Капитан Дмитрий Егоров, командир мотострелкового батальона дислоцированной в Юрге (Кемеровская область) 74-й отдельной гвардейской Звенигородско-Берлинской ордена Суворова II степени мотострелковой бригады СибВО, родился в 1980 году в семье военнослужащего. Окончил Новосибирское высшее общевойсковое командное училище, командовал взводом, два года — ротой, предыдущая должность — заместитель командира батальона. Батальоном командует год, подал рапорт о поступлении в 2007 году в Общевойсковую академию Вооруженных Сил. Его отец генерал-лейтенант Дмитрий Егоров проходил службу в Афганистане, в 201-й мотострелковой дивизии, командовал армейским корпусом в СибВО, принимал участие в боевых действиях на Северном Кавказе. Итак, слово Егорову-младшему. Он делится мыслями о работе с контрактниками.
Кто есть кто?
— Уверен, и практика это подтвердила: если командиру обычного мотострелкового батальона, чтобы успешно управлять батальоном, достаточно знать, согласно своим должностным обязанностям, всех сержантов, то в батальоне, укомплектованном военнослужащими-контрактниками, комбату нужно знать каждого из 500 солдат и сержантов. Да, да, не удивляйтесь — именно КАЖДОГО СОЛДАТА И СЕРЖАНТА. То, что контрактник, как и солдат-срочник, требует индивидуального подхода, — это понятно, общепринято. Но у нас — своя специфика, индивидуальная работа ведется практически напрямую с солдатом — одновременно в звеньях — командир роты — командир батальона. Это обусловлено тем, что контрактники довольно долго перестраиваются на военный режим. Им требуется своеобразная, очень точная, филигранная настройка, можно сказать, свой армейский камертон. Они пришли с «гражданки» и законно требуют нормированного рабочего дня. Но ведь есть и армейская специфика: занятия ночные, занятия дневные, в любой момент могут ночью поднять по тревоге… И далеко не все сразу готовы к этому. И чтобы не доводить ситуацию до конфликта, нужно знать каждого солдата, знать его сильные и слабые стороны, его «целевые установки» и предпочтения, знать его семью. Ни для кого не секрет, что на контракт приходит далеко не цвет нашей русской нации. У меня из пятисот человек в батальоне среднее образование имеют только 70 процентов, у некоторых — среднетехническое, и только двое с высшим образованием.
Чем «зацепить»?
С первого дня уже формируется коллектив, и главная задача — сделать так, чтобы этот коллектив выстраивался здоровым, правильной социальной направленности. Ведь это не 18-летние зеленые юнцы, солдаты-срочники, которые верят каждому слову своего командира. Нет, приходят люди с большим жизненным опытом, менталитет у которых уже сложился, у них уже свой уклад, свое понимание жизни. И очень тяжело их переделывать. Если упрощенно — пришел мужик в казарму работать, зарабатывать деньги для своей семьи. Он представляет собой личность, и эта личность должна влиться в коллектив, в одно целое. Перенастраивать на то, что все делаем вместе, — отделением, взводом, ротой и батальоном — армейским коллективом, это очень тяжело, это незаметная, рутинная, долговременная работа. Сегодня, только спустя год, нам, как мне кажется, удалось несколько приблизиться к цели.
Опыт показывает, что контрактников «цепляет» все, что связано с риском и опасностью. В ходе занятий мы постоянно создаем экстремальные ситуации. Чтобы солдат чувствовал, для чего же он предназначен. Элементарно — предположим, рота идет в столовую. Внезапно звучит команда: «Снайпер на крыше, к бою!» И солдаты, не имея вооружения, тем не менее за секунды должны рассредоточиться, расположившись в укрытиях, заняв боевую позицию. Либо бросается взрывпакет — опять же рота должна мгновенно рассеяться, не представлять из себя коллективную цель. Все должны быть ежеминутно, ежечасно готовы к опасности, знать и уметь найти укрытие, изготовиться к бою. Да, в столовую они идут без оружия — ну и что, все равно должны привыкать к опасности, к тому, что оружие всегда с собой.
