мрачные поля Армавира», о которых потом говорилось в марковской песне,
Батальон стал в резерв отряда полковника Тимановского на станцию Отрада Кубанская.
21−30 сентября. Со времени 2-й атаки Армавира на фронте перед ним установилось полное затишье. Среди Марковцев говорили, что 3-я дивизия также ушла от станицы Старо-Михайловской, но под Ставрополь. Было ясно для всех обречение их на пассивность, пока не будут подвезены пополнения в полк, пока не присоединится к нему его 1-й батальон и даже, пока отряд не будет усилен новыми частями. Дни текли в полном томлении духа. Развивалась эпидемия «испанки».
Наконец, прибыло пополнение в 250 человек.
Исключительным было лишь 25 сентября. В этот день Офицерский генерала Маркова полк в первый раз отмечал свой полковой праздник — день Святого Сергия Радонежского, день Ангела своего Шефа. Отмечал он его лишь молебном и поминовением убиенных и умерших от ран и болезней — Шефа и всех Марковцев. На молебне мог быть только один батальон и взвод 1-й Офицерской Генерала Маркова батареи. А вечером этого же дня батальон снова построился, но… на панихиду по только что скончавшемся Верховном руководителе Добровольческой армии — генерале Алексееве. Торжественный молебен и грустная панихида в один день. Громкое и бодрое «ура» и коленопреклонение перед лицом Смерти.
Дня 2−3 спустя к полку присоединились его две роты, прибывшие из Екатеринодара и участвовавшие на похоронах генерала Алексеева. Они принесли новость: на станции Кубанская, следующей ближе к станции Кавказской, выгрузился Сводно-Гвардейский полк, пятиротного состава, силою в 1000 штыков.
Этот полк, по словам видевших его, представлял собою настоящую регулярную часть, великолепно и однообразно обмундированную, дисциплинированную и состоящую исключительно из солдат, с офицерами на командных должностях. Судили о боеспособности этого полка разно. Большинство же задавало вопрос: а каково за показной стороной его внутреннее содержание: дух, сплоченность, дисциплина в бою?
Прибытию гвардейцев, однако, все были рады.
Прибыла на усиление отряда и артиллерия: вместо 2-х орудий стало 8 — две батареи 1-го артдивизиона. С отрядом — бронепоезд «Офицер».
Приехал и генерал Казанович со штабом. С этого времени отряд снова переименован в 1-ю дивизию, в составе: полка генерала Маркова, Сводно-Гвардейского, пласт, батальона, «Марковского» конного дивизиона, 1-й Инженерной роты.
1 октября , в полку всеобщее, радостное возбуждение: станица Старо-Михайловская взята конной дивизией генерала Врангеля. «Очередь нам брать Армавир», решили все. И, действительно, с наступлением ночи полк выступил на передовые позиции для занятия исходного положения для атаки с рассветом.
2 октября . Полк, как и в минувшие атаки, развернулся по обе стороны железной дороги. Снова — лобовая атака на двойную линию обороны противника. Но на этот раз помочь атаке должен Сводно-Гвардейский полк обходом города с запада и пластунский батальон — обеспечением левого фланга.
С рассветом Марковцы перешли в наступление. Левее железной дороги они берут кладбище, кирпичный завод. Вправо — выбивают красных из 1-й линии окопов в версте от города и стремительно идут по голому полю дальше. Из Армавира вылетает бронепоезд, останавливается на линии наступающих цепей и засыпает их фланговым пулеметным и орудийным огнем… цепи залегают. Пехота красных стремительно идет в контратаку. Марковцы подаются назад. На левом фланге их останавливает подскакавший верхом полковник Тимановский, свалившийся с убитого под ним коня. Ранен рядом адъютант, поручик Тимченко-Островерхов.
Вражеский бронепоезд весь в дыму разрывов снарядов вокруг него. Он маневрирует вперед, назад. Но вот снаряд попадает в сцепление его передней с орудием площадки и перебивает его: площадка катится вперед, а он уходит назад и скрывается на станции.
