Переформирование армии

Главы из книги «Марковцы в боях и походах»

В станице Ольгинской

После полудня 10 февраля вся армия сосредоточилась в станице, расположившись на широких квартирах. Богатая станица, находившаяся до сего времени в стороне от мест боев, радушно встретила непрошенных постояльцев. Люди досыта наелись и быстро улеглись спать. Сон был долгий, крепкий и спокойный. Неожиданного нападения врага быть не могло: станица была в степи и многие версты ровной, покрытой снегом местности, отдаляли ее от мест, занятых красной гвардией: Аксая, Нахичевани, Ростова, Батайска. В непосредственном охранении стали партизанские отряды. Только на следующий день красные со стороны Нахичевани дали несколько орудийных выстрелов, но снаряды разорвались на большом недолете; да их небольшая конная часть атаковала отряд сотника Грекова, но была им отбита с потерей для отряда одного убитым и 3-х ранеными.
11 февраля. Все проснулись бодрыми и жизнерадостными. Светило солнце; не было холодного ветра. Значительно потеплело.
Без дела никому не пришлось быть: приводили в порядок оружие, снаряжение. Всюду оживленные разговоры и прежде всего о том — куда идем? Никто достоверно ничего не знает: передают слухи действительные, выдуманные, передают всякий вздор…
Командир взвода весьма серьезен, не любит болтовни, особенно за делом. Тем паче — нужно его задеть посильнее.

— Мне достоверно известно, что мы отсюда идем в Мервский оазис, — заявляет поручик З. Этот «слух» подтверждают с жаром другие. Командир взвода (ведь и ему, как-никак, а интересно) спрашивает:
— Куда? Это где же?
Он — офицер из рядовых, никогда не слышал ничего о Мервском оазисе. Все громко смеются. Он выпрямляется и с должным достоинством приказывает:
— Ну, вы, слышь, чистите винтовки, чтобы вас далеко не носило.
Новый хохот. Взвод чистит винтовки очень долго: не смейся над начальством.

Реорганизация Добровольческой армии

В станицу Ольгинскую пришло около 25 отдельных частей: батальонов, рот, отрядов и лишь одни полк — Корниловский ударный. Некоторые части насчитывали в своих рядах по нескольку десятков человек. Генерал Корнилов свел их в более крупные соединения. В результате армия составилась из следующих частей:
1. Сводно-Офицерский полк.
2. Корниловский ударный полк.
3. Партизанский полк.
4. Особый Юнкерский батальон.
5. Чехословацкий инженерный батальон с Галицко-русским взводом.
6. Техническая рота.
Эти пехотные части в общей сложности имели в своем составе около 3000 бойцов.
7. Два дивизиона конницы — до 200 сабель каждый.
8. Артиллерийский дивизион — 8 орудий.
9. Конвой генерал Корнилова, главным образом, текинцы.
Затем был армейский обоз, груженный некоторыми видами продовольствия, запасом винтовок, патронов и снарядов. И, наконец, санитарный обоз — походный госпиталь с несколькими сотнями раненых. Общая численность армии — едва 4000 человек Совершенно бесполезным придатком и грузом для нее был обоз с беженцами.

Сводно-Офицерский полк

12 февраля, в 8 часов утра, на одной из площадей станицы выстраивались все части Добровольческой Армии. Три офицерских батальона и Батайский отряд стали рядом. До 11 ч. происходило какое-то странное перемещение людей из одних колонн в другие, в результате чего одни колонны исчезали, но другие росли. Маленькая колонна 2-го офицерского батальона выросла в несколько раз.
Около 11 часов на площади прекратилось всякое движение. Части подравнялись. Раздалась команда:
— Смирно! Господа офицеры!
Перед ними проезжала группа всадников. Впереди генерал Корнилов, за которым непосредственно ехал казак с трехцветным Русским флагом. Генерала Корнилова не все видели раньше, но все сразу же узнали его. Он и Национальный флаг! В этом было что-то величественное, знаменательное, захватывающее! Взоры всех и чувства были направлены туда. Те, кто ехали за ним, — люди в шинелях, кожухах, штатских пальто, -не привлекали внимания.
Генерал Корнилов здоровался с частями. Затем, на средине площади он слез с коня, а за ним и все остальные. К группе сейчас же подошли старшие начальники, и минут через десять они уже возвращались к своим колоннам.
К трем офицерским батальонам и Батайскому отряду шли трое: один в белой папахе, черной куртке, с плетью в руке. Его узнали: генерал Марков. Двое других были неизвестны. Генерал Марков подошел к строю энергичной, бодрой, молодой походкой и обратился к выстроившимся со следующей речью:

