Очень долгое прощание

Россия пока уничтожила только пятую часть своих запасов боевых отравляющих вещест

20 апреля в городе Камбарка, что расположен в 200 км от столицы Удмуртии Ижевска, состоялось большое событие. Россия отрапортовала международной Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО, штаб-квартира в Гааге) о выполнении второго этапа требований конвенции, согласно которой этот вид ОМУ объявлен «вне закона», что РФ уничтожила более 20% своих запасов боевых отравляющих веществ (БОВ) — 8456 тонн. Произошло это на торжественном мероприятии, куда прибыли гости из Москвы, из-за рубежа и столицы республики. Среди них — генеральный директор технического секретариата ОЗХО Рахелио Пфиртер, заместитель руководителя Федерального агентства по промышленности Виктор Холстов и другие.

УСЛОВНО-ДОСРОЧНАЯ ЛИКВИДАЦИЯ

Одной из главных тем, которая звучала в выступлениях в Камбарке, были слова о том, что Россия досрочно выполнила свои обязательства. Она должна была избавиться от пятой части всех своих запасов БОВ, составляющих 40 тыс. тонн, к 29 апреля 2007 года, десятилетию вступления Конвенции о запрещении химического оружия в юридическую силу, а сделала это на девять дней раньше. Более того, перевыполнила план — за счет того, что ранее, к концу 2006 года, ликвидировала 1143,2 тонны иприта, люизита и ипритно-люизитных смесей в поселке Горный Саратовской области, где был построен первый в стране объект по уничтожению химического оружия. В декабре 2005 года было запущено в действие второе такое предприятие — в Камбарке, а в августе 2006 года — третье, в поселке Марадыковский Кировской области.

Но в разговорах о достижениях России на пути ликвидации своих — к слову, самых больших в мире — запасов ХО (на втором месте США — 27 тыс. тонн) есть небольшое лукавство. Дело в том, что к 29 апреля нынешнего года по требованию конвенции мы должны были уничтожить не 20% арсенала, а абсолютно все запасы химического оружия. Не получилось. Почему?

Причина банальна. Подписав в 1993 году конвенцию, вступившую в силу 29 апреля 1997 года, когда в нее включились больше половины государств планеты, российское правительство не приняло никаких решительных мер для ее выполнения: не создало необходимой материально-технической базы, не выделяло достаточное количество финансовых средств. На организацию всех работ требовалось как минимум 8−10 млрд долл., а бюджет отчислял ежегодно (до 2001 года) только 500 млн руб. Их хватало только на то, чтобы надежно охранять базы отечественных боевых ОВ.

Таких баз было и пока остается семь. В Горном Саратовской области, где хранились, как уже упоминалось, уничтоженные 1143,2 тонны иприта, люизита и ипритно-люизитных смесей. В Камбарке (6360 тонн люизита), в Марадыковском (6960 тонн зарина, зомана, VX-газов и ипритно-люизитных смесей), в удмуртском поселке Кизнер (5680 тонн зарина, зомана и VX-газов), в Леонидовке Пензенской области (6880 тонн зарина, зомана и VX-газов), в Щучьем Курганской области (5440 тонн такого же «добра») и в Почепе Брянской области (7520 тонн опять-таки зарина, зомана и VX).

Но кроме того, что требовалось построить объекты по ликвидации ОВ, подвести к ним необходимую инженерную инфраструктуру — дороги, канализацию, водопровод, возвести очистные сооружения и прочее, необходимо было заняться и социально-бытовым обустройством. Поскольку жители той же Камбарки, Горного и других мест хранения БОВ категорически не желали соглашаться на возведение предприятий по уничтожению химического оружия без решения кричащих социальных и экологических проблем. А на это нужно было тратить как минимум 10% финансовых средств от всей программы уничтожения ХО.

Деньги на все и про все появились только в начале ХХI века. А до того Россия вынуждена была дважды обращаться в Гаагу с просьбой «войти в ее положение» и перенести сроки выполнения 20-процентного этапа на 29 апреля 2007 года, следующего — когда мы должны будем уничтожить 45% БОВ — на 29 апреля 2009 года, а последнего — на 29 апреля 2012 года. Такое согласие со стороны ОЗХО получено. И потому господин Рахелио Пфиртер с чистой совестью хвалил Россию «за успешное выполнение своих обязательств перед конвенцией».

ДЕНЬГИ НА «ХИМИЮ» И ДЕНЬГИ НА ЖИЗНЬ

Федеральная программа уничтожения химического оружия сегодня «стоит» 171 млрд руб. Из них — 160 млрд. выделены из бюджета, а остальные предполагается получить от зарубежных спонсоров. Германия, например, вложила в Камбарку 140 млн евро, перед этим 200 млн евро — в Горный. Помогали строить объект в Камбарке, оснащать его необходимым оборудованием Нидерланды, Швейцария, Швеция, Финляндия и Европейский союз. Как заявил Виктор Холстов, «без оказания такой помощи достижение сегодняшних результатов было бы проблематичным».

Мы еще вернемся к разговору об иностранном участии в строительстве объектов по уничтожению БОВ, а сейчас назовем те задачи, на которые ассигнует деньги российское правительство. Из запланированных 160 млрд руб. 81 млрд. пойдет в ближайшие годы на саму ликвидацию БОВ, 66,5 — на эксплуатацию объектов ликвидации, 4,3 — на обеспечение безопасности уничтожения и хранения ХО и 1,2 — на государственный экологический контроль за данным процессом. Остальные средства — на «социалку».