Вправо от железной дороги цепи красных залегают под огнем нескольких пулеметов, только что занявших позицию на маленьком бугорке, по которому беглым огнем бьет батарея красных. Цепи противника отходят назад. Марковцы готовы снова наступать, но подскакавшие верховые передают приказание — остановиться.
Полковник Тимановский скачет на правый фланг полка. Туда бегут резервные роты. Видно: там в полном расстройстве бегут пехотинцы через железную дорогу на Туапсе; за ними вылетает кавалерия. Это бежали гвардейцы, и их преследовала красная кавалерия. Огнем правого фланга полка последняя рассеивается, а резервные роты, удлинив фронт полка, заставляют кавалерию прекратить преследование «Марковского» конного дивизиона.
Остаток дня прошел в артиллерийской перестрелке. Красные оставались пассивными, как и Марковцы, занявшие 1-ю линию их обороны. А с наступлением ночи полку было приказано… отойти в исходное положение.
Опять кровавая неудача. Свыше 200 человек потерь. Несмотря на частичный отход у железной дороги, вынесли всех раненых и убитых. Поручик Лебединский был заколот, когда сдерживал красных, чтобы дать возможность своим вынести тяжело раненого поручика Скворцова.
Что же произошло и почему неудача?
Маневр, который должен был выполнить Сводно-Гвардейский полк, предполагался в некоторой степени, как неожиданность для противника, почему полк был подведен к железно дороге на Туапсе, в нескольких верстах западнее города, с возможной скрытностью, почему в атаку там на красную позицию был направлен «Марковский» конный дивизион. Дивизион прорвал позицию, но ему пришлось вести бой с красной пехотой, стоявшей правее. Тем временем Сводно-Гвардейский полк с двумя орудиями перешел железную дорогу и, повернув свой фронт налево, начал наступление на Армавир. Но появилась конница противника, которая частью обрушилась на ведший бой с пехотой дивизион, а главной массой атаковала полк в правый его фланг и тыл. Полк не смог оказать ей сопротивление. Артвзвод успел произвести лишь несколько выстрелов; одно орудие было оставлено, другое успело ускакать через железную дорогу, куда бежали и гвардейцы.
Сводно-Гвардейский полк потерял половину своего состава. Было убито 30 офицеров и, в их числе, командир полка, полковник Дорошевич, первопоходник в рядах Офицерского полка и одно время им командовавший. Марковцам тяжело было узнать о его смерти.
С 3 по 11 октября на фронте снова было совершенно спокойно, и только 7-го октября Марковцы удивились, увидев три аэроплана, летающих над Армавиром, и на железной дороге — три бронепоезда, сильно обстреливающих его. Потом узнали: полковые — команда пеших разведчиков и конная сотня с четырьмя бронеавтомобилями провели быстрый и короткий налет на красных по пути наступления Сводно-Гвардейского полка с единственной целью — подобрать остававшиеся лежать не зарытыми тела убитых гвардейцев и старшей медсестры Елены, 1-й батареи, что и было сделано. Эту операцию Марковцы назвали «Технической атакой».
За эти дни к полку присоединились последние его две роты, бывшие на станции Торговая, а к дивизии — ее Кубанский стрелковый полк и два орудия, бывшие на Черноморском побережье. 1-я дивизия собралась в полном своем составе, усиленная пластунским батальоном. Сводно-Гвардейский полк ушел в Екатеринодар на формирование.
Были и новости. Полковник Тимановский произведен в чин генерал-майора и назначен командиром бригады 1-й дивизии. Горячо и искренне приветствовали Марковцы его с производством и назначением. В командование полком вступил генерал Ходак-Ходаковский, но немногие почему-то узнали об этом, а имя его ничего не говорило.