Сергеq Леонидович Марков

 — Не много же вас здесь! По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь! Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела. Не спрашивайте меня, куда и зачем мы идем — я все равно скажу, что идем мы к черту на рога, за синей птицей. Теперь скажу только, что приказом Верховного Главнокомандующего, имя которого хорошо известно всей России, я назначен командиром Офицерского полка, который сводится из ваших трех батальонов, роты моряков и Кавказского дивизиона. Командиры батальонов переходят на положение ротных командиров, ротные командиры на положение взводных. Но и тут, вы, господа, не огорчайтесь: здесь и я с должности Начальника Штаба фронта фактически перешел на батальон!
Едва генерал Марков произнес это, как командир 1-го батальона, полковник Борисов, громко заявил:
— Я считаю для себя невозможным с должности командира полка возвращаться в роту.
Без единой минуты промедления, генерал Маркой резко оборвал его:
— Полковник! Вы мне не нужны! Назар Борисович (подполковник Плохинский), примите роту!
Затем, не останавливаясь на только что происшедшем инциденте, генерал Марков продолжал:
— Штаб мой будет состоять из меня, моего помощника, полковника Тимановского и доктора Родичева, он же и казначей. А, если кто пожелает устроиться в штаб, так пусть обратится ко мне, а я уж с ним побеседую…
— Вижу, что у многих нет погон. Чтобы завтра же надели. Сделайте хотя бы из юбок ваших хозяек.

На том речь кончилась, и все части разошлись по своим квартирам. Полк был сформирован 12 февраля 1918 года.
С этого дня в месте расположения штаба полка стал развиваться полковой флажок: черный, с белым Андреевским крестом, цветов формы одежды принятой для полка и установленный комиссией 1-го офицерского батальона.
К концу дня окончательная организация Сводно-Офицерского полка, как тогда он был назван, свелась к следующему:
1-я рота — из 1 Офицерского батальона при 4 пулеметах Численный состав свыше 200 человек Командир подполковник Плохинский.
2-я рота — из 2 Офицерского батальона, пополненная частично чинами расформированных Школы Прапорщиков, Ростовской офицерской роты и разных команд. 2 пулемета. Около 200 человек Командир полковник Лаврентьев.
3-я рота — из 3 офицерского батальона. 3 пулемета. Около 200 человек Командир полковник Кутепов.
4-я рота — из Батайского отряда. 4 пулемета. Около 110 человек За болезнью полковника Ширяева, командир роты ротмистр Дударев.
Команда связи и подрывников — 28 человек
При штабе полка — 5 конных офицеров-ординарцев.
При полку небольшой боевой и хозяйственный обоз и походный лазарет с сотней раненых, и при нем несколько сестер милосердия, во главе с сестрой Пелагеей Осиповной, под наблюдением доктора Родичева. Были и санитары, они же и конюха, почти все — офицеры, наиболее пожилые.
Всего в полку было около 800 человек

Настроение офицеров только что родившегося полка было исключительно бодрое. Свое положение рядовых они приняли, как нечто должное, как требование исключительного для Родины момента. Высказывалось даже сожаление, что такая строевая организация офицеров не была проведена раньше на фронте Великой войны в революцию. Единая цель, общность духа и чувства ответственности — доминировали.

