 |
| Генерал Марков |
Генерал Марков, казалось, совершенно не отдыхал. С утра до вечера его можно было видеть в станице, или скачущим куда-то верхом, или идущим куда-то быстрым шагом. Не было частей в его бригаде, которых он не навестил бы, не поговорил.
Особенное внимание он стал уделять Кубанскому стрелковому полку, который ежедневно увеличивался в составе, пополняясь приходящими с Кубани казаками. Вот он входит в один дом и застает казаков игравшими в карты, а рядом других, занимающихся уничтожением насекомых на своем белье. Казаки вскочили с растерянным видом. Генерал бодро и весело поздоровался с ними и сейчас же заговорил:
— А играть в карты не солдатское дело, а вот это солдатское, — указав на ловцов зверей.
Начав с этой полу-шутки, полу-выговора, генерал Марков продолжал шутить и незаметно перешел на серьезный тон и указание — быть готовыми к бою. Казаки отвечали ему дружным: «Так точно! Слушаюсь!»
— Ну, продолжайте свои дела! — сказал он в заключение и ушел.
Его проводили толпой.
— Ну, и генерал! Орел! Вот бы нам его атаманом! — говорили все в один голос, занявшись «своим делом», но не карточной игрой.
«Налетал» генерал Марков и к черкесам, служившим в его конвое и в Черкесском конном полку — все так же весело, с шутками. Эти простодушные люди любили его за беззаветную храбрость, за сердечный, без высокомерия, к ним подход, за заботу о них, за веселый нрав и справедливость. Поэтому черкесы всегда высоко ценили его похвалы, благодарности и по достоинству оценивали его взыскания, наказания и даже гнев. Случай, когда в походе генерал Марков плеткой выгнал в степь за грабеж одного черкеса, с предупреждением: вернется — расстреляет, вызвал в них восхищение. Черкесы, как и все добровольцы, не только любили своего Генерала, не только боялись, но и буквально обожествляли его и были самозабвенно преданы ему.
В то время как Кубанский стрелковый полк быстро рос, в Офицерский полк пополнений не поступало. Очевидно, начальство надеется на прибытие офицерского пополнения — так предполагали в полку, хотя были бы рады и кубанцам, т. к., судя по тем, которые пришли к ним из Кубанского похода, кубанцы показали себя великолепным исполнительным и дисциплинированным элементом. Помимо этого, они показали, что питают большое уважение к офицерам, как к начальникам, так и рядовым из них, стоящих с ними в общих рядах и выполнявших те же задания, что и они. Казаки старались подражать офицерам и проявляли искреннюю готовность всячески услужить им. Казалось, возвращались старые, дореволюционные времена, когда у русских солдат не было революционного угара и разнузданности.
Предположения офицеров об офицерском пополнении в полк подтвердил и генерал Марков. И, действительно, пополнение стало прибывать ежедневно, хотя и малыми группами. Группы представлялись генералу Маркову, и каждому добровольцу он задавал 2−3 вопроса. Присутствующие на одном из таких представлений, обратили внимание на довольно продолжительный разговор Генерала с прибывшим поручиком.
— Как?! Вы решили идти по стопам дядюшки?
— Так точно! Поскольку мне удастся, — был ответ поручика.
Попав в роту, этот поручик вызвал к себе большой интерес. Оказалось, он, поручик Незнамов, племянник профессора Академии Генерального штаба, генерала Незнамова, был знаком с генералом Марковым еще до войны. Во время войны связь между ними была потеряна и вот — эта встреча в Добровольческой армии. Поручику Незнамову пришлось много рассказывать офицерам о, тогда еще, подполковнике Маркове, но и расспрашивать их об его службе в последние годы. Вывод поручик Незнамова: теория военного искусства, которую генерал Марков высказывал до войны, блестяще подтверждалась его делами последующих лет.
Порадовал поручик Незнамов офицеров своею уверенностью в поступлении в армию значительного числа офицеров и вообще добровольцев и, главным образом, сообщением о большом отряде полковника Дроздовского, имеющего чуть ли не 10 орудий и даже один бронеавтомобиль. Сомнения о росте Добровольческой армии окончательно рассеивались.
