 |
| Красная звезда | Владимир Кузарь | 31.05.2007 |
Визитная карточка
— Позади целое десятилетие в отношениях России и НАТО. Как бы вы охарактеризовали наше взаимодействие на протяжении этих лет? К чему мы пришли?
— Результаты весомые. За сравнительно короткий исторический срок с момента подписания Основополагающего акта в отношениях Россия-НАТО сделано немало. В рамках созданного в 2002 году Совета Россия-НАТО (СРН) мы постепенно нарабатываем потенциал совместного реагирования на вылазки террористических группировок, их попытки получить доступ к оружию массового уничтожения и средствам его доставки, кризисы, природные и техногенные катастрофы, афганскую наркоугрозу. Постепенно удается выходить и на оперативное взаимодействие. Наши миротворцы участвовали в совместных с НАТО миротворческих операциях в Боснии и Герцеговине и Косово (СРЮ). Этот ценный опыт мы и теперь используем для работы по повышению совместимости вооруженных сил стран СРН.
Есть вместе с тем проблемные вопросы в отношениях с НАТО, по которым мы ведем откровенный диалог в СРН. У нас имеются серьезные озабоченности рядом аспектов деятельности НАТО, в частности международно-правовыми последствиями претензий альянса на глобальную роль, процессом приближения военной структуры к нашим границам в результате военного освоения территорий его новых членов, политикой расширения, отношения к ДОВСЕ. Все эти вопросы мы прямо ставим перед партнерами в рамках политдиалога в СРН.
— А как вы оцениваете деятельность самого Совета Россия-НАТО?
— Созданный в соответствии с Римской декларацией 2002 года Совет Россия-НАТО остается уникальным, а в некоторых областях единственным, постоянно действующим механизмом диалога с НАТО и ее членами. В СРН мы ведем обсуждение самых острых и чувствительных вопросов, которые напрямую затрагивают интересы нашей национальной безопасности. Диалог ведется в режиме реального времени, причем все государства выступают в национальном качестве (прежде он осуществлялся в формате «НАТО+1»), решения принимаются консенсусом.
Кстати говоря, при обсуждении многих вопросов в одиночестве остается не Россия, а «видные» страны НАТО. Вместе с тем и нам, и нашим партнерам ясно, что потенциал СРН пока реализован не полностью. Но в современном мире не бывает легких путей укрепления безопасности. Мы настроены на то, чтобы последовательно расширять области совпадения интересов, повышать степень готовности к совместным действиям, но при этом исходим из того, что наши законные интересы безопасности будут в полной мере учитываться странами НАТО. Ведь путь партнерства заключается именно в этом.
— Примеров успешного сотрудничества России и НАТО достаточно много. Однако нельзя не обратить внимания на то, что это происходит чаще всего там, где наша страна по каким-то причинам идет навстречу пожеланиям Североатлантического альянса. Если же Москва не соглашается на уступки, то дело стопорится. Причем ее тут же обвиняют в неких злых намерениях. Взять, к примеру, косовскую проблему…
— Я бы не ставил вопрос в такой плоскости. Кстати, не надо любое пожелание НАТО, как вы сказали, воспринимать как попытку выбить уступки из России. Абсолютное большинство инициатив, выдвигаемых в СРН Россией и странами НАТО, направлены не на получение односторонних преимуществ, а на решение общих проблем безопасности в совершенно конкретных сферах. В нашем сотрудничестве немало взаимовыгодных проектов, которые инициировались нами и отвечают интересам как России, так и НАТО. Возьмите, к примеру, сотрудничество в борьбе с незаконным оборотом наркотиков, в частности подготовку на базе нашего ВИПК МВД в Домодедово кадров для антинаркотических структур Афганистана и Центральной Азии, в противодействии терроризму, обеспечении совместимости системы контроля за воздушным движением вдоль линии соприкосновения границ России и НАТО, в области чрезвычайного реагирования, поиска и спасания на море и многое другое. Все эти программы, помимо их непосредственно практического эффекта, являются важными шагами по укреплению доверия.
Так что говорить о том, что такое сотрудничество выгодно исключительно НАТО, было бы неверно. Другое дело — мы хотели бы наращивать объемы практического сотрудничества, открывать новые направления и сферы. По сути, мы готовы к взаимодействию с НАТО практически по всему спектру новых угроз и вызовов.
При этом мы не выдвигаем амбициозных инициатив, такая работа нужна России и странам альянса в одинаковой степени. Разумеется, деятельность СРН и в целом взаимодействие с НАТО не должны ни дублировать, ни подменять деятельность других международных организаций или иных партнерских форматов. Это, кстати, касается и Косово, где у НАТО нет политической роли в статусном процессе.