На занятиях по боевой подготовке требуем: если по нормативу положено сделать первый выстрел через пятнадцать секунд, наши солдаты должны делать его через десять, т. е. солдат-контрактник должен перекрывать те нормативы, которые делались под солдат-срочников. Это его профессиональная пригодность. Если положено по нормативу отстрелять пятнадцатью патронами, добиваемся, чтобы мишени поражались десятью. Мы долго боролись с расхлябанностью, но в конечном итоге заставили каждого любить и бережно относиться к оружию. Каждый усвоил, к примеру, что автомат, пулемет или гранатомет — это не палка, не надо кидать их на землю, сбивается прицел. А когда потом на «двойку» отстреляешься, тебя материально и морально накажут. Убедительно и доходчиво получилось.
Постоянно ужесточаем требования, «повышаем планку»: если сегодня из пулемета солдат отстрелялся на «хорошо», завтра он должен отстрелять на «отлично». А послезавтра снижаем ему расход боеприпасов: вместо тридцати пяти патронов даем тридцать, потом ограничиваем время показа цели — вместо минуты даем сорок секунд. Успевай! И таким образом все больше и больше «заворачиваем гайки», повышаем состязательность, культивируем здоровый азарт. Если, к примеру, механику-водителю БМП положено преодолеть препятствия за определенное время, после успешного выполнения норматива добиваемся, чтобы он сокращал это время. Успевай! Пытаемся довести навыки до совершенства, чтобы человек физически выложился полностью, был «выжат до дна», показал все, на что максимально способен. Пробежал кросс сегодня на «четверку», завтра должен пробежать на «пятерку», затем утяжеляем снаряжение, делаем дольше дистанцию, даем меньше времени.
За прошедший год мы провели три ротных тактических учения, батальонное тактическое учение с боевой стрельбой, в нынешнем учебном году в нашем активе уже боевые стрельбы отделений, боевое слаживание взводов, рот, готовимся к батальонному тактическому учению.
В 2007 году реализация ФЦП перехода войск на контрактную службу в СибВО будет завершена, контрактниками полностью будут укомплектованы мотострелковая бригада, дислоцированная в Кемеровской области, и мотострелковый полк, размещенный в Читинской области. К 1 января 2008 года в СибВО будет 6 воинских соединений и частей, укомплектованных контрактниками, общей численностью 11 тысяч.
Не сразу все получалось. Первые полгода результаты были в прямом смысле плачевные. Еле-еле вытягивали на «троечку». Сегодня по последним результатам боевых стрельб отделений, взводов мы добились управляемости, коллектив сформирован, огневое поражение целей укладывается в оценку «хорошо».
Некоторые занятия по тактической подготовке тоже проводим по новой методике. Я командир батальона, сижу в кабинете, у меня карта, рядом — связист с радиостанцией. Каждый командир роты у себя в кабинете с картой и связистом. По всей казарме рассредоточены по своим комнатам командиры отделений, командиры взводов, также со связью и с картами, схемами и ориентирами. Начинаем вести активную «боевую деятельность» по картам, т. е. я ввожу всех в тактическую обстановку, задаю вводные. По этим вводным, общаясь по радиостанциям, отрабатываем все нормативы, соответственно отображая эти элементы на карте. Каждый командир — отделения, взвода, роты на своем уровне учится анализировать обстановку на основе целей и ориентиров, ставить задачу. Да, пусть он голосом ставит эту задачу в пустоту, но если научится и привыкнет ее ставить, то для него проблем в реальном бою уже не будет. Он знает: появился танк — значит, необходимо определить задачу гранатометчику и командиру БМП. Давались различные вводные: «убит командир роты», следовательно, командование должен взять кто-то из командиров взводов. Командир взвода тоже может быть убит, и командование должен быть готов взять на себя сержант. Таким образом, сержант — заместитель командира взвода учится работать на уровне командира взвода и ставить задачи. Командир взвода — быть в готовности принять на себя командование и выполнять задачу роты. Мы прорабатываем такие ситуации, это реальная жизнь, на войне никто не вечен, многие могут погибнуть.
