 |
| Красная звезда | Виталий Денисов, Андрей Эдоков | 21.06.2007 |
— Николай Евгеньевич, генералиссимус Александр Суворов призывал генералов к мужеству, офицеров — к храбрости, а солдата — к бодрости. Что такое, на ваш взгляд, мужество генерала и в чем его отличие от мужества других людей?
— Генерал, как правило, — это руководитель довольно высокого уровня. Его мужество как раз в том и состоит, чтобы принимать решения и нести за них исчерпывающую полноту ответственности.
Людские судьбы — не игрушка, и генерал, наделенный правом отдать солдатам и офицерам тяжелый, быть может, даже смертельно опасный для их жизни приказ, более обостренно, чем другие руководители высокого ранга, понимает истинную цену своего слова. Понятие «ответственность» в данном случае не какая-то абстрактная вещь, а готовность ответить перед своим руководством, страной и собственной совестью не только репутацией, генеральскими погонами, но и самой жизнью. Мне никогда не приходилось краснеть за принятые мной решения, но хорошо знаю, как тяжело они мне порой доставались.
— Вам приходилось когда-либо менять свое командирское решение? Если да, то почему?
— Конечно, приходилось, и я не нахожу в этом ничего постыдного. Ведь это было сделано не по малодушию, а в силу переосмысления той или иной ситуации. Если появлялась убежденность, что первоначальное решение было неглубоким, ошибочным или влекущим неоправданные потери, я его менял без малейших колебаний. И эту нормальную человеческую способность признаваться в собственной неправоте я тоже считаю проявлением мужества. Мужества тех ответственных генералов, которые хорошо знают, что война ничего не списывает.
— Николай Евгеньевич, какие качества ваших родителей кажутся вам сегодня самыми ценными, достойными того, чтобы их помнили уже ваши дети и внуки?
— Это удивительная внутренняя порядочность во всем, трудолюбие, мужество, преданность своей стране. Когда началась Великая Отечественная война, отец находился далеко от фронта — в Хабаровске, куда был эвакуирован из родного Мичуринска. Семнадцатилетним пареньком работал на ремонтном заводе и, наверное, мог бы спрятаться за бронь, которая освобождала от призыва квалифицированных рабочих. Его и не брали в армию, но он с товарищем сбежал на фронт. Не знаю, на чем они там ехали, но в конце концов на одной из станций попались патрулю.
По законам того времени могли бы и судить, но в итоге с маршевой ротой отправили на фронт.
Так он стал танкистом. Воевать начал под Сталинградом, сначала заряжающим, а позднее — механиком-водителем танка Т-34. В конце войны пересел на самоходную артиллерийскую установку и на ней доехал до Победы.
Если по его орденам и медали «За отвагу» судить, то воевал достойно, но он как-то сказал мне, что солдатская его судьба складывалась на редкость удачно — три экипажа пережил за войну. Только в боях за Украину у танков, которыми он управлял, огнем противника дважды срывало башню.
И еще пять лет после войны отец находился на срочной службе, и только в 1950 году, дослужившись до старшины, он вернулся в Мичуринск.
— Насколько ваша собственная судьба — дело ваших рук, а насколько — случая?
— То, что будущее мое будет связано с армией, — это даже не обсуждалось. Я активно занимался спортом, хорошо учился в школе. Да и пример отца для меня многое значил.
— И вы отправились в Харьков?
— Да, втроем. Тоже мичуринские были ребята. Вместе поступили, но один из нас со временем училищных нагрузок не выдержал. Харьковское училище — школа великолепная, но не каждому оказалась она по силам. Я же учился легко и без труда нашел себе дополнительную нагрузку в художественной самодеятельности (все-таки окончил полную музыкальную школу по классу аккордеона) и в спорте — занимался офицерским троеборьем и даже получил звание кандидата в мастера спорта.
— Вы окончили высшее военное командное училище, Академию бронетанковых войск и Академию Генерального штаба, были ее преподавателем. Что ограничивает, на ваш взгляд, или что, наоборот, открывает военное образование в человеке?
— Военное образование и военная служба здесь сопутствуют друг другу. Потому что можно, скажем, какие-то зачатки военного образования получить и в гражданском учебном заведении и даже получить офицерское звание, но военным человеком ты от этого не станешь. Жить в определенных рамках, добровольно лишая себя определенных свобод, не каждому дано. И действовать начинаешь по-другому, и думать иначе. Это естественно, так как режим самоограничений, жесткая субординация, в которой тот же А.В. Суворов видел очевидное родство с церковным послушанием, это конечно, серьезно воздействует на человека. Но вместе с тем и открывает в нем новые возможности интеллекта, неведомые ранее сильные черты характера, вырабатывает целеустремленность и прививают человеку чувство ответственности.
