 |
| Независимое военное обозрение | Игорь Плугатарев | 23.03.2007 |
ВОЕННЫЕ-ОПТИМИСТЫ
Для понимания остроты и существа проблемы, как это ни печально, придется привести примеры самоубийств, которые имели место в январе-феврале, — они стали достоянием прессы и вызвали определенный резонанс в обществе (см. справку).
Причем, что характерно, во всех случаях из уст представителей МО вначале звучит лишь весьма краткое сообщение, констатирующее факт суицида, и это, конечно, вполне оправданно, ибо уголовное дело только возбуждено, с обстоятельствами ЧП едва начали разбираться. Но потом, что бы ни говорили, ни показывали и ни писали СМИ, оборонное ведомство и военная прокуратура зачастую отмалчиваются.
В результате в одних случаях создается впечатление, что с обстоятельствами того или иного самоубийства «не все чисто» (так, не последовало ни опровержений, ни подтверждений обнародованных свидетельств, что повесившийся курсант Никита Самитов перед смертью подвергался истязаниям). Другие же трагедии, также «оставшиеся без комментариев» (вкупе с «нечистыми»), вызывают ощущение, что в Минобороны если не глубоко начхать на то, что каждый месяц в войсках прибегают к веревке, пуле и открытому окну по 25−30 человек, то, во всяком случае, не устремлены как-то адекватно реагировать на «суицидальный дух», который вот уже который год витает над армией.
В январе в военном ведомстве чуть ли не с оптимизмом отмечали, что в последние годы стала заметной тенденция к снижению числа самоубийств в Вооруженных силах: в 2005-м — 276, в 2006-м — 210. Если судить по двум последним годам, это действительно справедливо. Однако, если вспомнить, что в 2004 году имело место 250 фактов самоубийства, а в 2003 году случилось «всего» 118 (кстати, это был год, когда значительно возросло материальное благосостояние военнослужащих), то обозначенная МО «тенденция» вызывает большие сомнения. Вдобавок в военном ведомстве не готовы объяснить, по каким причинам «улучшаются» или «ухудшаются» показатели. Равно как и дать прогноз: стал ли процесс «необратимым» или возможны рецидивы. Это говорит о том, что при всех известных ныне способах профилактики суицида в войсках предметной, выверенной работы по его предотвращению не ведется. То есть «тенденция» развивается как бы помимо военных воспитателей и психологов, а также командиров.
Нельзя толком понять, каким порядком расследуются сегодняшние «военные суициды». Иной раз складывается впечатление, что нашли у покончившего с собой послание от изменившей любимой и дело закрыли: мол, чего копать, и так все ясно. Между тем в советское время, помнится, военные дознаватели командировались непосредственно к родственникам самоубийцы, к «той самой» девушке, дабы по возможности доподлинно выяснить всю подоплеку страшной драмы. Ныне же на поездки подобного рода «нет денег». В лучшем случае в расследовании могут принять участие работники военкомата, который призывал наложившего на себя руки солдата. Но это «соучастие» носит, как правило, чисто формальный характер.
Более чем уместен и вопрос: а участвуют ли ныне военные медики в разбирательстве с ЧП подобного рода? Упомянутый выше специалист по суицидам ответил так: «Медиков привлекают всегда, но — кого? Задавленных текучкой специалистов, зависящих от результатов следствия. А по-хорошему должна быть схема как при расследовании авиационных происшествий, когда приглашают независимых экспертов и главная задача состоит не только в том, чтобы ответить на вопрос, кто виноват, но и понять, что делать, дабы ЧП не повторялось».
С ПОМОЩЬЮ НАУКИ И ЦЕРКВИ
В сентябре 2003 года в Ростове-на-Дону прошло крупное мероприятие, посвященное теме самоубийств в Вооруженных силах и имевшее определенный резонанс. Состоялась первая научно-практическая конференция военных психологов Северо-Кавказского военного округа, рассматривавшая проблему суицида в армии. Причем инициатором проведения этого форума было командование СКВО (ранее подобные обсуждения в России не организовывали).
Имела место не просто говорильня. Достаточно отметить, что участие в работе конференции (помимо руководства СКВО) принял известный профессор психиатрии Александр Бухановский (в середине 1980-х разработанная им методика помогла правоохранительным органам «вычислить» и изобличить кровавого маньяка Андрея Чикатило, на протяжении десятка лет наводившего ужас на данный регион).
Однако конференция, к сожалению, проходила преимущественно за закрытыми для прессы дверями. Главный окружной психолог Виктор Белкин только оптимистично доложил журналистам, что процент самоубийств в частях СКВО «год от года снижается». Кроме того, по его словам, «если брать из расчета на 100 тыс. человек, то в армии случаи суицида наблюдаются в два раза реже, чем в целом по стране».
