 |
| Генерал Н. С. Тимановский. 1919 г. |
От станции Тихорецкая Добровольческая армия начала наступление по трем направлениям: 1-й дивизией на север, в тыл Сорокинской армии, 2-й — на юг, в направлении на станцию Кавказская и 3-й — на запад, в направлении на г. Екатеринодар. Дивизии расходились, чтобы самостоятельно выполнять свои задачи.
Весьма трудная задача легла на 1-ю дивизию: если не заставить, то принудить армию Сорокина в 30 000 бойцов, которую не коснулись последние бои, и лишь частично испытавшей силу Офицерского полка у Кагальницкой, оставить занимаемый ею район. Дивизии, наносящей удар в тыл, должны содействовать: бригада генерала Покровского справа и дивизия генерала Эрдели слева.
3 июля. Генерала Маркова и Кубанский стрелковый полки по железной дороге переехали и расположились в станице Новолеушковская.
4 июля , полки пешим порядком выступили далее на север. В пути их застал ливень с сильнейшим ветром. Стало темно, как ночью. Вода била в лицо и заставила людей и лошадей повернуться к ней спиной и крупами. Мгновенно все промокли до нитки и стояли по колено в воде. Так продолжалось минут десять. Туча пронеслась, и снова засияло жаркое солнце. Но дальнейший путь по черноземной грязи был уже труден.
К вечеру полки с боем заняли обе станции: «Сосыка» и станицу Павловскую.
5 июля. Марковский полк стоял на позиции, седлая железную дорогу на Ростов, имея свой резерв за правым флангом, так как вправо красные значительными силами занимали хутора и находились лишь под наблюдением 1-го конного Офицерского полка, наконец, присоединившегося к своей дивизии.
Неприятный случай произошел с 7-й офицерской ротой. Она занимала позицию по невысокому хребту, впереди которого, на склоне, в полях кукурузы залегли красные. Последние стреляли редким, но метким огнем. Несколько офицеров были ранены. Невидимость противника и его огонь настолько расстроили нервы офицеров, что они, в какой-то момент, вдруг не выдержали и бросились бежать, оставив даже своих раненых и орудие, ехавшее занять позицию и застрявшее в грязи. Но это моральная неустойка продолжалась несколько минут. Офицеры быстро вернулись назад. А противник даже и не пытался выйти из кукурузы на хребет на, казалось, лучшую для него тактическую позицию. Глубокое смущение пережили офицеры.
6 июля. Дивизия перешла в наступление: Кубанский стрелковый полк западнее железной дороги, с задачей занять в этот день станицу Михайловскую и близлежащие хутора. Полку генерал Маркова занять станцию Крыловскую и, находившуюся более 10 верст восточнее ее, станицу Екатериновскую.
Вдоль железной дороги повели наступление 1-й и 2-й батальоны с 3 орудиями. 3-й батальон с одним орудием пошел по дороге в северо-восточном направлении, ведущей к станице Екатериновской.
Во второй половине дня станица Михайловская и станция Крыловская были заняты, после чего 1-й батальон с одним орудием был направлен на станицу Екатериновскую, с целью содействовать 3-му батальону во взятии этой станицы. Полк оказался растянувшимся на 10 верстном фронте.
Перед 1-м батальоном противник отходил без сопротивления. Впереди шла 1-я рота. Она вышла на гребень и перед ней открылась картина: узкий мостик через небольшую речку, поросшую камышом; по обе стороны моста густая толпа до 2−3 тысяч красных; многочисленные всадники на этой стороне торопят переправляющихся; тут же сзади какие-то тачанки. На той стороне дна орудия… Цепь роты залегла. Но кто-то крикнул: «Вперед! Ура!» и рота рванулась. В этот момент орудия красных открыли огонь прямой наводкой, ранив 6−8 человек, потом еще двух… откуда-то застрочили пулеметы, а конные, с криком: «Их мало!» поскакали с шашками на роту. Роту смело с гребня, как ветром. Но красные не преследовали.