12 октября . Вечером было объявлено о новой атаке Армавира утром следующего дня. После тоскливых дней неопределенных ожиданий все оживились. «Нужно же, наконец, взять Армавир! Теперь у нас достаточные силы. Главное, чтобы были обеспечены фланги», говорили среди Марковцев.
План атаки был такой: полк наступает, как и раньше, в лоб. Левый фланг его, упирающийся в р. Кубань, обеспечивается за рекой пластунским батальоном с 1-й батареей; главная задача последней — с высокого берега реки поддерживать атаку Марковцев. Справа от полка, за лощиной, на интервале 2−3-х верст, наступает Кубанский стрелковый полк с двумя орудиями и тремя бронеавтомобилями. Его задача — самым решительным образом обеспечить полку генерала Маркова атаку города. Обеспечить, но не помочь и только, если позволит, оказать помощь высылкой бронеавтомобилей. Наступление Кубанцев справа обеспечивает конная бригада, состоящая из «Марковского» конного дивизиона в 4 сотни и Лабинского кубанского полка слабого состава, под общей командой командира дивизиона, войскового старшины Растегаева.
Ночью все части выступили для занятия исходного для атаки положения. Атака с рассветом по высокому разрыву шрапнели над городом.
13 октября . Четвертая атака Армавира.
Брезжил рассвет. Отчетливее становятся очертания города. В ожидании сигнала нервы у Марковцев напряжены до предела.
Глухо бухнуло орудие, и высоко над городом разорвалась шрапнель. Цепи поднялись и решительно двинулись вперед. Клокот огня: противник был готов к встрече. На левом фланге Марковцев: роты врываются на кладбище; штыками выбивают противника из кирпичного завода, но дальше перед ними высокая стена завода «Саломас»; заминка на короткое время; в ход пущены ручные гранаты и отличная позиция противника взята. В центре, у железной дороги: противник выбит из окопов; вылетевший из Армавира бронепоезд принуждает атакующих залечь; вокруг бронепоезда рвутся снаряды «Офицера» и батареи; он отходит; цепи подымаются и идут вперед. На правом фланге: берется выдвинутая перед городом позиция противника; цепи наступают на станцию Туапсинской железной дороги по голому полю; по ним с железной дороги, из железнодорожных построек строчат пулеметы; они вынуждены передвигаться перебежками; но смолкают пулеметы противника под разрывами снарядов. Марковцы врываются на станцию. Однако за ней опять голое поле до города, на окраине которого задержался противник. Преодолеть это небольшое пространство помог бронеавтомобиль «Верный», уже известный Марковцам.
Красные чрезвычайно упорны. Жестокий бой на улицах города. Бронепоезд их стоит и поддерживает своих пулеметным огнем. Марковцы попытались атаковать его, но тот огрызнулся, нанеся им потери; однако, стал отходить.
Наконец, Марковцы выходят на южную окраину города. Они видят массы отступающих красных и стоявший невдалеке их бронепоезд. «Пулеметы вперед! Батареи!» Но они отстали; отстал на поврежденном пути и «Офицер».
И, вдруг, отчаянный бронепоезд стремительно дает ход к городу. Поворачивают и цепи красных. Не сдержать их еще не подтянувшемуся полку… В этот критический момент бронепоезду преградили путь гранаты 1-й батареи, стоявшей за рекой: он медленно пополз назад. Но цепи красных уже у города и местами ворвались в него. На помощь снова подоспел «Верный»: под огнем бронепоезда он выскочил в тыл красным цепям и заставил их бежать от города. «Верный» спасал себя от огня бронепоезда тем, что метался среди бегущих красных.
А в это время из города наступали уже Марковцы, обстреливаемые лишь орудийным огнем бронепоезда. «Верный», под командой своего отчаянного командира, капитана Нилова, сделал еще одно дело: он помчался в тыл бронепоезду, что заставило его быстро уходить назад и скрыться в долине р. Уруп, уже под обстрелом батареи. Марковцы подошли к реке, и с высокого ее берега обстреливали отходящих красных. Наступила ночь.