При этом Белкин констатировал, что лишь 1 из 100 военнослужащих действительно хочет расстаться с жизнью. А 90% самоубийств — это суицидальное поведение, крик о помощи, который вовремя не услышали окружающие. По данным психолога, в начале 2000-х каждая четвертая смерть в Вооруженных силах — результат самоубийства (а сегодня, исходя из обнародованных сведений, — каждая вторая-третья). При этом, подчеркивал Белкин, для самоубийц из призывников, которые в ВС составляли более половины добровольно ушедших из жизни, главной причиной суицида были именно неуставные отношения (для офицеров, как и ныне, — тяжелое материальное положение).
В то же время, по сведениям «НВО», разговор «без представителей СМИ» тогда был куда более острым. Например, военные психологи констатировали, что самостоятельно с проблемой суицидов в армии им справиться не удастся, на помощь должны прийти психиатры. Об этом, в частности, говорил профессор Бухановский. А одной из форм такого сотрудничества может быть создание специальных кризисных центров. Появился ли хоть один таковой к настоящему времени — неизвестно. Во всяком случае, опрошенные автором этих строк специалисты и эксперты ничего об этих центрах не слышали. Да и мероприятий подобного рода, похоже, больше не проводилось.
Любопытно, однако, что в марте прошлого года семинар, посвященный вопросам предотвращения суицида среди военнослужащих, прошел в Симферополе. Он был организован для заместителей командиров воинских частей по воспитательной работе и психологов Отдельной бригады береговой охраны ВМС Украины и состоялся по благословению митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря. В семинаре принял участие священник Димитрий Кротков, который выступил с докладом «Взгляд Православной Церкви на самоубийство и пути его предотвращения». Актуальность обсуждения состояла в том, что в настоящее время Россия и Украина занимают второе место в мире по количеству самоубийств — 37,4 на каждые 100 тыс. человек.
Известно, что церковь негативно относится к самоубийцам, какие бы причины ни двигали ими в процессе принятия решения добровольно уйти из жизни. С православной точки зрения самоубийца — не герой, а трус и законченный эгоист, забывающий о других людях, о своих родных и близких, об обязанностях по отношению к ним. Подлинная же смелость заключается не в стремлении избежать страданий, неприятностей и несчастий, а в умении мужественно принять и перенести их.
Однако по признаю отца Димитрия, церковь не может быть не обеспокоена тем, что сегодня после смерти от болезней и несчастных случаев самоубийства занимают третье место среди причин кончины людей. Он отмечал, что, по экспертным оценкам, «ежегодно самоубийством заканчивают свою жизнь около полумиллиона человек, суицид является результатом ухудшения не только морального, но и духовного состояния человека». В связи с этим священник отметил, что усилий одних лишь военных психологов по предотвращению самоубийств недостаточно — необходимо сотрудничество с церковью. Офицеры-психологи вынуждены были признать, что в гарнизонах, где работали православные пастыри, проблема суицида среди военнослужащих практически была устранена. Поэтому представители Вооруженных сил предложили учредить при всех воинских частях специальные комиссии по воспитанию военнослужащих, в состав которых вошли бы военные психологи и священники.
Кстати, ГУВР еще в 1998 году разработало Методические рекомендации командирам воинских частей, подразделений, их заместителям по воспитательной работе по использованию помощи религиозных объединений в профилактике самоубийств. Но, видимо, эти наставления исполнялись столь нерадиво, что ныне о них предпочитают помалкивать как сами священники, так и армейские воспитатели.
А СПАСИТЕЛИ КТО?
Но, судя по имеющимся сведениям, на уровне руководства Минобороны ухватились лишь за одно, случайно подвернувшееся направление. Напомним, в январе на заседании Общественного совета при МО один из его членов, известный журналист Виталий Третьяков, предложил министру обороны с помощью специалистов соответствующего профиля значительно избавить армию от суицидов на почве неразделенной любви (Третьякова впечатлили данные, предоставленные Минобороны: в 2006 году в войсках по этой причине повесились и застрелились 11% офицеров и 34% солдат и сержантов от общего числа самоубийц). Сергей Иванов за это предложение тут же ухватился. Готовя этот материал, обозреватель «НВО» хотел выяснить в МО, насколько реализуется это одобренное «самим министром» предложение минобороновского общественника? Вразумительного ответа дано не было: мол, еще рано о чем-либо говорить, потому как не так много времени минуло…
Между тем профессор — специалист по суицидам в армии, хотя и затруднился пояснить, что мог иметь в виду господин Третьяков, но подтвердил, что «эффективные методики профилактики суицидальных явлений, безусловно, существуют». Военный доктор, во-первых, убежден, что «проблема суицидов у военнослужащих является прямым следствием ее остроты в обществе, прежде всего — среди лиц призывного возраста». Он указывает, что данные лица — «это особая группа риска, поскольку у таких молодых людей отсутствует психологическая подготовка к специфике военной службы». «Особенно в трудных условиях оказываются юноши, до последнего надеявшиеся на отсрочку и не получившие ее», — подчеркнул эксперт.