Затем все это анализируем, проводя «разбор полетов», — у кого что не получилось. Первые подобные эксперименты показали, что еще много надо работать: одна рота «геройски погибла», другая рота перенесла огонь на соседей, нанеся им «огневое поражение», а третья вызвала огонь артиллерии на себя.
Еще одна особенность — по большому счету солдату-контрактнику абсолютно безразлично, какой у его командира спортивный разряд, насколько у него мышцы накачаны. Но если он видит, что командир толковый, грамотный, может его научить и учит, и требует того, чему учит, — только тогда командир будет авторитетным. Из этого следует: если офицер не готов к занятиям, лучше к солдату не выходить, вообще к личному составу не подходить, стоять в стороне. Потому что солдаты эти прошли большую жизненную школу, многие имеют опыт боевых действий, и, грубо говоря, «вешать лапшу им на уши» не получится. Особенно на уровне командиров взводов. Впрочем, мы и сержантов на должности очень тщательно подбирали, дополнительно отдельно обучали по специальной программе, я сам с ними много времени занимался. Теперь младшие командиры — на голову выше подчиненных.
Опора на сержанта
У нас немало младших командиров, которые по уровню подготовки, по отношению к порученному делу порой не только не уступают молодым офицерам, но и в чем-то их превосходят. Есть у нас сержант Алексей Викторович Горлов, тридцати двух лет. У него отделение во всем батальоне образцово-показательное. А заместителя командира взвода сержанта Михаила Костоева считаю образцом среди младших командиров. Требовательный к подчиненным, волевой: сам бросил курить, и во взводе у него сейчас никто не курит. Равнодушен к спиртному и от остальных во взводе требует того же. Изучил все виды стрелкового оружия, не только сам изучил, но и от подчиненных потребовал универсализма. Еще один замкомвзвода сержант Евгений Капустин, из второй мотострелковой роты, — действительно армия должна и может держаться на таких, как он. Во взводе нет таких понятий, как «прогул» или «опоздание в строй». Служат у нас два брата Быстрыкиных, один замкомвзвода, другой — командир отделения. У них идет негласное соревнование между собой: чье подразделение лучше.
Мы добились в батальоне единого для всех понимания учебного процесса. На полевых занятиях стараемся приблизить ситуацию к реальным боевым действиям, «навязываем» боевую ситуацию на психологическом уровне. К примеру, ставим задачу:
— В километре пункт боепитания, там ранен старшина, ранен командир роты. Задача взвода — пробраться к пункту боепитания, по ходу маршрута уничтожить «противника» (мишенями обозначаем пулеметный расчет, гранатометчика). По возвращении — разбор. И еще — я ввел систему: те, кто отстрелялся на «двойки», считаются погибшими. У нас взаимовыручка, убитых и раненых на поле боя не оставляем, забираем с собой. И вся рота несет в казарму с полигона «двоечников» на носилках. Раз принесли, второй — солдат уже не будет на «двойку» стрелять, понимает, чем это ему грозит…
Нейролингвистическое программирование
Проблемных вопросов, конечно, много. И на них нет единого, установленного решения, единых рецептов. Как, к примеру, психологически правильно заставить солдата-контрактника встать раньше положенного срока и убрать территорию? Опять же надо знать его личные качества. Один будет говорить: «Мне это не положено». Другой молча пойдет и сделает. Когда каждого солдата знаешь, знаешь к нему подход, знаешь, как ему все объяснить, не доводя дело до конфликта. Одному достаточно сказать «спасибо», другого необходимо наградить грамотой перед строем, а у третьего все определяют деньги, надо о премии позаботиться.
Вот другая ситуация: здоровый 30-летний русский мужик, которому телевизор, DVD-плейер, компьютер надоели, у которого опять же в кармане много денег, после тяжелого, напряженного рабочего дня не может пойти в город и расслабиться, поскольку обязан находиться в казарме в составе дежурного подразделения. Как его удержать? Как взрослый, самостоятельный и зрелый человек, он имеет право на отдых. Это с одной стороны. А с другой — это его законное право не должно противостоять интересам службы. Один из рецептов мы, как мне кажется, нашли: начали по вечерам организовывать спортивные соревнования. У нас проходят блицтурниры по рукопашному бою, боксу, устраиваем соревнования по поднятию тяжестей, матчи по шашкам. Двое стали парой, начали боксировать, человек пять — шесть собрались вокруг, чтобы посмотреть, поболеть. Потом уже к этим пяти — шести присоединились еще человек 15. На следующий день азарт охватил весь батальон.
