Через несколько дней после взятия Екатеринодара, красные вынуждены были очистить весь северный берег р. Кубани вплоть ее до устья. Однако, достигнутый Добровольческой армией большой успех, не дозволял ей, хотя бы на короткое время, приостановить наступление и дать отдых частям. Главнейшее основание этому было таково:
Армия, начав два месяца назад, наступление на фронте в 120 верст (Кагальницкая — Шаблиевская), теперь имела фронт от Черного моря по р. Кубань до г. Ставрополя, протяжением до 350 вер., не считая второстепенного участка — от Ставрополя на север, в район станции Торговая, где начинался фронт Донской армии, имевший протяжение до 100 верст. Силы же ее едва увеличились в два раза, так как формирование новых частей требовало времени. Удерживать такой фронт для армии было чрезвычайно трудно, имея противника значительно большей численности. А так как задача армии — освобождение северного Кавказа, то есть дальнейшее наступление, то от нее требовалось не дать противнику время закрепиться, привестись в порядок и отдохнуть; и, имея в виду, что наступление ее с нижнего течения р. Кубани приведет к значительному сокращению фронта, то начать немедленное наступление на этом участке. Выполнение задачи возложено было на дивизии: Кубанскую казачью — генерала Покровского, 1-ую Конную — генерала Эрдели и 1-ую пехотную.
Форсирование р. Кубани Казачьей дивизией у станицы Троицкой, от Екатеринодара ниже по течению реки, и Конной — у станицы Усть-Лабинской, выше по течению, кончились неудачей, но у самого Екатеринодара Кубанскому стрелковому полку удалось переправиться на южный берег и закрепиться там. Отсюда началось наступление трех дивизий.
С переправившимися Кубанскими стрелками было отделение железнодорожного взвода 1-й Инженерной роты, под командой известного «великокняжеским» видом прапорщика Шмидта, на которое возложена задача приводить в порядок линию железной дороги на Новороссийск и подготовлять все необходимое для перевозки войск. Но, так как железнодорожный мост был взорван, то все могло быть приготовлено только из того, что оставлено красными. Последние же не оставили на захваченном отрезке железной дороги ни одного паровоза, ни вагона, ни платформы.
Делать отделению, в сущности, было нечего. Но в распоряжении прапорщика Шмидта оказалась дрезина, и он использовал ее для дела, ничего общего с поставленной ему задачей, не имеющего; на дрезину поставил пулемет и на ней стал выезжать вперед и вести перестрелку с красными. Поставил он себе и точную задачу: не дать противнику взорвать железнодорожный мостик, чего и добился.
6 августа на южный берег реки, по наведенному понтонному мосту, перешел 1-й Конный офицерский полк с орудием 1-й батареи, которой дана задача наступать вдоль железной дороги, в то время как Кубанские стрелки должны были, расширив свой плацдарм, обеспечивать его действие с юга и востока.
8 августа Конный офицерский полк взял станцию Холмскую и на ней железнодорожный состав с паровозом. Этот трофей поступил в распоряжение прапорщика Шмидта, поступившего с ним весьма рационально: «забронировав» платформы шпалами и поставив на них пулеметы, он, таким образом, сформировал «бронепоезд» и стал его командиром.
На следующий день с ним он принял активное участие в атаке Конным полком станции Ильинской. Атака «бронепоезда» была исключительной по дерзости, несмотря на то, что красные имели большие силы и бронепоезд: прапорщик Шмидт ворвался на станцию и огнем пулеметов расстроил всю их оборону, а когда орудие 1-й батареи накрыло их своими снарядами, то расстройство красных перешло в панику. А в это время Конный полк охватил станцию. В результате: станция взята; взят железнодорожный состав с паровозом, а атака Конного полка завершилась захватом совершенно исправного бронепоезда.
Немедленно из Екатеринодара прибыла группа артиллеристов 1-й батареи и пулеметчиков, во главе с командиром взвода этой батареи, капитаном Харьковцевым, и вступила в обслуживание захваченного бронепоезда, названного «Офицер». Капитан Харьковцев стал его командиром. Прапорщик Шмидт свой «бронепоезд» переформировал во вспомогательный к «Офицеру», а сам вступил в исполнение своих прямых обязанностей, имея уже в своем распоряжении и вспомогательный и железнодорожный состав.