А в это время, правее повел наступление развернувшийся 3-й батальон, имея 8-ю и 9-ю роты в передовой линии, а 7-ю во второй, за правым флангом. Местность совершенно открытая, с легким подъемом, на гребне которого свежевырытые окопы, с сидящим в них противником. Когда цепь подошла к противнику шагов на 1200, тот открыл сильнейший огонь. На гребне появились многочисленные тачанки с пулеметами. Пулеметный огонь был ужасен. Цепь залегла шагах в 500 от противника. Для поддержки своей пехоты вынеслось вперед орудие, но оно не смогло даже открыть огня, так как вся прислуга его была моментально переранена, а лошади перебиты.
Красные перешли в наступление. 8-я рота стала быстро отбегать. Остановить противника не смогла и атака эскадрона 1-го Офицерского конного полка на правом фланге батальона. Цепи красных уже дошли до оставленного орудия, но резервная 7-я рота, приняв на себя отступавшую 8-ю роту, задержала их.
— По тачанкам! — раздалась команда, и через короткое время тачанки мчались назад. Огонь пулеметов прекратился, но силен еще был ружейный огонь противника.
Не обращая внимания на огонь, вдоль цепи 9-й, а затем и 7-й рот проезжал мелкой рысью полковник Тимановский со своим полевым адъютантом, говоря одну только фразу:
— Господа офицеры! Спасти положение!
Офицерские роты перешли в атаку. За ними, за правым флангом пришедшаяся в порядок 8-я рота. Красные стали отступать. Их попытка задержаться в своих окопах не имела успеха. Однако дальнейшее наступление на станицу было остановлено, хотя и не предвиделось сопротивление противника. Приказано оставаться на занятых участках и обратить серьезное внимание на правый фланг.
Наступила ночь. За 9-й ротой остановился бронеавтомобиль «Доброволец». Из него вышел полковник Тимановский, подошел к группе пулеметчиков и низко им поклонился, сказал: «Земной поклон от меня 9-й роте». Этот жест до слез расстроил офицеров. Если полковник Тимановский, вообще скупой на похвалы и благодарности, так поступил, то офицеры поняли, какой опасный и критический бой пришлось им перенести.
Потери полка за весь день 6 июля были громадны, особенно рот 3-го батальона. 7-я и 9-я роты потеряли около 50 человек каждая, 8-я около 100, то есть половину своего состава. Сильно пострадала 4-я рота — 48 человек. В общей сложности полк потерял до 350 человек. Большие потери понесла и батарея — 8 человек и 9 лошадей.
7 июля. Ночь была чрезвычайно свежей, а для 1-го и 3-го батальона, кроме того, без сна и пищи. Прошла она спокойно, а к утру приятное сообщение: станица Екатерининская оставлена противником. В колоннах батальоны пошли в станицу и расположились по квартирам.
В полдень, в расположении рот появились ротные кухни. Напрасно офицеры — кашевары и артельщики кричали официальное: «Рота за обедом!»; напрасно затем они перешли на просьбу: «Господа, просим покорно откушать отличного супа из трофейной кухни! Сами готовили. Старались во всю!» Никто на эти зовы не откликнулся, так как все до отвала и очень вкусно были накормлены радушными казачками. А вечером казаки приготовили Марковцам сюрприз: пригласили на киносеанс и, так как уже было объявлено о ночевке в станице, то с радостью воспользовались этим приглашением.
2-й батальон с батальоном Кубанского стрелкового полка стояли на станции Крыловской.
