Минобороны боится собственной тени

Потому и сохраняется запрет на социологические исследования в воинских частях

Итак, полтора месяца назад российское военное ведомство возглавил штатский чиновник. Небезынтересно было узнать, как восприняли это назначение граждане РФ. В феврале без малого половина респондентов — 43% - затруднялись ответить на следующий вопрос Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ): «Анатолий Сердюков стал первым по-настоящему гражданским министром обороны. Как, на ваш взгляд, это отразиться на положении дел в Вооруженных силах?». При этом 23% опрошенных негативно отнеслись к назначению на пост министра обороны человека, не являющегося ни кадровым военным, ни представителем других силовых структур (напомним, предыдущий глава военного ведомства, генерал-полковник Серей Иванов, был выходцем из КГБ-СВР-ФСБ). В то же время поддержала назначение Сердюкова треть респондентов (32%).

ЕСЛИ БЫ МИНОБОРОНЫ ВОЗГЛАВИЛ СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ…

Генеральный директор ВЦИОМ Валерий Федоров убежден: столь много людей вообще никак не могут определиться с назначением Сердюкова по ряду причин. Это связано, во-первых, со сложностью восприятия в нашей стране давно утвердившегося в демократических государствах принципа: руководить военными может только сугубо гражданский человек. Для российского менталитета, еще не отвыкшего от того, что людьми в погонах всегда командовал министр обороны в маршальском звании, подобное назначение априорно носит негативную окраску.

Во-вторых, значительным образом сказывается и «неизвестность» Сердюкова. «Если бы, — предположил гендиректор ВЦИОМа, — министром обороны назначили, скажем, Никиту Михалкова, человека публичного и известного, к которому понятно, как относиться, то, думаю, было бы несколько другое соотношение в названных мной цифрах. То есть важен не только формальный статус человека — гражданский он или военный, но и что это за человек, что он может привнести в армию». «Очевидно, — заметил также Валерий Федоров, — что могут быть гражданские люди, которых и на пушечный выстрел нельзя допускать к Вооруженным силам, потому что от их деятельности в них будет только хуже».

Кстати, по данным «НВО», хотя Сердюков в течение февраля-марта уже «показался на люди» перед командным составом — посетил главкоматы Сухопутных войск, ВВС и ВМФ, а также РВСН и Космических войск, 26 марта доложил о подготовке горных бригад на Кавказе президенту, в Минобороны (да и в целом в армии) продолжают пребывать в определенном шоке от сделанного Верховным главнокомандующим выбора. Увы, ВЦИОМ никак не может подтвердить или опровергнуть сведения еженедельника. Как объяснил автору этих строк Валерий Федоров, «мы лишены возможности делать какие-либо замеры общественного мнения непосредственно в воинских частях».

— Поэтому, — пояснил Валерий Федоров, — я не так давно был весьма удивлен, когда обнаружил многократно растиражированные интернетом данные со ссылкой на нашу организацию, что в начале 2005 года (год монетизации льгот) Сергею Иванову доверяли лишь 11% военнослужащих, а не одобряли его деятельность более 48% опрошенных офицеров и прапорщиков. Уверяю вас, ВЦИОМ не имеет к этим данным никакого отношения.

В то же время гендиректор обмолвился, что ВЦИОМ сотрудничает с Социологическим центром Министерства обороны. Последний функционирует при Главном управлении воспитательной работы военного ведомства. Руководит Соццентром капитан 1 ранга Леонид Певень. Федоров не стал вдаваться в подробности этого сотрудничества. Но можно догадаться, что оно носит весьма своеобразный характер. Ибо сам Певень с 2005 года (когда, если судить по обнародованным тогда им данным, настрой офицеров к высшему военному командованию РФ можно было расценивать как критический) «не вбросил» в СМИ ни единой цифры — ни позитивной, ни (тем более!) негативной.

Так или иначе, но все это говорит о следующем. Опросы общественного мнения, в том числе и в офицерской среде, являются в определенном смысле осуществлением гражданского контроля над Вооруженными силами. Между тем российские социологические институты (ВЦИОМ, «РОМИР Мониторинг», «Левада-Центр» и др.) не имеют возможности непосредственно работать в войсках и делать замеры общественного мнения по той или иной военной проблематике. Как понял обозреватель «НВО» Валерия Федорова, даже если социологи получат соответствующий заказ, они не смогут его выполнить, поскольку их никто не пустит на территорию воинских частей. Заметим, что, скажем, в США структуры, подобные ВЦИОМ, имеют право опрашивать военных по интересующим социологов общезначимым проблемам. Пентагон, как правило, это не приветствует (особенно если речь заходит, например, о войне в Ираке), но противиться «нашествию» опросчиков не может: на этот счет действует соответствующее законодательство.