Они являлись основанием крепкой дисциплины, сплоченности, боеспособности. Первый в истории России Офицерский полк не мог не быть огромной боевой и, главное, моральной силой.
Мысли и разговоры офицеров переходили к личности командира их полка — генерала Маркова. Он произвел великолепное впечатление. Его речь вызвала восхищение. Так сказать, убежденно и твердо, мог бы только начальник, уверенный в своих силах. Высокие боевые награды, полученные им не за службу в штабах, а за действительные боевые подвиги по главе 13 стрелкового полка — говорили всем о его достоинствах в командовании полком. В нем теперь не сомневались. Но не это, все же, было последней оценкой генерала Маркова, а проявленное им гражданское мужество, когда он встал на защиту армии против экспериментов революции, попал за это в заключение и незамедлительно прибыл на Дон для борьбы за Россию.
За короткий ростовский период некоторым офицерам приходилось слышать о генерале Маркове, как о начальнике беспощадном, жестоком, резком, грубом: недаром он всегда с плеткой в руке! Но теперь судили о нем иначе: он энергичен, распорядителен — качества положительные и одабриваемые всеми. 1-я рота вся поголовно восхищалась, как генерал Марков коротко и решительно «освободил» ее от полковника Борисова.
Генералу Маркову было чуждо чувство тщеславия, и он не признавал его и у других. Свой Офицерский полк он свел фактически в батальон, став сам командиром батальона. И эта мера признана и одобрена всеми: никаких промежуточных инстанций между штабом полка и ротами. Все в строю, все передовой линии, все в бою… Психологическое давление! Даже штаб полка всего в три человека, да нескольких конных ординарцев, что говорило о присутствии штаба непосредственно в передовой линии, о непосредственном руководстве им боем. Это в свою очередь говорило о гарантии быстроты решений и их выполнении, без потери минуты времени. Свою зависимость от командира полка отныне чувствовал каждый офицер.
Все знали, что командный состав в ротах был назначен с согласия генерала Маркова и с учетом его требований, поэтому не поднимался вопрос о кажущейся ненормальности, когда заместителем командира 1-й роты был назначен штабс-капитан из фельдфебелей, Згривец; командиром одного из взводов 4-й Роты прапорщик, в то время как иными взводами командовали бывшие командиры полков, а некоторые из них и вообще не занимали никакой должности и были просто рядовыми бойцами.
В разговорах о генерале Маркове все не сразу вспомнили о двух лицах, которых он представил полку. На них тогда не обратили внимания, а многие даже не запомнили их внешность.
Полковник Тимановский? Помощник и заместитель генерала Маркова — большого роста, могучего телосложения, опиравшийся на длинную, толстую палку, в офицерской папахе, в романовском полушубке, с большой бородой, покрывающей все его лицо и широко ниспадавшей на грудь. В очках… Казалось ему лет 40. Стар для генерала Маркова! Никто тогда еще не знал, что ему 29 лет, что он моложе генерала на 10 лет и что он отрастил бороду, пробираясь на Дон. (Позднее он с ней расстался).
Но… были офицеры, которые знали полковника Тимановского и они поведали о нем всем. Он один из самых заслуженных и отмеченный всеми высшими боевыми наградами, офицер Русской армии, сослуживец генерала Маркова по 13 стрелковому полку, командир Георгиевского батальона при Ставке Верховного Главнокомандующего, несколько раз раненый… Выбор генерала Маркова стал ясен и понятен.
А о докторе Родичеве говорили вскользь и только, как о невзрачном, маленьком человеке, известном, видимо, только генералу Маркову. Вскоре узнали, что эта «троица» были большими друзьями. Генерал Марков одного называл «Степанычем» (полк. Тимановского), а доктора — «Гаврилычем». Доктор оказался человеком кипучей энергии и огромной трудоспособности. Он сформировал полковой походный лазарет и поставил в нем дело так, чтобы раненые терпели бы возможно меньше лишений. В лазарете работал он сам, и работали все. Отдыхали тогда, когда все возможное и должное было дано раненым. Но на докторе Родичеве лежала еще и казначейская часть: выдача денежных авансов для уплаты за получаемые от населения продукты и оказываемые им услуги. Деньги и отчетность, а также и вся канцелярия полка помещались у доктора за голенищами сапог и в сумке через плечо.

