90 лет назад рухнула Российская империя. «Залитая грязью и кровью телега романовской монархии опрокинулась сразу», — охарактеризовал исторический момент в своем стиле Ленин. И был совершенно прав. Чудом было бы то, если разыгравшаяся в умах и сердцах стихия вдруг была бы кем-то канализирована в цивилизованном направлении и на обломках ослабленного самодержавия поднялась «хорошая» власть, быстро усвоившая уроки прежнего режима, сосредоточившая усилия на первоочередных задачах общественного развития, занявшаяся собственным нравственным очищением. Нет, такого чуда в России начала прошлого века произойти не могло в принципе.
Точно так же, как в России конца того же века, не могло произойти спокойного становления усовершенствованного капитализма. Мы это теперь знаем хорошо, убедились на собственном опыте. И еще продолжаем узнавать из каждодневных новостей и аналитических обозрений, поражаясь, как глубоко в человеческое нутро забрались всевозможные пороки. Иначе говоря, человеческие слабости во всех их проявлениях — на ниве государственного управления, социальных благодеяний, культуры, семейно-бытовых отношений. Чем дольше мы живем в новых условиях, тем понятнее становится схожесть объективных условий, в которых находилась Россия в начале и в конце ХХ века.
Увы, сходство продолжает жить. Второе десятилетие страна дрейфует во льдах эгоистического расчета и алчности личного обогащения. Она никак не вырвется из этого холодного плена, чтобы пуститься в далекое и счастливое плавание в теплом течении новейшего времени. Главный общественный порок — бедность. Она формирует базу недовольства и протеста. И самое парадоксальное заключается в том, что общество не в силах остановить процесс расширения и углубления пропасти между состоятельным классом и остальной массой. Политическая элита, партии, интеллигенция, люди науки и искусства — все выступают за движение к социальной гармонии, а его, этого движения, нет.
Февральская революция, отдаленная от нас почти целым столетием, ценна тем, что мы можем на нее смотреть глазами людей другого века. Все произошедшее в феврале 1917 года (либо почти все) отражено в литературе, разложено по многочисленным полкам историков, журналистов, публицистов. У нас есть прекрасная возможность углубиться в чтение трудов тех, кто обладает обширными познаниями, аналитическим талантом, способностью обобщать и сопоставлять минувшие и текущие события.
В эти последние дни к теме февраля 1917 года обратились многие СМИ. Читая некоторых известных авторов, с удовольствием отмечаешь самостоятельность их рассуждений, отсутствие робости перед всемирно признанными авторитетами. Так, пространно и основательно выступил в «Российской газете» Вячеслав Никонов, который, как это ему свойственно, опирается не только на бесспорные факты, но и на незаурядную интуицию. Его спокойная манера изложения материала подкупает искренностью. В его характеристиках читатель может вполне узнать собственные мысли, возникшие в процессе «живого созерцания» исторических событий и лиц в кадрах документальной хроники.
В этом плане и личность Николая Второго оценена Никоновым, как мне кажется, по достоинству. Действительно, последний русский царь не был великим. Но он был вполне нормальным. Он, что называется, «соответствовал своей должности». Умный, высокообразованный, начитанный, владеющий английским, французским и немецким языками — эти качества, если их рассмотреть на фоне настоящих и сомнительных достоинств многих руководителей более позднего периода, покажутся весьма и весьма завидными.
Многие современники, отмечает Никонов, принимали за безволие исключительное самообладание императора. Однако за обходительными манерами, мягким обращением, граничащим со скромностью и даже робостью, простотой нрава скрывалось упрямое мужество, основанное на глубоких и выстраданных убеждениях. Николай Александрович проявил мужество, приняв на себя командование армией и пойдя на сознательный риск в надежде исполнить то, что он считал долгом царя. И именно август 1915 года стал тем поворотным пунктом, после которого заметно улучшились и результаты работы Ставки, и боеспособность русской армии.
Все верно. Добавим, что и в ситуации, когда вместе с семьей свергнутый император оказался узником большевиков, он тоже мужественно, как свойственно настоящему офицеру, принял трагический поворот судьбы. Нет, наш последний царь не был «никчемным и безвольным Николашкой», каким его изображали.
Февральская революция и заграница — особая тема, важная тема. Тут опять же непроизвольно напрашивается аналогия с современностью, с теми скрытыми устремлениями в отношении России, о которых мы знаем или о которых мы догадываемся. Дореволюционная Россия была мощной державой, что проявилось и в ходе Первой мировой войны. Эта мощь не всех устраивала, что понятно. В свержении монархии определенные внешние силы были заинтересованы, поскольку были уверены в силе разрушительных тенденций в стране с недостаточно оформившимся конституционным режимом. Расчет был верным, тихая иностранная дипломатия, спецслужбы, пресса, финансовые махинации — все эти рычаги и агенты влияния сыграли свою роль. Внутреннее политическое противоборство в конце концов обернулось Гражданской войной.
И здесь, безусловно, сказалось кардинальное противоречие того этапа развития России: в политическом плане оно отставало от экономического, военного, всякого другого. Парламентский опыт был, но ничтожный. Ни одна из партий не была готова взять и удержать власть в своих руках. Ленин, опять же заметим, быстро в этом разобрался, выдвинув один из самых эффективных (с точки зрения большевиков) лозунгов момента: «Никакой поддержки Временному правительству!» Этот лозунг сработал, потому, что был направлен против ослабленных взаимными интригами и заговорами политических кланов.
Существует ли переоценка возможностей Февральской революции? Думаю, что да. Имеет также место ее излишняя романтизация. В тех обстоятельствах социальный взрыв не мог произвести на свет более справедливый режим. Спустя почти столетие стихия в совершенно иных условиях сделала похожую работу — только все наоборот. Жизнь развивается по спирали.
http://www.redstar.ru/2007/03/1703/302.html