8 июля. Перед рассветом подъем и выступление «вперед». 1-я дивизия пошла тремя колоннами: первая — два батальона Марковцев со взводом батареи, из станицы Екатериновской на хутор Зубова и далее на станицу Кисляковскую; средняя — батальон Марковцев и батальон Кубанцев, с другим взводом 1-й батареи, орудием 2-й батареи на железнодорожной платформе и приданной дивизии гаубицей 1-й отдельной тяжелой батареи, вдоль железной дороги на станцию Кисляковскую; левая — два батальона Кубанского стрелкового полка из станицы Михайловской, вдоль большой дороги, также на станцию Кисляковскую.
Для всех было очевидно: армия Сорокина находится в критическом положении. Она оттесняется к западу, лишается последнего участка Владикавказской железной дороги и для нее остается единственная железная дорога, ведущая от станции Кущевка на Екатеринодар, на перерез которой шла Конная дивизия генерала Эрдели.
Марковцы выступили бодро и уверенно. Еще один-два сильных удара и армия Сорокина вынуждена будет поспешно отходить.
Правую колонну красные встретили упорным сопротивлением у хутора Зубова, но были сбиты и стали отходить к станице Кисляковской. Их преследовал один батальон, так как другой получил приказание форсированным маршем идти к станции Кисляковская.
Средняя колонна лишь на полпути до станции Кисляковская вступила в бой с красными, не оказавшими ей большого сопротивления. Но лихо и смело действовал их бронепоезд, тормозивший наступление, пока не был подбит снарядами. Он едва двигался, подавая тревожные свистки и у семафора станции, прямое попадание гаубичного снаряда в вагон со снарядами, произведшее страшный взрыв, прекратило его сопротивление. С потерей своего бронепоезда красные очистили станцию и остановились верстах в трех за ней.
Левая колонна — два батальона Кубанского стрелкового полка, в это время подошла к станции несколько западнее ее, и наступление обеих колонн возобновилось. Однако красные, с подходом к ним новых сил, перешли в контрнаступление, направив более энергичный удар по левой колонне, с охватом ее левого фланга. Кубанцы стали подаваться назад. Ей в помощь высылается батальон Кубанцев из средней колонны, но и это не изменяет положения: весь Кубанский стрелковый полк, несмотря на его упорное сопротивление, оттесняется к станции. Батальон Марковцев, сдержавший красных вправо от железной дороги, вынужден загнуть свой левый фланг, и занять им позицию вдоль железной дороги.
И вот, в это время к расположению своего 2-го батальона подошел 3-й батальон, прошедший по жаре 10 верст менее чем в 2 часа.
Через короткое время со станции, находящейся в двух верстах, прискакал офицер с приказанием: «двум офицерским ротам (7-й и 9-й) бегом на станцию». Через 15 минут роты были там и выстроились за зданием пакгауза. Бой шел близко. Носились пули, щелкая по зданиям. Офицеры тяжело дышали, хватая ртом воздух, а во рту давно у всех полная сушь до боли, до коликов. Все твердили одно слово: воды. Послали за водой.
— Смирно! Господа офицеры! — как-то не своим голосом скомандовал командир батальона, полковник Наркевич, хотя он не шел, а ехал верхом.
 |
| Генерал А. П. Кутепов в парадной марковской форме |
На платформу пакгауза быстро вышел полковник Кутепов. Начальник дивизии, но… в этот момент к нему галопом подскакал офицер-кубанец и, не слезая с коня, что-то доложил ему. И сейчас же в ответ раздался громкий и резкий голос полковника Кутепова:
— Передайте командиру полка: больше ни шагу назад! Расстреляю всех, кто отойдет на станцию. Сообщите ему, что две офицерские роты идут для поддержки.
Офицер мгновенно ускакал, а полковник Кутепов, не поздоровавшись с ротами, отдав короткое приказание полковнику Наркевичу, ушел обратно. Роты немедленно двинулись, перешли линию железную дорогу, пересекли улицу поселка, через дворы вышли в сады и огороды и залегли на окраине их. Впереди, шагах в 500, цепи Кубанцев, стреляющие по противнику, до которого от последних также около 500 шагов. Красные лежат за копнами сжатого хлеба. К ним перебежками подходят резервные цепи. Готовится их атака.