Генерал Марков хлопотал о возможном усилении своей бригады. Он довел свою, 1-ю батарею, до 4-орудийного состава, получив одно орудие от 2-й бригады и другое от Донцов. Орудия, правда, были неисправны: их удалось поставить в строй лишь после начала нового похода армии. Для их обслуживания из 2-й роты Офицерского полка были выделены все артиллеристы, назначенные в нее во время отхода от Екатеринодара.
Для своей бригады генерал Марков считал необходимым иметь и маленькую кавалерийскую часть. По его просьбе командир конной бригады, генерал Эрдели, выделил сотню кубанских казаков под командой есаула Растегаева, которая получила название: Отдельной конной сотни при 1-й пехотной бригаде.
— Сотне нашить черные погоны, — приказал генерал Марков, когда смотрел ее. С этого времени она неофициально стала называться «Марковской», как по подчинению генералу Маркову, так и по погонам его Офицерского полка.
Росла численно 1-я Инженерная рота. Она оставалась еще как пехотная единица, но уже стала выделять своих чинов по разным специальным службам: по связи, на железную дорогу (небольшой отрезок линии Торговая-Батайск), в броневой дивизион (в армии появились бронеавтомобили) и даже в авиацию. (Авиация Добровольческой армии зародилась в Ростове, но как Донская. Немцы дали 3 старых аппарата; из Киева прилетел русский аппарат. Эта эскадрилья производила полеты на фронте Донской армии, но когда Добровольческой армией была взята станция Тихорецкая, она перелетела туда).
В течение мая месяца шло непрерывное численное усиление Добровольческой армии. 26 мая с Кубани пробились даже два казачьих полка, до 1.500 шашек, со своими Императорскими штандартами. В торжественной встрече их принимали участие части Егорлыцкого гарнизона с 1-й батареей. (Офицерский полк в это время был на формировании в Новочеркасске).
Затем была торжественная встреча отряда полковника Дроздовского, пришедшего из Новочеркасска; отряда «рыцарей духа, пришедших издалека и вливших в армию новые силы», как сказал генерал Алексеев, встречая его у станицы Мечетинской. У Егорлыцкой его встречал гарнизон этой станицы, выстроившись вдоль дороги и отдавая ему честь. «Дроздовцы», как стали называть пришедших, пройдя перед фронтом, выстроились на левом фланге стоявших частей и предложили старым частям Добровольческой армии войти в станицу первыми и, когда те проходили перед ними, они отдали им честь. Все были поражены силой «Дроздовцев»: Офицерский полк в 1.300 штыков; конный дивизион — до 300 шашек; Инженерная рота; небывалая в Добровольческой армии артиллерия в 10 легких и 2 тяжелых орудия и бронеавтомобиль «Верный».
К началу июня месяца армия почти утроила свой численный состав и особенно в коннице. Это позволило придать каждой пехотной бригаде по конному полку и переименовать бригады в дивизии. Армия получила следующую организацию и состав:
1-я пехотная дивизия. Начальник дивизии — генерал Марков.
1. 1-й Офицерский полк — «Марковский», ставший под № 1, ввиду вхождения в армию 2-го Офицерского полка.
2. Кубанский стрелковый полк.
3. 1-й Офицерский конный полк.
4. 1-я Инженерная рота.
5. 1-я Офицерская батарея.
6. Отдельная конная сотня.
2-я пехотная дивизия. Генерал Боровский.
Корниловский ударный и Партизанский полки; Кубанский конный полк; 2-я Инженерная рота и 2-я Офицерская батарея.
3-я пехотная дивизия. Полковник Дроздовский.
2-й Офицерский стрелковый полк; 2-й Офицерский конный п.; 3-я Инженерная рота и 10 легких и 2 тяжелых орудия.
1-я конная дивизия. Генерал Эрдели. Четыре Кубанских казачьих полка.
Конная бригада. Генерал Покровский. Два Кубанских казачьих полка; два орудия.
Два отдельных Кубанских пластунских батальона.
Броневой дивизион — 3 машины.
Общая численность армии около 10 000 штыков и сабель.