Успешные наступление 1-го Конного офицерского полка заставило красных отходить с нижнего течения р. Кубани к Новороссийску, а генералу Деникину — возможность перебросить конные дивизии на южный берег реки и направить: кубанскую — на Майкопское направление: 1-ю конную — на Армавирское.
12 августа. 1-й Конный офицерский полк, уже с поддержкой бронепоезда «Офицер», взял станцию Крымская, на которой красные оставили большие трофеи. Вечером на эту станцию, на трофейном ж.-д. составе, прибыл в распоряжение командира конного полка, полковника Колоссовского, батальон Кубанских стрелков с тремя, оставшимися до сего в Екатеринодаре, орудиями 1-й батареи.
13 августа отряд полковника Колоссовского, не встречая сопротивления красных, перешел через горный хребет и к вечеру вступил в г. Новороссийск. Лишь в южной части города Конный полк имел столкновение с арьергардом красной «Таманской» армии, состоявшей из частей, стоявших против немцев на Тамани, части армии Сорокина, отошедшей от станицы Тимошевской и, присоединившихся к ним в Новороссийске, матросских и коммун, частей — опоры «Черноморской республики».
Силы «Таманской» армии генералом Деникиным исчислялись приблизительно в 10 000 шт. и сабель, но книга советского автора В. Сухорукова: «XI армия в боях на Северном Кавказе и на нижней Волге в 18−20 гг.», дает иные цифры: 27 000 штыков и 3500 сабель при 15 орудиях.
Взятие г. Новороссийска, порта на Черном море, открывало для Добровольческой армии «окно в Европу», хотя еще и закрываемое внешними врагами — Германией и Турцией, но поражение которых союзниками казалось делом недалекого будущего. Кроме того, вступление армии в Черноморскую губернию, как и двумя месяцами раньше — в Ставропольскую, давало ей территории, независимые от казачьих областей и ей полностью подчиненные.
Через день в Новороссийске состоялся парад частями, его занявшими. Парад принимал генерал Колоссовский, только что произведенный в этот чин. Восторженно приветствовали войска собравшиеся массы народа, пережившие ужасы большевизма и голод, вызванный прекращением подвоза продуктов питания с Кубани.
Через некоторое время в Новороссийск прибыл, произведенный в генералы, полковник Кутепов, назначенный Генерал-губернатором Черноморской губернии.
Преследование «Таманской армии» по единственной дороге между горами и морем, с ее крутыми перевалами, не могло протекать быстро, даже после того, как отряд генерала Колоссовского был усилен всеми остальными батальонами Кубанского стрелкового полка, когда операции стали проводиться высадкой десантов с моря. Красные сохраняли боеспособность. Было, казалось, реальное предположение: красные, когда будут прижаты к г. Туапсе, занятому грузинской армией, сдадутся или рассеются. Но оно не осуществилось: красные заставили грузин отойти к югу, и сами начали отходить на восток, по дороге на г. Армавир. Это было неожиданно даже для генерала Деникина. Положение резко менялось: отряд генерала Колоссовского входил в непосредственное соприкосновение с грузинской армией, занимавшей никогда не принадлежавшую Грузии южную часть Черноморской губернии, и становился перед «внешним врагом» Добровольческой армии; и — главное: «Таманская армия» опять шла на территорию Кубани и угрожала тылам уже ведущим бои у Майкопа и Армавира Кубанской и 1-й Конной дивизиям и могла, свернув, выйдя из горного хребта, на север угрожать Екатеринодару. И это, когда у всей Добровольческой армии в резерве были лишь части 1-й дивизии: полк генерала Маркова с одной батареей и отдельная конная сотня дивизии. Для армии задача изменилась: не преследование красных, а встреча их при выходе из гор.
31 августа головные части отряда генерала Колоссовского подошли к г. Туапсе, но его уже заняли грузины. И только потому, что грузинами командовал генерал Мазниев, генерал русской службы и ориентации, город без осложнений был разделен на две части: северную — добровольцам и южную — грузинам. Очистить южную часть Черноморской губернии Грузинское правительство, поддерживаемое Германией, отказалось, и от него можно было ожидать всего. Отряд генерала Колоссовского прекратил преследование «Таманцев»: перед ним стояла иная задача.
Встретить «Таманскую армию» по выходе ее из гор Кавказа спешно был выслан из Екатеринодара отдельный Конный дивизион 1-й пехотной дивизии, развернувшийся из сотни, во главе с войсковым старшиной Растегаевым. Он, пройдя по гористой местности 80 верст, встретил красных у Ходыженского перевала, в 60 верстах восточнее г. Туапсе, остановил их головные части, но затем, под давлением массы, вынужден был очистить ей дорогу.
