Судьба многих разведчиков — ровесников полковника Сергея Бондарука — складывалась как в известной песне Сергея Трофимова: «Афганистан, Молдавия и вот теперь Чечня…» Однако в жизни Сергея Михайловича, ветерана нескольких локальных войн, событий было гораздо больше. Офицер прошел сквозь пекло шести «горячих точек», и выглядит он старше своих лет. Высокий лоб избороздили глубокие морщины, словно шрамы от пережитого и увиденного. Его улыбка кажется какой-то неестественной и даже угрюмой. Невольно возникает ощущение, что начальника 215-го отдела обеспечения реализации договоров о сокращении вооружений Воздушно-десантных войск полковника Сергея Бондарука изрядно потрепали войны. Однако мой собеседник старается избегать экспрессивных выражений.
— Морщины, — возражает он, — отпечаток службы в южных регионах, где солнце заставляло много щуриться.
Наверное, именно поэтому во время сосредоточенных размышлений у десантника привычно сближаются веки, словно он наблюдает за своими мыслями в снайперский прицел.
Представить Сергея Бондарука без военной формы как-то тяжеловато. Но и в «гражданке» по походке, выправке, жестам в нем легко узнается офицер. Неудивительно, ведь, по его же собственному признанию, он фактически «родился в тельняшке».
— Моя баллада о гарнизонном детстве в Литве, — рассказывает Сергей Михайлович, — вряд ли кому то покажется необычной, но я получил необходимую закалку еще с пеленок.
Об отрочестве, проведенном в военном городке «с дворовым апломбом», без лишних слов свидетельствует дугообразный шрам под губой… Парень всегда стоял на своем. Когда Сергей окончательно определился с выбором вуза (Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище), несмотря на уговоры родителей, он наотрез отказался изменить свое решение. От большинства сверстников его выгодно отличала спортивная подготовка. За плечами у парня к тому времени было уже около двух десятков прыжков с парашютом. В гуманитарных дисциплинах он тоже не отставал от других абитуриентов. К примеру, талантливый подросток мог «от корки до корки» прочитать наизусть «Евгения Онегина». Одним словом, Бондарук был обречен на поступление. Слушая офицера, невольно начинаешь верить, что такие, как он, десантниками рождаются. Сергей даже свою будущую спутницу жизни «оградил» от кавалеров одной короткой фразой: «Если кто-нибудь к Кохановской подойдет, голову оторву». Сейчас она тоже служит в Воздушно-десантных войсках. Впрочем, у Бондаруков «выстраивается» солидная офицерская династия. Его семья, если брать в расчет всех родных и близких, напоминает взвод в голубых беретах.
— В роду у нас, — поясняет он, — дюжина десантников.
Когда речь заходит о войне, полковник Бондарук сразу же тянется за сигаретами. Говорит он по-чеховски лаконично, словно с каждой затяжкой раскуривая очередное воспоминание. Сейчас, уже спустя несколько лет, офицер не хочет акцентировать внимание на каком-либо боевом эпизоде.
— Все отшлифовалось в памяти, — произносит он без ложного позерства и демонстративного надрыва, — сложно выделить что-то особняком, а рассказывать так, как это делают в современных книгах, я не могу, да и не хочу.
В жизни Сергея Михайловича был период, когда он хотел написать о войне коротко и документально. Но сосед по комнате — ответственный секретарь дивизионной газеты, просмотрев обрывочные дневниковые записи Бондарука, сказал, что их время еще не пришло. С тех пор наброски пылятся где-то в столе.
— Конечно же, тогда, когда мы воевали, все воспринималось иначе, — продолжает офицер, затушив в пепельнице тлеющий фильтр, — даже табак был другим. Нам и выбирать-то его не приходилось. Напоминающие «Приму» «Донские» сигареты мы называли «Донхел», а «Памир» нарекли «Шахабидом в горах». Дело в том, что турист, изображенный на пачке, был словно срисован с заместителя командира саперной роты Шахабида Шахабидова. К слову, курили мы «марочные» сигареты. Ну, а когда никотина не было под рукой, крутили самокрутки, начиняя их заваркой. Смешно, конечно, но жизнь заставила.