Особый Юнкерский батальон

В станице Ольгинской Юнкерский и Студенческий батальоны и часть юнкеров Школы прапорщиков были сведены в Особый Юнкерский батальон трехротного состава, под командой генерала Боровского. В батальоне около 400 человек. 1-я рота была юнкерской (юнкера и кадеты); 2-я и 3-я — из учащейся молодежи. Командир бывшего юнкерского батальона, штабс-капитан Парфенов, при сведении его батальона в роту, не пожелал остаться в батальоне. Его не удерживали.
12-го же февраля, после того, как в присутствии генерала Корнилова была проведена реорганизация армии и формирование Особого Юнкерского батальона, в последнем произошло знаменательное событие: ему генерал Корнилов произвел особый смотр, во время которого он произвел всех юнкеров в чин прапорщика, а кадетам старших классов дал новое звание — походных юнкеров". Батальон прокричал «ура» за Россию, за генерала Корнилов Тут же всем произведенным в офицеры были выданы погоны, приготовленные еще в Ростове. Произведенные в «походные юнкера» на своих кадетских погонах по нижнему ранту нашили ленточки национальных цветов.
Молодые сердца героической, юной молодежи искренне радовались большому событию в их жизни, забыв тяжелую обстановку, полную неясность их ближайшего будущего, но дав еще раз себе завет честного и жертвенного служения Родине.
Приказ генерала Корнилова о производстве юнкеров в офицеры касался вообще всех юнкеров, находящихся в армии.

Переформирование артиллерии

Артиллерийский дивизион пришел в Ольгинскую в составе трех батарей: 1-й юнкерской с 5 орудиями, 2-й офиц. без орудий и 3-й офиц. с двумя орудиями. Пришло еще одно орудие, бывшее при партизанском отряде. Вся артиллерия составила 4 самостоятельных батареи, двух орудийного состава каждая. Таким образом, юнкерская батарея лишилась своих трех орудий, ею добытых, составлявших ее гордость.
Но ей удалось сохранить свой людской состав и остаться в количестве около 100 человек Командир батареи, подполковник Миончинский, переорганизовал ее следующим порядком: орудийный взвод, команда связи, команда конных разведчиков, пулеметный взвод в 2 пулемета, и пеший взвод, свыше 50 человек. При таком составе и численности батарея представляла серьезную боевую часть, могущую самостоятельно выполнять некоторые боевые задания.
Свое переформирование батарея провела с высоким подъемом духа. Юнкера были произведены в офицеры, а их батарея стала 1-й офицерской.

Генерал Корнилов задержал свою армию вблизи Ростова не только для того, чтобы ее переформировать и дать ей отдых, но, главное, чтобы не оторваться далеко от Новочеркасска, где еще находились донские части. 12 февраля красные заняли Новочеркасск, из которого ушел в степи отряд донцов в 2000 человек под командой походного атамана Попова, сосредоточившийся в станице Старо-Черкасской, недалеко
от Ольгинской.
Дон переживал новую драму в своей истории. В Новочеркасске остались Войсковое правительство, Донской круг и атаман, генерал Назаров. Но для большевиков они уже не имели никакого значения, не имели никаких прав на существование. Большевики торжествовали победу над «калединцами», над «свободным» Доном. Атаман Назаров был расстрелян, члены правительства и круга — посажены в тюрьмы.
Теперь казалась бесспорной общность судьбы Добровольческой армии и Донского отряда и общность их дальнейшей цели, и как следствие, — их полное объединение. Но потребовалось время для переговоров, в конце концов, все же не приведших к положительным результатам. Генерал Попов решил не оставлять территорию Дона, а генерал Корнилов не находил оснований оставаться на Дону, так как не видел никаких надежд на скорое оздоровление донцов. Более отрадные сведения поступали с Кубани.
Для Добровольческой армии положительное решение вопроса устраняло бы и некоторую тревогу, вызываемую тем, что почти треть ее состава составляли донцы. Не решат ли они уйти в донской отряд? Но этого не произошло: они остались с генералом Корниловым. Из них — партизан мелких отрядов — был сформирован Партизанский полк, командиром которого был один из лучших донцов — генерал Богаевский. Сформированные два конных дивизиона состояли также главным образом из донцов.

12 февраля, вечером, генерал Корнилов отдал приказ о приготовлении к выступлению на утро следующего дня. Оживленно и бодро готовились добровольцы к походу. Каждый брал с собой столько патронов, сколько мог нести. Говорили о необходимости их экономить, наступать по возможности без стрельбы, пополнять патроны за счет противника.
Хуже было с артиллерийскими снарядами: их вывезли из Ростова лишь около 700 штук на 8 орудий. Пополняться ими можно, только захватывая их в боях. Коротко говоря, огнеприпасы могут быть добыты лишь одной дорогой ценой — ценой крови!