С другой стороны, он задается вопросом: «А кто будет использовать эти довольно эффективные методы предотвращения суицидов? Так называемые армейские психологи с двухмесячной подготовкой после какого-нибудь технического вуза? Да и тех не хватает». «А при грамотной работе, действительно, как отмечалось на антисуицидальной конференции в СКВО, можно было бы предотвращать до 90% самоубийств», — полагает специалист.
Наконец, в-третьих, говорит он, «если с суицидальными мотивами все относительно ясно, то неуставные отношения ордонансом не отменишь». «Следовательно, — поясняет он, — надо использовать еще и антисуицидальные мотивы. Известно, что мысли о самоубийстве эпизодически могут возникать практически у любого человека. Они мимолетны, не занимают всю сферу психической активности и не представляют большой опасности, так как мощная противосуицидальная мотивация в большинстве случаев не допускает возможности сознательного логического завершения этих мыслей. Работа с антисуицидальными мотивами, их усиление могут дать быстрый и значимый эффект. Это этические (что будет с родными, близкими?), моральные, эстетические, религиозные мотивы, мотивы поиска другого выхода, временной инфляции и прочее».
В этой связи уместно будет еще раз напомнить, что в основе суицидального поступка, как правило, лежит грубый эгоизм. Это открытие на основании результатов многолетних исследований сделал известный ученый конца XIX — начала XX века профессор психиатрии Иван Сикорский. Он же предложил психологический метод борьбы с самоубийством. Человеку, одержимому думой покончить с собой, через беседы прививаются идеи, противоположные эгоизму, — идеи долга, любви к ближнему и тому подобное.
Уместно привести и взгляд Наполеона, который, как известно, сам неоднократно в ряд моментов своей жизни был близок к самоубийству и, следовательно, лично и глубоко пережил психическое состояние человека, решившегося на самовольный уход в небытие. Вот что он сказал по данному поводу: «Лишить себя жизни из-за любви есть сумасшествие, из-за потери состояния — низость, из-за оскорбленной чести — слабость. Воин, самовольно лишающий себя жизни, ничуть не лучше дезертира, убегающего перед битвой с поля сражения».
Наиболее резонансные самоубийства военнослужащих в январе-феврале 2007 года
26 января около пяти утра в воинской части в Мурманске в помещении для сушки обмундирования найден повешенным в петле из солдатского кашне 21-летний солдат-срочник Евгений Самоделкин. Рядом с самоубийцей была найдена записка, в которой сообщалось, что он покончил с собой из-за девушки. Уголовное дело было возбуждено по статье 110 УК («доведение до самоубийства»).
27 января в туалете Московского вокзала в Санкт-Петербурге на брючном ремне повесился 15-летний нахимовец Александр Вологжанов. По имеющимся данным, он возвращался в училище из отпуска с задержкой на полмесяца. Перед тем, как решиться на отчаянный шаг, юноша два часа бродил по вокзалу, что зафиксировали видеокамеры наблюдения. Паренек был из благополучной семьи, одним из трех братьев. В Нахимовском училище у него не было конфликтов с однокурсниками, преподаватели отзываются о нем как об ответственном и усердном ученике.
30 января свел счеты с жизнью курсант 1-го курса Челябинского высшего военного авиационного училища штурманов 19-летний Никита Самитов. Он повесился, находясь в наряде. Уроженец села Тулун Иркутской области, Никита был физически крепким, занимался рукопашным боем. Вначале сообщалось, что причиной ухода из жизни стало нежелание плохо успевающего курсанта продолжать учебу: он хотел уйти из военного училища, но родители запретили ему. Отец и мать Самитова сразу же отвергли версию командования училища, заявив о том, что сын мечтал летать на военных истребителях. Однако позже из Байкальска, где похоронили курсанта, поступили сведения о том, что при повторном осмотре тела (на этом настояли родители) якобы обнаружилось, что на нем были замечены следы ожогов от окурков, на спине обнаружили ссадины, как будто парня несколько раз ударили битой, у него также были разбиты лоб и губы, под глазом виднелся синяк.
6 февраля в Астраханской области в середине дня при смене караула в одной из частей Северокавказского военного округа застрелился военнослужащий. За несколько минут до этого он открыл беспорядочную стрельбу по своим сослуживцам, в результате чего двое из них погибли, один получил ранение.
9 февраля в военной части крупного райцентра Асбест Свердловской области, заступив в караул, выстрелил себе в грудь из автомата 22-летний рядовой Евгений Малахов (к слову, призванный из Челябинска). От полученных ранений скончался. Уголовное дело расследовалось по статье «Доведение до самоубийства».
В ночь с 11 на 12 февраля 18-летний второкурсник Тамбовского авиационного института радиоэлектроники (официально имя не сообщалось), находясь в карауле, выстрелил себе в голову. По одной из версий, причиной самоубийства стал конфликт в семье — незадолго до этого родители курсанта развелись.