Судьба и сослуживцы испытывали Бондарука буквально с первых дней пребывания в Афганистане. 345-й отдельный гвардейский парашютно-десантный полк, в который его распределили, выполнял боевые задачи в районе населенного пункта Файзабад. Офицеру пришлось подменить раненого взводного на блокпосту, перекрывавшем вход в Панджшерское ущелье.
— Собирали меня основательно, — вспоминает Сергей Михайлович. — Старшина роты старший прапорщик Василий Лянко и техник роты старший прапорщик Виктор Лозинский принесли четыре наполненных патронами цинка. Автомат получил… Расписался… Всучили мне около 40 гранат Ф-1. Сумка стала неподъемной, но я-то воспринимал это как необходимость. С утра данную ношу волоком вытаскивал за ручки, но если надо, значит, надо. Увидев такую картину, один из солдат недоуменно обратился ко мне:
— Товарищ лейтенант, а чем вы сумку так нагрузили?
— Боеприпасами…
— Зачем вам так много?
— Ну я же сейчас в Панджшер на 16-й пост полечу…
— Мы постоянно туда на сопровождение ходим, там боеприпасов завались…
Таким для офицера стал первый урок на войне. Его с самого начала проверяли «на вшивость», и он был готов к любым неожиданностям… Блокпост представлял собой каменную гряду, хребет в горах протяженностью 150 метров. Там лейтенант Сергей Бондарук впервые столкнулся со многими видами оружия, которые до этого в училище видел только на плакатах. Именно там, где скалы ветрам не помеха, военнослужащие перефразировали любимую всеми на «гражданке» песню Владимира Высоцкого и пели, что «хуже гор могут быть только горы». Все страдали от жажды и с вожделением ждали очередную «вертушку», доставлявшую воду.
— Меня поразило, — рассказывает он, — как солдаты берегли каждую каплю, несмотря на беспощадную жару.
Однако «горячих» боестолкновений там не было, и через два месяца лейтенант Бондарук принял свой взвод. О стойкости, с которой его подчиненные переносили все тяготы и лишения, офицер до сих пор говорит восхищенно…
— Его величество солдат, — произносит полковник Бондарук, — как много на войне он значит.
Сергею Михайловичу не стыдно посмотреть в глаза своим сослуживцам, с которыми он до сих пор поддерживает отношения… Офицер никогда не прятался за спинами ребят, тем не менее с какой-то неподдельной грустью признается, что своими звездами на груди и погонах он обязан тем, кто был у него за спиной…
ОперациЯ «Магистраль"… Офицер может часами говорить о достоинствах и недостатках киноленты Федора Бондарчука, ставшей, пожалуй, символом «афганской документалистики"… Легендарной 9-й ротой командовал его однокашник Сергей Ткачев, а Бондарук со своими ребятами спешил ему на подмогу…
— Когда мы поднялись на высоту 3234, — рассказывает офицер, — бой уже стих. Все раненые были сосредоточены в одном месте, а санинструктор колол им промедол. Воронки там были повсюду. Они свидетельствовали о том, что роту из минометов и гранатометов обстреливали явно превосходящие силы. Десантники проявили героизм. Только не надо поддаваться стереотипам, навеянным фильмом. Рота отнюдь не погибала, она вела бой. Не стоит понимать буквально художественный вымысел.
Офицер вспоминает, как при ведении разведывательно-поисковых действий в одном из районов провинции Пактия они обнаружили штаб-квартиру главаря нескольких банд Джелалудина, распространявшего свое влияние на весь весь Южный Афганистан.
— Мы не поверили своим глазам, — произносит Бондарук, — расщелина оказалась входом в замаскированную пещеру. Там находилось порядка 400 единиц стрелкового оружия, которое было документально закреплено. Помимо всего прочего, данный схрон содержал в себе шесть горных пушек и четыре зенитные установки, разумеется, в комплекте с боеприпасами.