Такое положение Марковцы наблюдали несколько минут, как вдруг, левее, Кубанцы поднялись и с криком сура" бросились вперед. Моментально поднялась и вся их цепь. Красные встретили Кубанцев сильным огнем и встали всей своей массой. Несколько критических моментов и у красных, и у Кубанцев… Как-то мгновенно поднялись офицерские роты и стройной цепью пошли впереди. Они увидели, как поднялись и залегшие было Кубанцы, и как все они ринулись на красных.
Красные обратились в бегство. Не отставая от них, бежали за ними Кубанцы, местами работали штыки, местами красные, собравшись в группы, вдруг останавливались и открывали стрельбу… Отличить, где кубанцы, где красные, было невозможно.
Офицерские роты прошли вперед не менее версты и значительно отстали от Кубанцев. Их поддержка была уже не нужна. Они остановились на поле, покрытом убитыми красными. Среди них было немало матросов. Несколько красных было найдено укрывшимися в копнах хлеба.
Через цепь офицеров проходили раненые Кубанцы, и редко кто из них не улыбнулся, глядя на офицеров, а один бравый урядник, раненый в грудь, сказал «Чаша взяла! Когда нам сказали, что идут на помощь офицеры, откуда силы взялись? А было плохо…»
Скоро офицерские роты вернулись на станцию, а в сумерках пришел туда и Кубанский полк. Красные отошли далеко. Они, после слабого сопротивления, оставили станицу Кисляковскую, в которую батальон Марковцев с юга и части генерала Покровского с востока вошли одновременно.
Тяжелые потери понесли Кубанцы. Марковцы потеряли до 100 человек.
Вероятно, лучшие части армии Сорокина в этот день участвовали в бою и вынуждены были далеко отойти так, что с ними было утеряно соприкосновение. Пехотные полки 1-й дивизии могли спокойно отдохнуть ночь. Воды были выпито и вылито на умывание невероятное количество, но уснуть пришлось голодными. В небольшом станционном поселке продуктов питания нашлось весьма мало. И только ночью спящих людей разбудил знакомый крик: «За обедом!» — приехали кухни. Все вскочили моментально и на этот раз кашевары не только были «удостоены» благодарности, но и похвалой «за усердие!»
9 июля. Перед рассветом — подъем, а через несколько минут и приказание: «Строиться!» Объявлена задача дивизии: занять станицу Кущевскую, и предупреждение о возможности тяжелого боя. С места, взяв сразу же форсированный шаг, дивизия в колонне, двинулась вдоль железной дороги. 1-й батальон выступил из Кисляковской прямой дорогой на ту же Кущевку.
Рассветало. Полковник Кутепов со штабом оторвался от колонны и поскакал вперед. С ним и полковник Миончинский с батальонными разведчиками. Никаких признаков противника. Тишина.
Но вот, впереди послышался какой-то гул… гул в воздухе, характерный, знакомый… «Аэроплан!» — сразу же определили все. «Та-у-бе! Та-у-бе!» — гудели моторы. И на небольшой высоте, над продолжавшей идти колонной, пролетели два аппарата с черными крестами на крыльях.
За весь поход добровольцы не вспоминали о немцах и вот — напоминание. Неприятное и тревожное: ведь дивизия идет в тыл армии Сорокина, стоящей против немцев у Батайска: возможно красные оставили свои позиции против них, отходят, а за ними следуют немцы и, как результат — неизбежность встречи с ними, и, даже, может быть, столкновение. Эту мысль, однако, не развивали, но быстрый марш дивизии объяснили целью — занять Кущевку ранее немцев.
Никакого боя перед Кущевкой не произошло: красные ушли в западном направлении, вдоль Черноморской железной дороги, преследуемые частями генерала Покровского. На станции они оставили несколько эшелонов, груженных оружием, снаряжением, обувью, продовольствием.