Армавир, наконец, взят. Марковцы провели в напряженном бою без малейшего перерыва целый день с поразительно упорным и дерзким противником. В бою они не чувствовали ни хода времени, ни усталости, ни голода; даже — понесенных ими огромных потерь — до 300 человек. Они моментально уснули там, где остановились их части.
Взятие Армавира в значительной степени было обязано правильно поставленной задаче Кубанскому стрелковому полку и Конной бригаде и, конечно, их отличным действиям. Они не только задержали шедшие на помощь Армавиру пехотные и кавалерийские части красных, но и заставили их далеко отойти. В бою был серьезно ранен войсковой старшина Растегаев.
14 октября , с утра Марковцы перешли в наступление вдоль железной дороги в южном направлении. Перейдя р. Уруп, они заняли с серьезным боем станцию Уруп и хутор Вольный. Был критический момент: красные, перейдя р. Кубань у впадения в нее р. Уруп, сбили стоявшие там роты, и вышли даже на возвышенность у Армавира, но ударом резерва были отброшены.
15 октября , оставив на станции один батальон для обеспечения левого фланга, а затем и тыла полка против красных, стоявших на восточном берегу р. Кубани, полк с пластунским батальоном продолжал наступать к югу и занял станцию и село Коноково и, после особенно упорного боя, село Успенское. Два батальона полка и пластунский батальон с бронеавтомобилем «Верный» вышли в тыл расположения красных, главные силы которых стояли вправо, вдоль р. Уруп, против конных дивизий генералов Врангеля и Покровского, имея теперь на своем правом фланге Кубанский стрелковый полк, и конную бригаду 1-й дивизии.
16 октября , продолжая наступление вдоль железной дороги, три батальона с жестоким боем заняли села Кургановское и Маламино и станцию Овечка. Но пластуны принуждены были оставить станцию, чем создавалось опасное положение для Марковцев. С наступлением ночи последним приказано было оставить села и отойти в село Успенское, но, уже в пути, они были возвращены в село Маламино.
17 октября красные повели наступление на это село с юга и запада, где они принудили к поспешному отходу пластунов. Батальоны Марковцев отбивали упорные атаки красной пехоты; у них уже подходили к концу патроны, как у взвода орудий снаряды. А в это время, появившаяся против села кавалерия красных, стала глубоко охватывать его справа. Батальонам грозило быть прижатыми к р. Кубань, за которой также были красные. Им приказано быстро отходить.
Тяжел был их отход. Марковцы, за которыми бежала пехота противника, а в село уже ворвалась кавалерия, буквально спасались через дворы, спеша за село, на возвышенность, к стогам, где строчили по красным пулеметы. Нужны были большие физические силы, чтобы туда добежать. Иные уже отстали; отстал пожилой командир 11-й роты, полковник Табунов.
Но у стогов остановка короткая: сыпятся пули; падают раненые и убитые. Раненых грузят на пулеметные тачанки, которые немедленно карьером уносятся в тыл. К стогам летит кавалерия…
— Оставьте меня, — кричит раненый прапорщик Курояров пытавшимся тащить его офицерам. — Отходите! Я прикрою вас!
Он остался и… стрелял, пока удар шашки не прекратил его жизнь.
Марковские и пластунские батальоны отрываются от противника и отходят на 15 верст к с. Коноково. Ужасный был бой; тяжкие потери.
18−19 октября противник продолжал наступление. Марковцы и пластуны остановились на линии хутор Вольный — станция Уруп. Почти у Армавира.
Но 20 октября красные вели слабое наступление, а 21-го октября было сообщено, что дивизия генерала Врангеля перешла р. Уруп и ведет наступление в тыл красным.