Конечно, душманы не могли без боя отдать добычу…
— Часть трофеев было решено вывезти, — продолжает он, — другую готовили к подрыву. Пока управление роты и саперы работали в пещере, мне пришлось подняться наверх и силами взвода сдерживать натиск.
Десантники отстреливались короткими очередями… Офицер взял на себя левый фланг, а пулеметчики залегли за соседними валунами.
— Пашка, отсекай всех справа, — срываясь на крик, приказывал лейтенант Бондарук. — Смотри, чтобы не обошли…
Дальним «пэкээмщиком» он командовал дистанционно, давая целеуказания трассерами. И хотя огневое воздействие на разведчиков было достаточно интенсивным, «палили» из шести точек, после трехчасовой стрельбы Сергей искренне поверил, что «голубые береты» неуязвимы.
— Корчагин, правее бери, — отвлекался иногда офицер, — правее…
Впрочем, Бондарук был убежден, что минут через двадцать-тридцать он вместе со своими солдатами уйдет по ущелью…
Сергей выиграл месячное денежное довольствие офицеров роты… Он выдержал полгода табачного воздержания. Бондарук и не сомневался, когда «ударил по рукам» со своими сослуживцами, что не прикоснется к сигарете раньше обещанного срока. Теперь же раскуривал «Донхел» с чистой совестью. Дымил нервно, словно думая о чем-то тревожном. Его преследовала навязчивая мысль: кого же родит жена? На досуге офицер отправил ей специально сделанную фотографию, на которой он беззаботно держал в руках футбольный мяч. В прошлом послании Сергей написал супруге, что рота охраняет «аллею роз» и бассейн. Письмо жены было традиционно длинным, а он предпочитал красноречию «косноязычие любви"… И все-таки в глубине души Бондарук надеялся, что оно начнется со слов: «Сережа, ты стал отцом!» Оказывается, десантник ошибся в расчетах.
— Эту новость незнакомый голос сообщит мне лишь месяц спустя… И больше я никогда ничего подобного не услышу. Второго ребенка родить не получилось, — смущенно говорит бывалый разведчик. — Был постоянно в командировках…
Как пошутил в одной из своих пародий Леонид Филатов: «А завтра — в бой, и снова на полгода… И это называется семья?» Ну, а если говорить серьезно, то после Афганистана его ожидали Азербайджан, Армения, Абхазия, Чечня и Югославия…
По признанию Сергея Михайловича, именно Афганистан сформировал его характер… Полковник Бондарук не скрывает, что там он повзрослел лет на шесть, что «день за три» исчислялся не только на бумаге… Именно за эту войну он получит три ордена Красной Звезды. В Азербайджане произошло долгожданное назначение на должность командира роты. «За Армению» досрочно дали капитана. В Абхазии Сергей Михайлович получил практику в управлении боевыми самолетами Су-25 и Су-27.В Чечне он изведал тяжесть потери и боль утраты. Даже командировку в Югославию офицер называет «сухим биографическим эпизодом».
Теперь он не верит в приметы, но уповает на судьбу. Его фатализм выражается распространенной, но достаточно емкой фразой: «Чему быть, того не миновать». Даже о войне полковник Бондарук говорит как о чем-то обыденном и повседневном: «Мы, военные, видимо, для этого и созданы, это наша работа». Из многочисленных человеческих и профессиональных добродетелей Сергей Михайлович выделяет для себя три наиболее важных: «Не расстрачиваться по мелочам, всегда смотреть в будущее, никому не завидовать». Несмотря на то что в биографии разведчика на данный момент насчитывается шесть «горячих точек», мемуаров о войне он так и не написал. Наверное, это тот случай, «когда молчание — не робость, а ощущение того, какая отделяет пропасть слова от сердца твоего"…
http://www.redstar.ru/2007/08/0108/304.html