— И тем не менее. Например, в Брюсселе в качестве образца нашего сотрудничества, как правило, приводят участие России в натовской операции «Активные усилия» на Средиземном море. Однако, когда Россия выступает против распространения этой операции на Черное море, считая, что поддержание безопасности на нем под силу черноморским державам, она тут же подвергается со стороны НАТО, и, прежде всего США, критике…
— Операция «Активные усилия» имеет свой четкий мандат и границы, в том числе географические. Она реализуется в акватории, известной как один из основных транзитных путей проникновения террористов и наркотиков в Европу. Помимо этого, подключение России к контртеррористической операции «Активные усилия» в Средиземном море имеет важное значение для отработки механизмов оперативного взаимодействия с альянсом на случай непредвиденных ситуаций, требующих задействования военно-морских сил.
Ситуация в бассейне Черного моря несколько иная, требующая иных механизмов сотрудничества, в том числе и в силу особого международно-правового статуса этого региона (Конвенция Монтре). Здесь уже в течение многих лет функционирует организация Черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС), успешно действуют многосторонние силы в составе Блэксифор, развивается проект «Черноморская гармония». Дублировать эти механизмы силами НАТО считаем нецелесообразным. Собственных возможностей прибрежных государств, в том числе военных, вполне достаточно для того, чтобы справляться с существующими здесь проблемами, угрозами террористических атак, распространением ОМУ.
— Одной из острейших проблем отношений России и НАТО стал адаптированный Договор об обычных вооруженных силах в Европе. Как известно, Россия объявила о моратории на выполнение договора, что в НАТО было встречено весьма холодно…
— Ныне действующий ДОВСЕ, подписанный в 1990 году, безнадежно устарел, а его адаптированный вариант, согласованный в Стамбуле в 1999 году, до сих пор не вступил в силу из-за искусственных увязок странами НАТО процесса его ратификации с решением технических вопросов о российском военном присутствии в Грузии и Молдавии. Россия не только в срок выполнила все положения договора, но и ратифицировала его адаптированный вариант. Нежелание натовцев вводить Соглашение 1999 года об адаптации ДОВСЕ, бесконечные попытки изобретения все новых «условий» его ратификации странами НАТО обесценивает договор. Надо признать, что сегодня он превратился в «мертвый капитал».
В этой связи объявление Президентом Владимиром Путиным в своем ежегодном послании Федеральному собранию моратория на исполнение Россией ДОВСЕ не должно быть для НАТО сюрпризом. Мы предупреждали об этом на протяжении всех последних лет, и не наша вина, если к нашим предупреждениям серьезно не относились. Ситуация в сфере европейской безопасности сегодня другая, чем 8 лет тому назад: в НАТО вступили новые члены — бывшие союзники СССР по Варшавскому договору, на их территории появляются новые объекты НАТО и передовые базы США, изменилась ситуация в так называемой фланговой зоне. Да и о какой фланговой зоне может идти речь в новых условиях безопасности, когда ушли в прошлое конфронтационные построения по линии Восток-Запад? И это происходит на фоне полного тупика в переговорах по контролю над вооружениями и мер доверия в Европе. Естественно, что продолжать делать вид, будто безнадежно устаревший ДОВСЕ все еще жизнеспособен, было бы не только недальновидно, но и безответственно. Такая критическая ситуация создана бездействием наших партнеров, и от них зависит, быть или не быть европейскому контролю над вооружениями. Надеемся, что позицию стран НАТО на чрезвычайной конференции, которая на днях откроется в Вене, будет определять здравый смысл и стремление сохранить контроль над вооружениями в качестве реального инструмента безопасности, а не желание и дальше использовать стамбульские обязательства для достижения иных политических целей, никак не связанных с широкими интересами общеевропейской безопасности.
Когда нам напоминают о стамбульских обязательствах, так и просится параллель с пресловутой поправкой Джексона-Вэника: уже мало кто помнит, по какому поводу она была принята, но все зато знают, что эта поправка превратилась в вечный предлог для невыполнения когда-то данных обещаний. Еще раз отмечу, наша страна свои стамбульские обещания, связанные с ДОВСЕ, не только выполнила, но и перевыполнила. Однако фантазия некоторых стран НАТО в интерпретации этих обязательств, похоже, не имеет никаких границ.
— Россия считает, что расширение НАТО на восток является провоцирующим фактором, снижающим уровень взаимного доверия. Тем не менее этот процесс продолжается. Вот и Украину решили в США принять в альянс. «Для обеспечения ее безопасности», как сказано в резолюции конгресса. От кого НАТО намерена защищать Украину? Против кого альянс расширяется на восток?
— Отношение России к расширению НАТО остается неизменным. Мы по-прежнему убеждены, что географическое расширение НАТО не имеет серьезной мотивации с точки зрения безопасности.
Вы совершенно правомерно задаете эти вопросы. В них — ключ к пониманию проблемы, и на них нет разумных ответов. Ведь речь идет о вступлении в организацию, выстроенную вокруг ст. V Вашингтонского Договора, который создавался в 1949 году совершенно для других военно-политических целей и в принципиально других условиях безопасности. Поэтому теперь, когда «холодная война», как мы надеемся, осталась в прошлом, сохранение ст. V в ее неизменном виде и расширение альянса — вещи абсолютно несовместимые. Оно не ведет к формированию единого поля безопасности, а, наоборот, разрывает его, создает новые разделительные линии.