Разъезды от дивизии, высланные на север от Кущевки, уже на территории Донской области, за речкой Ея и ее притоком — Куго-Ея, немцев не встретили, но встретились с разъездами Донских казаков от частей, следовавших за отступавшими красными. В нескольких верстах к северу от Кущевки подрывники дивизии разобрали полотно железной дороги и подорвали насыпь, как знак, что Добровольческая армия не желает иметь какой бы то ни было связи с германской армией.
Части дивизии сразу же были разведены по квартирам станицы. Всеобщая радость: и Кубанцев станицы и Донцов близлежащих хуторов, и добровольцев. Марковцы радовались не только тому успешному выполнению поставленной их дивизии ответственной задачи, но и ее следствию — огромной помощью, оказанной Дону. Теперь устранена опасность для него на его южной границе. Теперь Донцы могут снять отсюда свои части и направить их на другие свои фронты и пополнить свою армию людьми из освобожденного района.
10−11 июля. 1-я дивизия на полном отдыхе. Лишь железнодорожный взвод 1-й Инженерной роты под командой капитана Зайцева, вступил в исполнение своих сложных обязанностей по налаживанию связи и сообщения на железнодорожной линии от Кущевки до Тихорецкой.
Однако «стратегические соображения» не оставляли в покое Марковцев. Они побуждали их к необходимости продолжения преследования Сорокинской армии вплоть до полного ее уничтожения. Но успокоились на мысли: дивизия остается в Кущевке, чтобы не допустить немцев к продвижению на Кубань. Об отдыхе они думали меньше всего, да, в сущности, их не так уж и утомили последние бои. От станции Тихорецкой за 7 дней они по прямому направлению проделали лишь до 80 верст. Благоприятствовала и погода. Правда, за этот период Марковцы понесли большие потери: до 500 человек, то есть до 35% своего состава. Нужно пополнение и полк его получил в количестве около 500 человек
Пополнение состояло сплошь из Кубанских казаков. Казаки были влиты во все роты и даже в чисто офицерские: 7-ю и 9-ю, составив в — них четвертые, «казачьи» взводы. Теперь полк генерала Маркова почти на две трети состоял из Кубанцев. На офицерах это отражалось в том смысле, что они все больше и глубже стали воспринимать казачьи обычаи, нравы и даже внешний облик. В дальнейших походах, на остановках казаки обыкновенно собирались в круг, пели казачьи песни, танцевали «наурскую», жарили шашлык… Воспринимали все это и офицеры. «Эх, Кубань, ты наша Родина, вековой наш богатырь», — стала их любимой песнью; «наурская» любимым танцем, с кинжалом в руке и с похлопыванием в ладоши. На головах у Марковцев все чаще стали появляться кубанки, на поясах кинжалы, а на плечах бурки, заменявшие шинели. Дружба между офицерами и казаками укреплялась и никогда не исключала огромного уважения казака к офицеру, как бы он молод ни был: казак в 30 лет назовет своего офицера в 19 лет — «сынок», но всегда выполнит безропотно его приказания. Приятно было слышать обращения казаков:
— «Господин Хорунжий! Господин Есаул!» — подчеркивающие их признание офицеров за своих, казачьих.
Богатая, торговая, большая станица Кущевская приняла своих освободителей очень радушно. Марковская молодежь встретилась с учащейся молодежью, нашла развлечения и забавы: киносеансы, танцевальный вечер в театре… И как-то мимо проходили последствия большевицкой власти: похороны и панихиды по убитым и расстрелянным большевиками. Даже не замечалась поставленная на площади станичного правления зловещая виселица, а затем и тела повешенных на ней врагов казачьих, среди которых был и офицер — подъесаул. Впрочем, Марковцы такие картины наблюдали в пройденных ими станицах.
Продолжение следует.
