Консервный цех или дом новомученика?

Сторонники сноса строений, соседствующих с храмом в Кадашах, утверждают, что это развалины, не представляющие никакой ценности. Старые промышленные постройки во всем мире бережно перестраиваются под офисы, жилье, творческие мастерские и музеи. В Москве проще снести, чем сохранить. Колбасный цех фабрики Григорьева, связанный с именем местночтимого святого и памятью об экономическом чуде дореволюционной России, приговорен.

Во время уличных столкновений защитников Кадашей с экскаваторной бригадой в прессе появились мнения, явно отсылавшие к позиции властей и застройщиков. О цехе Григорьева упоминали вскользь, как о «руинированных развалинах» какой-то «консервной фабрики». Утверждалось, что никакой ценности они не имеют, поэтому на освободившемся месте нужно разбить сквер и не забивать людям голову поисками «исторических кирпичей».

В пику «кадашевским» плакатам, развешенным на ограде храма Воскресения Христова, на заборе фабрики Григорьева застройщик поместил свой плакат, обличающий самозваных «защитников истории». Доказательства того, что здание действительно ценно, казалось, бездейственны — представителям «Архнадзора» и других общественных объединений оставались лишь круглосуточные дежурства. Но 9 июня в Кадаши приехали потомки купца Григорьева, о котором до того было известно крайне мало. Лидия Григорьева и её дочь Екатерина очень удивились, что фабрика прапрадеда дорога кому-то ещё кроме родственников, и рассказали, как Николай Григорьевич создавал своё производство.

Здание колбасного завода купец второй гильдии Григорьев выкупил в 1878 году, когда решил развернуть собственное дело в масштабах всей страны. Колбасным производством он занимался с 1860-х: сказалось то, что девятилетним мальчиком урождённый крестьянин Угличского уезда Ярославской губернии пошёл работать подмастерьем именно в колбасную мастерскую. Реформа 1861 г. пришлась как нельзя кстати. Молодой человек выправил бумаги, получил фамилию Григорьев (по имени отца) и смог уехать на заработки в Москву. В тридцать один год, в 1876 г., он был принят в купеческое сословие. А ещё через несколько лет пустовавший фабричный корпус во 2-м Кадашевском переулке превратился в передовую фабрику с новейшим заграничным оборудованием и собственным электричеством от динамо-машины.

Производство Григорьева было крупнейшим в Москве начала ХХ в.: на долю его фабрики приходилось 43% всей колбасной продукции столицы. Шестнадцать новых заводских зданий, более двадцати сортов выпускаемых изделий (небывалый для того времени ассортимент), более ста тысяч пудов колбасы в год, шесть больших и множество мелких магазинов в столице — масштабы дела поражали. Качество «колбасы от Григорьева» было таково, что купец получил право ставить государственный герб на свои изделия. А в 1896 г. фабрику удостоили поставлять продукцию к императорскому двору: это было высшей наградой для любого «пищевика» в царской России.

О росте дела можно судить по количеству рабочих. В конце семидесятых их было всего тринадцать, в девяностые — уже восемьдесят, а в 1911 году персонал фабрики насчитывал сто служащих и двести рабочих. Специально для них покупались дома рядом с цехами, где устраивались общежития. На территории самой фабрики находился жилой корпус, в котором располагались спальни для 80 человек, свой медпункт, прачечная и столовая.

Рабочих Григорьев, как правило, выписывал из родной деревни Ратманово и окрестных сёл. Но и тех, кто остался на родине, купец тоже не забывал. На его деньги в Ратманове были построены больница и фельдшерский пункт, обслуживавший 6170 человек на 132 квадратных верстах. А в соседнем селе Сергиевском возвели каменный храм святителя Николая, и в 1911 г. его освятил тогдашний ярославский архиерей, архиепископ Тихон (Беллавин) — будущий Патриарх Московский и всея Руси. На торжественной фотографии после праздничной литургии Николай Григорьевич сидит во дворе храма по правую руку от будущего Патриарха.

Судьба Григорьева, ставшего почётным гражданином Москвы, могла бы попасть в учебники. Тем более что его дело продолжалось: четверо детей и пятнадцать внуков Николая Григорьевича получали прекрасное образование, двое сыновей стали деловыми партнёрами отца. В 1911 г. фабрика торжественно отметила пятидесятилетие производства, но все планы сорвала революция.

В 1918 г. фабрику национализировали, из-за общего развала экономики в Гражданскую войну производство полностью остановилось. Попытки восстановить работу во время нэпа оказались неудачными. Вместо колбас в 50-е годы Московский экспериментальный консервный завод стал выпускать здесь сухие концентраты. Об этом общепитовском производстве ещё кто-то помнит, а знаменитая фабрика Григорьева забыта напрочь.

Судьба всей купеческой семьи — в первую очередь, самого Николая Григорьевича — сложилась трагически. Имущество было полностью отобрано, сыновей арестовали и сослали, с горя заболела и умерла жена, а глава семейства был лишён всех средств к существованию и выслан в родной Углич. Его деревенский дом отдали новым хозяевам, а соседям запретили не только пускать «буржуя» на порог, но и кормить семидесятипятилетнего старика. Григорьев тайком побирался по домам своих бывших работников, не имея даже нормальной одежды.

До сих пор точно неизвестно, в каком году его не стало, 1923 год — лишь приблизительная дата. Тело купца нашли на опушке ратмановского леса: поставщик двора и почётный гражданин столицы умер голодной смертью. Память о Григорьеве в Ратманове и Сергиевском возродилась в 1990-е годы, когда архимандрит Виктор (Захаров), восстанавливавший заброшенный Никольский храм, заинтересовался судьбой строителя церкви. Священник не только собрал свидетельства местных жителей и восстановил связь с потомками купца, но и нашёл его могилу: крестьяне тайно похоронили Николая Григорьевича у храмовой стены. Найденные отцом Виктором материалы позволили поставить вопрос о прославлении купца в числе номучеников. В 2000 г. указом архиепископа Ярославского и Ростовского Михея Григорьев был канонизирован как местночтимый святой. Спустя восемь лет на его могиле освятили памятник.

«Как только заканчивается очередной мораторий на снос зданий, открываются новые факты», — рассказывает координатор «Архнадзора» Наталья Самовер. Вслед за археологическими находками Кадаши обрели собственного святого. «Мы защищаем не просто рядовую постройку XIX в., а принцип уважения к памяти места, — уточняет Наталья Владимировна. — Редкий колбасный цех в Москве имеет святого покровителя». По её словам, в Европе и Америке так называемый лофт — промышленные здания, переоборудованные под жильё, — это очень дорого и модно. И только в российской столице снести старую постройку ничего не стоит, особенно если за этим стоят интересы инвестора. «Вокруг нас не просто здания — вокруг нас залежи исторической памяти. Потеряем здание — потеряем память», — подчёркивает Самовер.

В настоящий момент, хотя снос зданий остановлен до решения Прокуратуры, дежурства на территории рядом с храмом продолжаются. Материалы о жизни, трагической гибели и прославлении Николая Григорьевича Григорьева переданы в Московскую Патриархию.

Материалы статьи и фотографии из семейного архива Григорьевых предоставлены редакцией сайта храма Воскресения Христова в Кадашах.
http://www.taday.ru/text/475 620.html?rss_feed=export_all