Бывший руководитель администрации Камбарки Владимир Коняхин, который в свое время возглавлял «народный протест» против строительства объекта по уничтожению люизита без первоочередного решения социальных проблем города, заявил «НВО»: он доволен тем, что сделано для населения. В цифрах его рассказ выглядит так: 40 км газопровода с газораспределительной станцией, столько же километров новой бетонной дороги. Введены в эксплуатацию три 60-квартирных дома и 96-квартирное общежитие, строятся еще два 35- и 60-квартирных дома. Для обслуживающего персонала объекта — часть его трудится вахтовым методом, люди приезжают, в частности, из Горного, где люизит уже ликвидирован, — построен модульный городок. От камбарского пруда, который лет 300 назад приказал выкопать знаменитый заводчик Никита Демидов и из которого горожане все эти годы брали воду, проведен водопровод с очистной станцией. Установлены две блочные котельные, где-то уже построена канализационная система, где-то ее строительство продолжается. Тоже с очистными сооружениями…

И конечно, гордостью Камбарки является Консультационно-диагностический центр с самым современным медицинским оборудованием. «На двести километров вокруг подобного нет», — говорят работающие здесь врачи.

ПРОБЛЕМЫ ТОЛЬКО НАЧИНАЮТСЯ

Но некоторые успехи России в условно-досрочной ликвидации части запасов химического оружия не отменяют проблем с продолжением этой работы. А они не менее серьезные, чем те, которые уже решены.

Одна из них — дальнейшая судьба объектов по уничтожению ОВ. По условиям конвенции все предприятия, на которых проходила ликвидации химического оружия, должны быть также ликвидированы. Для России это, мягко говоря, беда. Дело в том, что эти предприятия находятся в местах, достаточно отдаленных от крупных населенных пунктов. Работы там, кроме как на «химии», нет. А обслуживать уничтожение химоружия очень выгодно. Оклады на объекте в два, а то и в три раза выше, чем на любом другом предприятии Камбарки. В том числе и на местном машиностроительном заводе. Закроют объект — военные, которые там трудятся, переедут в Леонидовку, в Почеп, в Щучье, а что делать местным жителям? Куда деваться им от своих новеньких домов, от уюта, который они впервые ощутили за последние годы? Опять социальный взрыв?

Россия обращается в ОЗХО с просьбой сделать исключение — разрешить ей не уничтожать построенные по последнему слову техники объекты, а конверсировать их, превратить, например, в заводы по выпуску мыла, каких-то пластмассовых изделий. Рахелио Пфиртер, который уже не раз выслушивал такие просьбы, пока ничего конкретного не обещает, но говорит, что в Гааге «подумают над этой проблемой».

Однако есть и другая проблема, не менее острая. Профессор, доктор медицинских наук Наталья Калинина, которую называют «ветераном процесса уничтожения химического оружия», сказала обозревателю «НВО», что «не стоит обольщаться тем, как сравнительно гладко, без каких-либо эксцессов проходит процесс дезактивации кожно-нарывных ОВ — иприта и люизита. Намного опаснее работа с нервно-паралитическими ОВ — зарином, зоманом, VX-газами».

Это наиболее токсичные из известных боевых отравляющих веществ. И если иприт и люизит находились в достаточно больших емкостях — в бочках и цистернах, с которыми проще работать, то нервно-паралитические размещены в авиационных бомбах, выливных емкостях, в артиллерийских снарядах, боеголовках к системам залпового огня, к тактическим и оперативно-тактическими ракетам. С ними обращаться намного труднее да и опаснее. Требуется осторожность, осторожность и еще раз осторожность.

«Боюсь, что из-за головокружения от первых успехов бдительность у работников объектов по уничтожению ОВ может снизиться, и тогда беды не миновать», — говорит Калинина.

Обращает она внимание и на проблему иностранной финансовой помощи. Ввод в строй объекта по уничтожению химического оружия в Щучьем Курганской области уже был сорван из-за того, что Вашингтон, обещавший выделить на эту работу более 880 млн долл., не сдержал своего слова. Сначала он поставил условие для своего участия в этом процессе: Москва в первоочередном порядке должна провести социальное обустройство поселка. А когда это было сделано, появились другие претензии — в том числе и требование допустить наблюдателей в научно-исследовательские институты, занятые разработкой биологических проектов, заявить о существовании в России бинарного химического оружия под названием «Новичок», раскрыть его рецептуру. Конечно, США получили на все эти претензии четкий и недвусмысленный отказ. Но тогда они перестали не только выделять деньги на строительство, но и поставлять необходимое оборудование.

Обещание президента Буша разблокировать эту проблему пока ни к чему не привело. Заместитель руководителя Федерального агентства по промышленности Виктор Холстов сказал обозревателю «НВО», что на встрече «большой восьмерки» в Канаде из 10 млрд долл., которые Вашингтон обещал дать России на завершение процесса утилизации оружия массового поражения, два должны были пойти на «химию». Выделено пока только 400 млн., но и они еще не дошли до России и до Щучьего.

Похожая ситуация складывается и со строительством объекта по уничтожению химического оружия в Почепе Брянской области. Хотя политиканства там значительно меньше, больше чиновничьей нерасторопности. Выделить 450 млн евро обещало правительство Италии. Но… Итальянский парламент, как и Государственная Дума, никак не ратифицирует двустороннее соглашение. А нет соглашения — нет и средств.

Профессор Калинина считает, что на зарубежную помощь рассчитывать можно и нужно, но необходимо заложить в бюджет как запасной вариант те 10 млрд руб., которые мы надеемся получить от западных спонсоров. Получим — хорошо, не получим — сами справимся. Хуже будет, если не получим и своих «подкожных» в запасе не окажется. Надо «теребить» правительство РФ. Или опять, что ли, просить Гаагу о снисхождении?

Камбарка-Москва

http://nvo.ng.ru/forces/2007−04−27/3_zapas.html