Все дальше уходит в историю 1989 год, когда советские войска вернулись на Родину из Афганистана. Тем ценнее свидетельства военачальников, принимавших решения, влиявшие на ход афганской кампании. К ним относится Герой Советского Союза генерал армии Валентин ВАРЕННИКОВ. Будучи первым заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, он 5 лет провел в Афганистане, руководил выводом ограниченного контингента войск на Родину.
В канун очередной годовщины вывода войск из Афганистана Валентин Иванович Варенников, ныне заместитель председателя Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство», встретился с журналистами и рассказал об афганских событиях 1979−1989 годов.
— То, что произошло в конце 70-х — начале 80-х годов ХХ века в Афганистане с участием нашей страны, навечно останется в истории. Эти события еще раз показали, что спорные вопросы надо решать политическим путем, — начал воспоминания Валентин Иванович.
Первоначально руководство Советского Союза несколько раз отклоняло просьбу афганского руководства о вводе войск. Потому что сначала события в Афганистане развивались положительно. Но в связи с тем, что власть в стране захватил Амин, уничтоживший своего предшественника Тараки, произошло обострение ситуации, и для нашей страны было небезразлично, кто ему станет оказывать помощь — мы или американцы. Потому что приход в Афганистан американцев затрагивал бы интересы нашей государственной безопасности: расставленные ими по линии советско-афганской границы технические средства могли бы снимать показания боевых средств, которые мы испытывали на центральных полигонах в Средней Азии.
Когда в декабре 1979 года было принято решение о вводе войск в Афганистан, то задача Генерального штаба, где я в то время служил, состояла в том, чтобы его всесторонне обеспечить. Важно было осуществить ввод без бое-столкновений и потерь. Цели и задачи ввода наших войск состояли не в захвате Афганистана, не в его оккупации, не в выкачивании из этой страны полезных ископаемых, а в выполнении Межгосударственного договора между СССР и Республикой Афганистан от 1978 года. Согласно ему, СССР обязался оказать помощь этой стране в случае агрессивных действий против нее, а они имели место. Что это за агрессивные действия? На территории Пакистана формировались, а затем перебрасывались в Афганистан боевые отряды, которые пытались дестабилизировать обстановку, захватить власть в провинциях и Кабуле.
Решение на ввод войск политическое руководство нашей страны стремилось сохранить в тайне. Это было странно. Мы готовились к вводу более месяца, сосредотачивали у границы войска, отмобилизовывали их — это десятки тысяч личного состава, тысячи танков и другой боевой техники. Как такое утаишь?! Наоборот, надо было объявить всему миру, в том числе Организации Объединенных Наций, что мы по просьбе руководства Афганистана решили ввести туда ограниченный контингент войск с целью стабилизировать обстановку. Но этого, к сожалению, сделано не было.
Время пребывания на территории Афганистана для советских войск первоначально определялась так: не более полугода. Когда мы готовились к вводу, когда наши войска сосредоточивались на границе, об этом было известно всему миру. Однако так называемые миротворцы из числа администрации Соединенных Штатов Америки, их союзники молчали, ни слова не проронив по этому поводу. Всем на Западе была дана команда: «Молчать!», чтобы руководство Советского Союза вдруг не передумало вводить войска в Афганистан, не отказалось от своих намерений. Пожалуй, американцы были больше заинтересованы в вводе наших войск, чем мы сами. Им было крайне важно негативный вектор мирового общественного мнения по поводу американо-вьетнамской войны перевести на что-то другое. И такой случай подвернулся… Когда 25 декабря 1979 года советские войска перешли границу Афганистана в надежде, что вскоре вернутся, капкан захлопнулся надолго. Американцы сделали все, чтобы мы там задержались и как можно больше потеряли и в политическом, и в экономическом отношении, и в социальном плане, чтобы они сами на этом фоне получили как можно больше политических обретений. Это все — приходится теперь признавать — состоялось.
Как только советские войска вошли в Афганистан, науськиваемые американцами моджахеды затеяли многочисленные провокации, начали убивать наших офицеров. Первые потери понесла 20-я дивизия. Четыре ее офицера были зверски растерзаны. Это вызвало в войсках возмущение и ответную реакцию. Мы начали предпринимать ответные меры, и таким образом с двух сторон началась стрельба, война как снежный ком покатилась по всей стране.
Тем не менее на протяжении всего пребывания в Афганистане наши войска при выполнении боевых задач проявляли терпимость, благородство, мужество, храбрость и невероятное самопожертвование.