22 октября , неожиданно два батальона Марковцев грузятся в железнодорожные составы и отправляются на станцию Овечка. Оказалось — дивизия генерала Врангеля разбила красных и взяла одними пленными до 3.000 человек. На следующий день один батальон с двумя орудиями спешно едет в Армавир: красные на восточном берегу р. Кубань подошли к городу, а севернее — заняли станицу Прочноокопскую, угрожая тылу 1-й дивизии.
24 октября , батальон атаковал станицу, расположенную на высоком берегу реки, но под огнем красных не смог перейти реку. Часа через два он повторил атаку и, к своему удивлению, встретил весьма слабое сопротивление. Причина: в тыл красным заходили части дивизии генерала Врангеля.
25 октября батальоны Марковцев спокойно стояли на станциях Овечка и Уруп и в Армавире.
Закончились, наконец, для Добровольческой армии, более чем трехмесячные бои у Армавира. Для Марковцев они тянулись 42 дня и делились на 2 периода: первый — в 31 день, вынужденного стоянием под городом, с его неудачными атаками, и второй — в 11 дней, когда город был взят, а затем шли ежедневные тяжелые, маневренные бои и удачи чередовались с неудачами.
Генерала Маркова полк потерял до 2000 человек. Пополнений получил до 1000 человек, и закончил бои в составе около 1500 штыков, имея в ротах от 40 до 120 штыков. Понес потери и 1-й артдивизион.
Во всех операциях принимала участие и 1-я Инженерная рота. Она несла охрану тыла дивизии, исправляла железнодорожные пути, мосты. Ее железнодорожный взвод обслуживал связь, заведовал движением поездов, действовал на вспомогателе «Офицера», а с взятием Армавира формировал еще два вспомогателя, вооруженных пулеметами, которые принимали участие в последующих боях.
Армавирские бои произвели сильнейшее впечатление на участников своей жестокостью и крайним упорством, проявленным противником. Они заставили еще раз признать, что победа над большевиками не будет легкой и скорой, т. к. они могут хорошо организовать свою армию, внести суровую дисциплину и, даже, поднять ее дух, хорошо руководить боевыми действиями и проявлять быстрые и инициативные решения.
Из всего этого, плюс — всегда подавляющую численность противника, напрашивались выводы. В них, собственно, ничего нового не было, но они не могли не наводить на мысль: все нужное для победного боя, должно быть качественно и практически доведено до крайней степени совершенства. Какого? Для Марковцев есть пример: генерал Марков!
Армавирские бои, в сущности, не дали Марковцам славы блистательных успехов и побед. Они не выдвинули ни одного лица, которому можно было бы приписать что-либо выдающееся. Полковник Тимановский? Он был для всех высоким авторитетом, но роль его в лобовых атаках невольно становилась бледной. В разговорах стало часто упоминаться имя полковника Булаткина, как храброго и распорядительного начальника, но — и только. О других не говорили. Совершенно незаметно для всех было имя нового командира полка, генерала Ходак-Ходаковского, Георгиевского кавалера, сравнительно молодого. Его мало кто видел, а, если и видел, то не знал, что он командир полка. Он был ранен за Армавиром, и имя его совершенно забылось. В полк он уже не вернулся.
У Марковцев был славный день, когда они взяли Армавир. Но этот успех исключительно — успех всех их, каждого из них…
По окончании боев у Армавира Марковцы узнали, что во временное командование полком вступил полковник Наркевич, командир 3-го батальона с Новочеркасска. О нем заговорили. Ни чем он не выдавался, разве только своим, как говорили — «суворовским», точнее, самым простым солдатским видом. Даже его верховая лошадь напоминала «водовозную клячу». Был он без всяких претензий во всем решительно. К нему, между прочим, никто добровольно не хотел идти адъютантом. Но его все глубоко уважали: деликатный со всеми, спокойный; распоряжения его, хотя и не были энергичны, но всегда толковы и отдаваемы со знанием и пониманием обстановки; а был он всегда в передовой линии. Назначение его командиром полка всеми было молчаливо принято.