Спешно выезжают из Екатеринодара 1-я и 3-я роты Марковцев со взводом 2-й батареи по железной дороге на станцию Усть-Лабинская, откуда на подводах они едут на пересечение пути «Таманцам». Составился отряд полковника Моллера, в который вошли кроме двух рот Марковцев, еще только что сформированный 5-й пластунский батальон и «Марковский» конный дивизион старшины Растегаева. Отряд вошел в соприкосновение с противником, уже занявшим станицу Белореченскую, на половине пути его к Армавиру и находящемуся в близком тылу Кубанской казачьей дивизии. Первыми из отряда столкнулись с противником пластуны и сдержали его наступление, но на следующий день они под давлением стали подаваться назад. Как и какое участие принимали в бою этого дня Марковцы, описал один из участников:
«Первый образец „головотяпства“, подобному которому до сих пор в Добровольческой армии не наблюдалось. Две наши роты были заведены в „джунгли“ подсолнечника и там оставлены на совершенно „дикой“, и для обороны и для наступления, позиции, Были ли какие-либо распоряжения от начальника отряда — мы не знали. Командир 1-й роты, штабс-капитан Поляков, даже взводным ничего не говорил, ничего не предпринимал, только крепко ругался».
«В сумерках, влево, где по нашему предположению должен находиться пластунский батальон, закипела беспорядочная стрельба и стала перемещаться очень быстро нам во фланг. Все подтянулись и прислушивались в тревоге неизвестности. А тут из подсолнухов выскочил грузовой автомобиль с пулеметами на линию наших окопчиков и принялся обстреливать роты вдоль их. Все бросились назад в полном беспорядке к ближайшему хутору. И сами не знали — смеяться ли нам, или плакать. Никто нас не преследовал. Потери в ротах были незначительные».
Удачную атаку провел лишь «Марковский» конный дивизион, нанесший большие потери красным.
В последующие дни роты ехали куда-то на подводах; иногда вели перестрелку. «Таманская» армия соединилась с армавирской группой красных.
12 сентября , роты получили приказание вернуться в Екатеринодар, где не застали уже своего полка, а лишь две роты своего батальона. Настроение их было сильно возбужденным: никто не мог хоть немного быть удовлетворенным выполнением их задачи.
А тем временем в Туапсе…
Впечатление от Грузинской армии — весьма слабая боеспособность. Занять южную часть Черноморской губернии даже для отряда генерала Колоссовского не представлялось труда. Но, чтобы Добровольческой армии не заводить себе еще врага, установилось положение: ни мир, ни война.
Марковцы 1-й батареи, однако, вели войну средствами мирными: они разлагали грузин, имея с ними тесное общение, пропагандой. Масса грузин воевать против русских не желала и весьма беспечно относилась к своей службе. У артиллеристов родился соблазн — похитить орудия. Недолго думая, в одну из ночей они увезли у спавших грузин два орудия и два зарядных ящика. Однако это не изменило взаимоотношений обоих сторон. А через несколько дней генерал Мазниев, под предлогом развала своих частей, передал отряду бронепоезд, названный «Витязь», первыми артиллеристами на котором стали чины 1-й батареи.
Происшедшие случаи вынудили Грузинское правительство отозвать генерала Мазниева и назначить другого командующего, а свою армию отвести более чем на 25 верст к югу и там возвести полевые укрепления. Головной отряд добровольцев — батальон Кубанских стрелков и взвод батареи, стали в селе Лазаревка.
21 сентября отряд генерала Колоссовского был сменен сформированной 2-й пехотной дивизией и отправился на главный фронт борьбы. (В дивизии под № 1-й числились старые полки Добровольческой армии: Марковский, Корниловский, Дроздовский, Партизанский и, сформированный во время начала 2-го похода на Кубань, Самурский, переименованный из Солдатского.)
Первая задача стратегического масштаба, вызванная обстановкой, была выполнена: фронт Добровольческой армии был сокращен до 160 верст и теперь проходил приблизительно по линии: Майкоп — Армавир — Ставрополь. Начался новый период борьбы за освобождение южных районов Кубанской области, восточных и южных Ставропольской губернии и всего Северного Кавказа.
Продолжение следует.