Сначала мы вынуждены были вести боевые действия самостоятельно, без привлечения подразделений афганской армии. Когда я приехал в Афганистан в 1984 году на смену Маршалу Советского Союза С.Л. Соколову, было решено проводить операции несколько иначе. Наши войска оцепляли район, где сосредотачилась банда, внутрь кольца входили войска афганской армии и своими силами разбирались с моджахедами. За счет такой тактики наши потери из года в год уменьшались.
По истечении 18 лет память о нашем пребывании у афганцев осталось хорошей. Даже у моджахедов. Дело в том, что мы в те далекие уже годы не только боевыми действиями и прочими силовыми методами добивались того, чтобы народ Афганистана жил спокойно, но и участвовали в проведении той политики национального примирения, которая родилась при президенте Наджибулле в конце 1986 года. Для Афганистана многое значило установление более чем 500 наших застав на основных магистралях страны. Одна магистраль — от Термеза до Кабула и далее до Джелалабада, а вторая — на Герат и Кандагар. Без этих дорог жизнь афганцев была бы немыслимой. Но самое главное — мы и не собирались делать ничего плохого для мирного населения. Когда для нас пришло время уходить, тысячи жителей Афганистана провожали советские войска с сожалением, с цветами и слезами на глазах. Я был тому свидетелем и никогда этого не забуду.
Другое дело, что против нас непримиримо были настроены моджахеды. Но не все. И это тоже правда. Начиная с 1985 года мы начали склоняться к сближению с местными полевыми командирами. Я лично не только с ними встречался, но и договаривался о разграничении полномочий.
Вспоминаю одну такую встречу в районе Герата с 15 полевыми командирами. Они приехали на джипах с громадной охраной, я прилетел на вертолете и с одним переводчиком отправился к месту переговоров. Мы договаривались о совместной деятельности на одном из маршрутов. Я разделил его на зоны ответственности каждого из полевых командиров. Условия были такими: мы не обращаем внимания на то, как они ведут торговлю с Ираном, что везут оттуда, они не предпринимают действий против советских солдат. «А если кто-то нарушит договор, то я приму меры и применю силу», — пообещал я. Моджахеды понимали, что это не пустые слова, и обязательства соблюдали. Такого характера эпизоды имели место и в других местах.
На исходе нашего пребывания в Афганистане я намеревался встретиться и с известным полевым командиром Ахмат-Шахом Масудом, чтобы обсудить вопросы, связанные с выводом советских войск. Наши главные силы из центральных районов Афганистана предстояло вывести через перевал Саланг в Термез. Это сложное место контролировалось отрядами Масуда.
У нас завязалась переписка, мы договорились о встрече, о чем я поставил в известность президента Наджибуллу и нашего посла (он же замминистра иностранных дел СССР) Юрия Воронцова. Юрий Михайлович меня горячо поддержал и также выразил желание встретиться с Ахмат-Шахом Масудом. Горячо приветствовал возможную встречу и Наджибулла. Но президент Афганистана в действительности патологически не переносил Ахмат-Шаха: он часто об этом говорил, видел во мне военачальника, который не желает расправиться с Масудом, и пытался на меня влиять в этом отношении через Москву. Я же писал в Москву, что Ахмат-Шах в отличие от других полевых командиров видится наиболее сильной фигурой, в значительной мере выражает интересы афганского народа и заботится о нем. Масуд строил жилье, дороги, мечети, помогал людям материально. И был более-менее лояльным к нашим войскам. Я считал, что со временем в своей политике в Афганистане мы даже будем на Масуда опираться, потому против него ничего не предпринимал.
Мы договаривались с Ахмат-Шахом о встрече несколько раз, но каждый раз в канун встречи этот район бомбила авиация афганской армии… Так проявлялась незаинтересованность президента Наджибулы в наших контактах с Масудом, и встреча с последним так и не состоялась.
Уже в 1982-м и особенно в 1983 году мы убедились, что политическая ситуация в Афганистане зашла в тупик, надо решать задачи политическим путем и выводить войска. В 1983 году мы проявили инициативу и вывели несколько подразделений. Военное руководство СССР продолжало настаивать на дальнейшем выводе войск. Когда в декабре 1984 года я впервые отчитывался перед комиссией Политбюро ЦК КПСС по Афганистану, вошел М.С. Горбачев и поддержал мнение военных о необходимости выводить войска. Зная о таком его настрое, все полагали, что с его приходом к власти в 1985 году войска из Афганистана будут выведены немедленно. Но шло время, и ничего не менялось. Тогда в 1986 году военные вновь проявили инициативу и решили вернуть на Родину сразу 12 тысяч человек, то есть 6 боевых полков и отдельных подразделений. Это была серьезная цифра. Политическое руководство страны разрешило ее реализовать.