— В офицерской судьбе есть пора становления. Это то время, когда молодые лейтенанты впервые начинают чувствовать себя командирами и не каждому подобное испытание оказывается по плечу…
— Согласен. Но все-таки человеческое взаимопонимание, взаимоуважение завязывались у нас на маршах, на учениях, в танковом парке, где экипаж, состоящий из трех человек — меня и двух военнослужащих срочной службы, — работал совершенно на равных.
Танкистская среда — она особая. Очень дружная, сплоченная. И нормативы — одни на всех, если в составе экипажа. И жизнь вся проходит бок о бок — в жару и в холод. И смерть у танкистов нередко — одна на всех.
Какие-то слухи до нас доносились: дескать, в пехоте, на флоте кто-то мордобойствовал, но у нас подобные нравы не то что не прививались — самого духу их не было. Да и откуда им было взяться, если человек вовлечен в настоящую, системно спланированную боевую подготовку: стрельбы, вождения, марши, учения и т. п. Он с утра до вечера занят так, что времени в обрез.
— Какую черту своего характера вы считаете самой важной?
— Доброжелательное отношение к людям.
— А границы у этой доброжелательности есть? Что нужно сделать, чтобы вы сказали: «Все, давай иди отсюда!»?
— Это крайняя мера. Подобное отношение к себе может заслужить только законченный негодяй, предатель…
— То есть такой человек должен нарушить какие-то основополагающие принципы?
— Да, оказаться бесчестным, непорядочным, неверным.
В своем отношении к людям я мало чем отличаюсь от других. Мне по душе люди ответственные, живущие интересами дела. Инициативные, генерирующие новые идеи. И в то же время умеющие принять чужую точку зрения, если она окажется своевременной или более интересной в творческом исполнении.
Довольно большую часть моей жизни я посвятил именно оперативному искусству, которое, как всякое иное, предполагает наличие у человека дара творческого предвидения, обостренной интуиции, умения неординарно мыслить даже в сложной, быстроменяющейся обстановке.
— Чем, на ваш взгляд, отличаются генералы мирного времени от воюющих генералов? Какие обстоятельства делают генерала по-настоящему боевым, и возможно ли его возвращение к мирному течению службы?
— В отличие от других я такого деления офицеров на какие-либо сорта не приемлю. Всякий генерал во всякое время должен быть готов оказаться боевым, то есть на войне продемонстрировать те знания и личные качества, которые заложены в него военной школой и опытом повседневной службы.
Конечно, абсолютно естественным я считаю для любого военного человека желание проявить себя в боевой обстановке, но в то же время обстоятельства службы в мирных условиях требуют от офицера любого уровня (а генералы — это высшие офицеры) точно такой же отдачи, ответственности, воли, высоких моральных качеств и профессионализма. Грань между мирным течением времени и началом самого ожесточенного, смертного боя подчас столь эфемерна, что ее попросту не успеешь заметить. В четыре часа ночи — мир, а в пять минут пятого — уже война… Но выиграет ее тот, кто и за пять лет, и за пять минут до нее был готов к отражению внезапной агрессии. У кого в руках находятся все нити управления организованными, обученными, снаряженными всем необходимым для боя войсками.
— Внутренние войска преображаются, почти ежедневно прибавляя в выучке, материальном обеспечении, боевом мастерстве. Это спонтанный процесс или есть продуманная, выношенная идеология? И если да, то в чем заключается ее суть и кто ее автор?
— Автором ее является время, та конкретная обстановка, в которой сегодня находятся наши войска, страна, состояние ее экономики и стабильность политической системы, повышенный либо пониженный градус внешних и внутренних угроз.
То есть изменение любого фактора может повлиять на формат Внутренних войск, но он всегда будет таким, чтобы обеспечить решение важнейшей из возложенных на них задач — способность обеспечить внутреннюю безопасность государства. То есть войска — это живой, а не закоснелый организм, и в рамках того формата, который жестко определен, они могут и должны совершенствоваться.
А обстановка требует от нас мобильности, высокой оснащенности и обученности личного состава. Обучены, оснащены и мобильны — вот три обозначенные мной задачи, интересам которых подчинена буквально вся жизнедеятельность войск: учеба и спорт, отдых и распорядок дня.
ОТ РЕДАКЦИИ. 21 июня генералу армии Николаю РОГОЖКИНУ исполняется 55 лет. Сотрудники редакции газеты «Красная звезда», читатели нашего издания сердечно поздравляют Николая Евгеньевича с юбилеем!
