 |
| Красная звезда | Геннадий Миранович | 21.02.2007 |
— Махмут Ахметович, как известно, на конференции рассматривались структура и основное содержание новой Военной доктрины России. В обсуждении вашего доклада приняли участие многие люди. Насколько плодотворной, на ваш взгляд, была дискуссия?
— Думаю, что цель конференции достигнута. Содоклады и выступления в большинстве своем были предметными, содержали конкретные и обоснованные предложения, которые могут принести пользу в дальнейшей работе над документом.
И вот еще о чем хотелось бы сказать в связи с этим. Сейчас уже общепризнано, что большим бедствием нашего сложного времени становится невостребованность знаний, опыта. Вместе с тем было время, когда военный профессионализм ценили так высоко, что привлекали в ряды Красной Армии даже заведомо враждебно настроенных офицеров старой армии. Известный военный разведчик Новобранец, к примеру, вспоминал, как в двадцатые годы, когда он учился в военной школе в Киеве, к ним под конвоем приводили в учебные классы одного из сподвижников Махно, и тот читал лекции по тактике партизанских действий. Белогвардейский генерал Слащов был приглашен из-за рубежа и преподавал кавалерийскую тактику на офицерских курсах «Выстрел» в Солнечногорске. Почему так делали? Потому что получение знаний и опыта из первых рук — от непосредственных участников войны — считалось исключительно важным.
— Каким вам видится участие членов Академии военных наук, представителей научных учреждений, офицерского состава в дальнейшей работе над новой Военной доктриной?
— Разработка основ доктрины возложена на аппарат Совета Безопасности совместно с Министерством обороны, МВД, ФСБ и другими ведомствами. И они смогут успешно выполнить свою задачу, если привлекут к этой работе широкий круг военных ученых, специалистов, будут внимательно прислушиваться к предложениям, поступающим из войск, флотов и военно-учебных заведений. Что же касается членов Академии военных наук, то мы, конечно же, намерены активно сотрудничать и с аппаратом Совета Безопасности, и с Генеральным штабом, в том числе подключаясь к дискуссиям по проблемным вопросам в газетах и журналах.
Более того, поскольку ряд вопросов, особенно связанных с характером вооруженной борьбы будущего, системой военного управления, требует дополнительного исследования, не исключено, что Академия военных наук разработает и опубликует для широкого обсуждения в печати свой, альтернативный вариант Военной доктрины.
— А какую роль, на ваш взгляд, могут сыграть средства массовой информации, в частности «Красная звезда» и военная печать в целом, в разработке и практической реализации основных положений Военной доктрины?
— Прежде всего — способствовать созданию спокойной, деловой обстановки вокруг этого важного государственного дела. В середине двадцатых годов проекты военной реформы, разработанные под руководством М.В. Фрунзе, обсуждали вся страна, вся армия. Почему бы в новой, демократической России не привлечь к обсуждению проекта Военной доктрины как можно более широкий круг граждан? А средства массовой информации своевременно обобщали бы наиболее рациональные предложения и доводили их до соответствующих государственных органов. Кстати, и на конференции подчеркивалось, что новая Военная доктрина должна быть не просто разработана и навязана сверху, а осознанно воспринята народом и всем личным составом армии и флота как их кровное дело. И печать, радио, телевидение могут многое сделать для этого.
Порою со стороны журналистов высказываются нарекания, и зачастую справедливые, по поводу келейности, закрытости в работе тех или иных государственных органов. Особенно, когда речь идет о комплектовании Вооруженных Сил или других вопросах, затрагивающих интересы многих граждан. Но надо понять руководителей, которые сталкиваются со случаями, когда их высказывания и позиция заведомо искажаются, а деловое обсуждение назревших проблем, совместный поиск рациональных решений подменяются погоней за искусственно раздуваемыми «сенсациями».
Взять попытки навязывания обществу различного рода надуманных стереотипов, противоречащих действительности. Например, любые суждения о возможных военных угрозах для России некоторые СМИ объясняют просто проявлениями «лжепатриотизма». А ведь мы уже это проходили. В 1941 году, накануне войны, когда за разговоры о том, что немецко-фашистские войска вот-вот могут напасть на нашу страну, можно было жестоко поплатиться. Убежден, и об этом тоже говорили участники конференции, всякого рода домыслы о ненужности в наше время идеи защиты Отечества или призывы и инструкции об уклонении от военной службы должны получать решительную отповедь и со стороны средств массовой информации, стоящих на позициях государственности.
— В докладе на конференции вы говорили, что ряд доктринальных положений требует более основательной проработки. О каких положениях прежде всего шла речь?
— Если говорить о структуре и основном содержании доктрины, то в первую очередь, на наш взгляд, надо определиться по трем коренным вопросам.
Во-первых (об этом говорилось в докладе и других выступлениях), в Военной, или Оборонной, доктрине (если такое название будет принято) должны найти отражение задачи и меры, связанные с противодействием невоенным угрозам, осуществляемым политико-дипломатическими, экономическими и информационными средствами. Это может быть самостоятельный раздел или подраздел в политических основах доктрины. Иначе не будут в полной мере учтены более широкий характер угроз безопасности России и соответствующие способы противодействия им в масштабе государства.