Кстати, напомню, что недавно один из высокопоставленных представителей госдепартамента США заявил о том, что в результате трансформации НАТО ст. V будет иметь «глобальные последствия». Такого рода «глобализация» внутринатовских обязательств и проецирование их на международные проблемы не может не вызывать обеспокоенность.
Расширение альянса приводит к серьезным последствиям в военном планировании и строительстве. Территория новых членов подвергается интенсивному военно-инфраструктурному освоению, вводится воздушное патрулирование, модернизируются аэродромы, создаются иностранные базы. А в военном деле, как говорил Бисмарк, оцениваются не намерения, а потенциалы.
«Отцы» политики «открытых дверей» НАТО утверждали, что она будет «стабилизировать» ситуацию в Европе и в странах, которые вступают в НАТО. Сегодня мы видим, что сама тема расширения НАТО осложняет межгосударственные отношения, вносит разлад в общество, а порой используется как «дымовая завеса» для оправдания действий, никак не связанных с реальными интересами безопасности.
Разумеется, мы не можем отрицать, что в своей внутренней трансформации НАТО проделала немалый путь, нарастила партнерские механизмы. С НАТО сотрудничают, в том числе и в операциях, «в поле», неприсоединившиеся страны, бывшие противники. Зачем в этих условиях механически продолжать процесс расширения?
— На заседании Совета Россия-НАТО недавно обсуждалась проблема развертывания американской системы ПРО в Европе. И стороны, как говорится, остались при своих…
— Да, вопрос о размещении элементов американской стратегической ПРО в Европе, их возможной состыковки с планами НАТО в области ПРО был одним из основных на министерской встрече Россия-НАТО в Осло. Мы четко донесли до наших партнеров, что в сфере международной безопасности односторонние действия неэффективны и зачастую опасны. Планов построить передовой рубеж стратегической обороны США в Европе приведет к качественному долговременному изменению военно-политической ситуации и в Европе, и в глобальном масштабе, ослабит, а не укрепит безопасность.
Кроме того, нельзя не видеть того, что даже если американская ПРО в Европе будет формально оставаться двусторонним проектом США с Польшей и Чехией, в конечном счете она все равно в той или иной степени будет интегрирована в систему ПРО НАТО, а это в свою очередь не может не затронуть отношения Россия — НАТО не только в сфере ПРО, где мы работаем над совместной тактической системой для прикрытия воинских контингентов в миротворческой операции, но и в политическом плане.
Мы также обсуждаем проблематику ПРО и по двусторонним каналам с США, недавно в принципиальном плане поставили вопрос в ОБСЕ. Предлагаем партнерам альтернативные пути решения этой проблемы. В первую очередь — провести совместный анализ и оценку реальности ракетных угроз, активизировать политико-дипломатические усилия, работать над укреплением режимов нераспространения, провести политику вовлечения. Все это способствовало бы реальному снижению опасности распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки.
Что касается конфигурации третьего позиционного района ПРО США и его географического расположения, то наш анализ однозначно подводит к выводу о том, что развертывание этой системы будет иметь самые серьезные последствия для ракетно-ядерного баланса и серьезно затронет наши коренные интересы безопасности, потребует принятия с нашей стороны соответствующих военно-технических мер.
— В западных средствах массовой информации утверждается, что проблемы в отношениях Россия-НАТО будут только нарастать. Согласны ли вы с такими утверждениями или считаете, что у нас есть возможности для развития взаимодействия на подлинно равноправной основе, с учетом интересов и России, и членов НАТО в сфере безопасности?
— Я не стал бы делать столь пессимистичных, далеко идущих прогнозов. Выход можно найти из любой ситуации, имелись бы желание и политическая воля. Да, трудности и проблемы существуют, и они вполне реальны. Однако опускать руки мы не собираемся. Россия открыта для конструктивного диалога с НАТО по всем взаимным озабоченностям. Будем обсуждать их честно и открыто, так, как это сделал Президент России Владимир Путин в Мюнхене. Уверены, что и наши партнеры по НАТО не заинтересованы в возвращении к духу и логике «холодной войны», расколе континента по принципу «свой-чужой».
Предстоящие юбилейные события в контексте наших отношений с НАТО — хороший повод, чтобы еще раз задуматься над будущим наших отношений, которые, без преувеличения, определяют температуру политического климата в Европе. От его «общего потепления» выиграют все.
Вернусь к началу нашего интервью. Несмотря на имеющиеся трудности и очень сложную историю, отношения Россия-НАТО прошли большой путь. Еще свежи в памяти времена, когда контактировать с НАТО можно было разве что по почте. Теперь создана устойчивая система партнерских связей и взаимодействия по широкому кругу вопросов безопасности. Мы готовы к дальнейшему развитию взаимодействия с альянсом на основе равноправия, уважения законных интересов друг друга и всех других партнеров в интересах укрепления европейской и глобальной стабильности в мире.