Есть еще один, чисто психологический момент. Как правило, примерно за месяц до окончания контракта солдат начинает усиленно размышлять и взвешивать: продлевать ли контракт или уйти на «гражданку»? Люди взрослые, от их выбора зависит дальнейшая жизнь. Как правило, те, кто привез сюда, в Юргу, семьи или здесь уже свадьбу сыграл (наши солдаты для местных девушек женихи привлекательные, «денежные» по местным меркам, однажды в батальоне были 4 свадьбы в один день!), контракт продлевают. Некоторые же пытаются найти что-то другое. Считаю, что государство должно более существенно стимулировать тех, кто продлевает контракт. Это в конечном итоге окупится и сокращением расхода боеприпасов на обучение новых контрактников, и лучшей сохранностью техники — ведь некоторые наши механики-водители даже линолеумом пол в БМП застелили: долго и обстоятельно служить собираются.
«Заначка» от жены
Еще одна важная особенность — люди взрослые, семейные, проблем больше. У солдата срочной службы какой может быть самая сложная проблема? Только если в семье кто-то серьезно заболел. А у контрактников — и ребенок, и жена, и квартира, которую нужно вовремя оплатить, которую нужно ремонтировать, обустраивать. Даже такая деталь — к сыну-школьнику на родительские собрания надо ездить. А собрания — в 18.00, когда у нас еще служебное время. Таких примеров — масса, каждый из них требует правильного решения. Большинство этих проблем приходится решать на уровне командира батальона, контрактники напрямую идут к комбату, потому что не всегда и не все ротный может решить. Поэтому, повторюсь, не зная каждого солдата лично, совладать с этой категорией трудно.
Прибыли большинство контрактников из сельских районов, где максимальная заработная плата три-четыре тысячи рублей в месяц. В Юрге, в нашей мотострелковой бригаде, они получают больше и не всегда знают, как ими правильно распорядиться. Некоторые по традиционной мужской привычке оставляют «заначки». Конкретный пример — это не анекдот, это реальный случай в батальоне. Приехала издалека жена к одному из контрактников, ей — 32 года, мужу — 33, взрослые люди, и говорит:
— Я своего мужа забираю!
— Как забираете, это же не детский сад, это армия?
— Да за две тысячи рублей, которые вы ему платите, пусть лучше дома сидит…
Выяснилось, что солдат, который получает одиннадцать тысяч рублей, домой сообщил, что получает две, а остальные девять тысяч рублей оставлял себе, «на расходы». После этого мы установили контакты практически со всеми женами контрактников, сообщив истинный размер денежного довольствия мужей.
Не забываем и о том, что у каждого контрактника в жизни есть немало праздников — появление ребенка, юбилей свадьбы, день рождения… Вопрос этот тоже не простой. Солдата срочной службы можно было бы вывести перед строем, поздравить, вручить сувенир… Но всем понятно, что в менталитете русского человека крепко заложено: день рождения — это богато накрытый стол, на котором отнюдь не все напитки безалкогольные. Мы тоже поздравляем именинников, дарим подарки. Как правило, в этот день командиры предоставляют контрактнику выходной, отпускают его вместе с двумя-тремя друзьями, давая возможность достойно отметить праздник. Иначе мужичок обидится. А если контрактник обиделся, тяжело его потом к себе лицом повернуть. Поэтому строго индивидуальный подход нужен к каждому человеку.
И еще раз повторю то, с чего начинал, — командир обязан хорошо знать каждого солдата, всесторонне знать. Только в этом случае он вправе рассчитывать на успех, который, впрочем, никогда не гарантирован.
http://www.redstar.ru/2007/02/2102/203.html