Во-вторых, в доктрине не должны упрощаться военные угрозы и вытекающие из них задачи Вооруженных Сил. По крайней мере, нельзя сводить все к борьбе с наркотиками и терроризмом. Развитие военно-политической обстановки, особенно на Востоке и Юге, приобретает столь острый и опасный характер, что исключить различного рода вооруженные конфликты, в том числе и крупномасштабные, невозможно. С учетом этого и необходимо определять направленность строительства и подготовки Вооруженных Сил. Стоит, на мой взгляд, также прислушаться к прозвучавшим на конференции предложениям генерал-полковника А.С. Рукшина, генерала армии А.С. Куликова, генерал-полковника В.В. Коробушина по вопросам боевого применения Вооруженных Сил, в том числе Сил стратегического ядерного сдерживания.
В-третьих, в новой доктрине необходимо более четко определиться с отношением государства и общества к защите Отечества и к военной службе. Но всего этого можно добиться только на основе преемственности нашей истории и традиций. При этом основой основ должна быть идея российской государственности, единства и неделимости России. Исторические события всех времен и исторические личности должны рассматриваться исходя прежде всего из этого. Недопустимы метания из стороны в сторону и произвольное переписывание истории, что наблюдается, к сожалению, в последние годы.
Недавно по государственному телеканалу показали перезахоронение генерала Каппеля. Церемония была организована на высочайшем уровне. Говорят, что это нужно для примирения в обществе. Это тоже, видимо, не лишнее. Но в ходе церемонии официальные лица вдруг заявляют, что генерал Каппель разбил в пух и прах дивизию Чапаева (а они на поле боя никогда не встречались), другие красные дивизии, «доконал» самого Чапаева. Примерно то же говорили при захоронении Деникина и Колчака.
Но ведь у любого нормального человека возникает вопрос: если эти белые генералы всех «красных» разбили и всех победили, почему им надо было бежать из России, почему их хоронили в Америке или в Харбине? Разве можно строить на этом воспитание молодежи? Кроме того, известно же, что белые генералы воевали на стороне иностранных интервентов и на их деньги. А Фрунзе или Чапаев не на словах, а на деле сражались за действительно единую и неделимую Россию, и в конечном счете благодаря и им мы восстановили Российскую империю.
— На конференции звучала мысль о том, что в Советском Союзе не было утвержденной Военной доктрины, что впервые она появилась только в 1993 году. Насколько это соответствует действительности?
— Тут надо исходить из сути, а не из названия документа. Если военная доктрина — это система официально принятых взглядов по оборонным вопросам, то такие взгляды, разумеется, были независимо от того, как назывались документы, где они излагались. В 1925 году доклады Фрунзе о военной реформе и Военной доктрине были утверждены политическим руководством страны и на заседании ВЦИК СССР — высшего государственного органа того времени. В 1987 году была официально принята Военная доктрина стран Варшавского договора, в основу которой была положена советская Военная доктрина.
И в современной России, как и в любом государстве, есть свои официально принятые доктринальные взгляды по оборонным вопросам. Они находят отражение в Конституции, Концепции национальной безопасности, в ряде законодательных актов (федеральные законы «Об обороне», «О безопасности» и др.), в боевых и общевоинских уставах. Важнейшие доктринальные вопросы аккумулируются в «Основах Военной доктрины», структуру и содержание которой мы и рассматривали на нашей конференции.
— Участник конференции из одной постсоветской республики задал вопрос: не противопоставляет ли себя Россия в предлагаемой новой Военной доктрине всему миру? Каково ваше мнение на сей счет?
— Начальник Генерального штаба генерал армии Юрий Николаевич Балуевский, по-моему, очень убедительно ответил на этот вопрос. Он говорил: «Я против противопоставления России Европе и Азии (Евразии), но я против и навязывания России европейской цивилизации, ибо уверен, что, если Россия хочет сохранить свое достойное будущее, она была, есть и должна остаться Россией. Россия — не Европа, не Азия и даже не Евразия, она — еще раз хочу подчеркнуть — Россия».
От себя могу лишь добавить, что некоторые господа, задающие такие вопросы, поучились уже в США, других странах НАТО, там им внушили, что везде и во всем нужно поклоняться новым «старшим братьям» независимо от того, что они делают.
Россия никому себя искусственно не противопоставляет и стремится налаживать равноправное сотрудничество со всеми, кто к этому готов. Но когда кто-то начинает ущемлять ее интересы, у нее нет иного выхода, кроме как соответствующим образом реагировать, используя все имеющиеся средства — как политико-дипломатические, так и военные.
В заключение хотелось бы сказать также о том, что, наверное, всему нашему обществу еще не хватает осознания высокой миссии российского офицера, генерала на современном этапе развития государства. В этой связи весьма важным представляется то, что созданный недавно Общественный совет при Министерстве обороны, судя по его первым шагам, уже озаботился этой проблемой. Будем надеяться, что соответствующие комиссии совета проявят живой интерес и к вопросам, связанным с разработкой новой Военной доктрины.