Правда, у российских социологов теперь появилась небольшая лазейка — через созданный в конце прошлого года Общественный совет (ОС) при Минобороны. Но это сомнительная «технология» — действовать через кого-то. Да и сами общественники, по определенному им МО статусу, будут работать в войсках только под контролем военного командования. Кроме того, пока совершенно непонятно, что думает о роли ОС новый министр обороны, сторонящийся всякого «вневедомственного» общения…

НА АРМИЮ НАДЕЮТСЯ И УПОВАЮТ

Однако исследования о Вооруженных силах ВЦИОМ все же проводит. Как выразился гендиректор центра Валерий Федоров, «три источника, три составных части нашей информации»: СМИ; воспоминания тех, кто служил в армии; и кулуарные беседы со сведущими людьми, из которых можно узнавать, что происходит в армии на самом деле. Но последний «источник» дает немного данных для социологов.

Как рассказал «НВО» Федоров, ВЦИОМ регулярно проводит замеры отношений россиян к различным общественным институтам. Так вот армия по своему рейтингу всегда держится на высоте, уступая лишь средствам массовой информации.

На мнение граждан РФ о своей армии влияют негативные информационные поводы. Например, в январе 2006 года, когда гремело дело рядового Андрея Сычева, изуродованного старослужащими солдатами, о Вооруженных силах, по данным ВЦИОМ, положительно отзывались 32% опрошенных. Но в то же время только 28% респондентов были довольны милицией, 24% - судебной системой. Ну, а если нет какого-то яркого негатива или обходится без ужасающих подробностей какого-то дела, то это несильно вредит имиджу армии. В феврале 2007 года ее рейтинг составил 46% (милиция тогда же набрала только 31%).

Объясняется это тем, полагает Федоров, что в обществе есть представления о том, что России без армии никуда, что Вооруженные силы РФ — это реальный инструмент обеспечения независимости страны, ее безопасности на фоне тех многичисленных угроз, которые возникают вокруг России: постоянно появляются новые горячие точки, идет расползание ядерного оружия, США без конца бряцают оружием, обносят нашу страну новыми военными базами…

Недавно, рассказал Федоров, респондентам был задан вопрос: способна ли наша армия защитить Россию в случае реальной военной угрозы со стороны других стран? Порядка 23% опрошенных считают, что «определенно способна», 44% ответили, что «скорее способна», 20% убеждены, что «скорее неспособна», и 7% полагают, что «определенно неспособна». При этом затруднились с ответом 7% россиян. «В середине 1990-х годов россияне преимущественно считали, что армия скорее неспособна защитить страну в случае агрессии», — подчеркнул гендиректор ВЦИОМ. Однако, скажем, за годы правления Путина этот бонус вырос ненамного. Если в 2000 году тех, кто считал, что армия скорее способна защитить Россию, был в совокупности 61%, то сейчас — 67%.

А ЗАЧЕМ ВООБЩЕ СЛУЖИТЬ?

Ключевым все последние годы был вопрос о том, как комплектовать Российскую армию. В настоящее время, по данным ВЦИОМ, 47% опрошенных — за переход армии на контракт, 46% - за службу по призыву (в феврале 1998 года это соотношение было соответственно 55 и 35%). За призывную армию ратуют люди старших возрастных групп, в основном мужчины, как правило, прошедшие действительную. А за контрактную — женщины, матери, у которых есть сыновья, и молодежь — то есть те, кому вскоре самим становиться под ружье.

Последняя реформа экс-министра обороны Сергея Иванова — сокращение срока службы по призыву до 1 года с 2008 года при одновременном отказе от ряда отсрочек, — по словам руководителя ВЦИОМ, оказалась довольно популярной. С этой идеей, которая нашла воплощение в законе, согласны 53% россиян при 38% несогласных. Валерий Федоров утверждает: «Здесь власть нащупала плоскость, на которой она может консолидировать не только сторонников призыва, но и значительную часть тех, кто был против этой реформы».

В чем причина уклонения от военной службы — еще один «популярный» вопрос ВЦИОМа. Ответы не являются открытием: будущие новобранцы боятся прежде всего дедовщины, издевательств со стороны старослужащих (70% опрошенных). Несколько лет назад называли также страх быть отправленным в Чечню (в 2004 году этим были напуганы 46%), сегодня «чеченский фактор» притушен, и о нем вспоминают 29% россиян.

В настоящее время, по оценке гендиректора ВЦИОМ, обозначается также следующая тенденция — молодые люди стали задаваться вопросом: а зачем вообще служить в армии? Еще не так давно мнение на этот счет было однозначным: служба в армии — это долг каждого мужчины перед Родиной. А сегодня 15% высказывают мнение, что молодые люди не хотят идти «под ружье», потому что они не чувствуют, что служба в армии — это есть их долг перед Родиной.

«И отсюда, — отметил в беседе с обозревателем „НВО“ Валерий Федоров, — мы выходим на более серьезную, я бы сказал, стратегическую тему: что такое патриотизм? Значит ли это, что надо стоять с винтовкой на границе, как легендарный Никита Карацупа, или делать что-то полезное на своем рабочем месте? Или просто семью создавать, детей рожать? Представления о патриотизме, что именно является таковым, постепенно смещаются в пользу „немилитаристских“ ценностей: семья, дети, нормальное воспитание, образование, выведение детей в люди…»

http://nvo.ng.ru/concepts/2007−03−30/1_shadow.html