В 1987 году было неожиданно объявлено, что вывод советских войск из Афганистана будет проводиться с участием Соединенных Штатов Америки и Пакистана. Мне это было непонятно, и я напомнил министру иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе, что у нас есть двусторонний договор с Афганистаном. Мы вводили свои войска в Афганистан по соглашению с этой страной, таким образом и вывести могли бы без участия третьих стран. Однако мои доводы не были услышаны. Тогда я высказал мнение, что США и Пакистан при нашем выводе должны нести определенную ношу обязательств, чтобы никакая сторона не была ущемлена. Шеварднадзе вроде бы согласился. Что же было на деле?
На территории Афганистана у нас было 183 военных городка, а на территории Пакистана инфраструктура, созданная для подготовки боевиков, насчитывала 181 объект. Таким образом, можно было синхронно осуществлять вывод советских войск из Афганистана и сокращение военных объектов в Пакистане. Почему нам это представлялось необходимым? Потому что возглавлявший «альянс 7″ Гульбеддин Хекматияр угрожал перекинуть джихад — „священную войну“ с территории Афганистана в Среднюю Азию, в том числе в советские среднеазиатские республики, и мы должны были этому помешать.
Когда начался массовый вывод советских войск, выяснилось, что этот процесс отслеживают наблюдатели ООН, однако в Пакистан их не пускали. Советские войска ушли, не решив на то время главной задачи: с помощью инструментов ООН ликвидировать инфраструктуры для подготовки боевиков на территории Пакистана.
После 1989 года Советский Союз продолжал поддерживать Афганистан, в первую очередь боеприпасами, горючим и немного вооружением. Афганцы держались. Но после распада Советского Союза распоряжением Б.Н. Ельцина эта помощь была сведена практически на нет, и режим Наджибуллы пал. Афганцы очень скоро поняли, кто такие талибы и какова политика взрастивших их Соединенных Штатов. Режиму талибов поначалу сопротивлялись лишь отряды Ахмад-Шаха Масуда. Мы его поддержали, в том числе вооружением и боеприпасами. Он отбил у пришельцев Кабул. Но судьба его, как известно, трагична. Масуда уничтожили иностранные спецслужбы, разумеется не российские.
В 2003 году в Кабуле проводилась международная конференция, посвященная второй годовщине гибели героя Афганистана Ахмад-Шаха Масуда. Были приглашены представители 62 стран. Я также был приглашен туда, хотя и находился, можно сказать, по другую сторону баррикад. Приняли россиян прекрасно. Я был самым почетным гостем, единственным удостоился чести сидеть в президиуме вместе с руководителями Афганистана. Мне первому из гостей предоставили слово для выступления, потом попросили выступить еще раз.
Должен сказать, что на протяжении всей конференции никто не высказал ни единого упрека в адрес Советского Союза, чьи войска пребывали на территории страны почти 10 лет. За исключением одного господина из Судана, который заявил, что воевал в составе отряда моджахедов против „неверных“, то есть советских воинов. Его одернул председательствовавший на конференции академик, известный и очень авторитетный в Афганистане человек. Он сказал: Имейте в виду, что шурави (советские) для нас — священное слово и внесите в свое выступление поправки».
Сопоставляя то, что было при советских войсках, с тем, что стало после нашего ухода, афганцы поняли ошибку: в свое время, поддавшись на посулы американцев и выступив в поддержку оппозиции, они многое потеряли. Может, навсегда.
Россия занимает в отношении Афганистана очень четкую позицию, и я считаю, что с каждым годом в наших взаимоотношениях больше понимания.
С каждым годом возрастает роль ветеранских организаций «афганцев». В 1997 году возникло Движение «Боевое братство», ныне одноименная Всероссийская общественная организация ветеранов, которой руководит последний командующий 40-й армией Герой Советского Союза генерал-полковник Борис Громов. В этом году организация отметит свое десятилетие. «Боевое братство» стало реальной силой, отстаивающей интересы не только «афганцев», но и всего народа. Многие из воинов-интернационалистов занимают высокие государственные, административные посты, проявили себя во всех областях человеческой деятельности. Это преемники ветеранов Великой Отечественной войны, опора Державы, и я поздравляю всех их с 18-й годовщиной вывода советских войск из Афганистана. Но горечь все же не покидает сердце. Склоняя голову перед памятью более чем 14 тысяч воинов, погибших в Афганистане, мы помним, что до сих пор не прояснена судьба 272 военнослужащих, пропавших там без вести. На последнем заседании «Боевого братства» я поднял вопрос о повышении роли государства в решении этой проблемы.
http://www.redstar.ru/2007/02/1402/301.html
