 |
| Красная звезда | Геннадий Миранович | 29.11.2006 |
Я всегда чувствовал, что нужен людям, что постоянно им должен. А это, если думать о смысле человеческой жизни, — самое главное. Моя судьба — лишь маленький пример в общей судьбе советского народа.
— Дмитрий Тимофеевич, из истории Великой Отечественной войны известно, что с именем Георгия Константиновича Жукова связаны практически все крупнейшие операции наших войск. И все они, включая контрнаступление под Москвой, 65-летие начала которого мы отмечаем 5 декабря, были успешными. Что можно сказать по этому поводу?
— Прежде всего надо сказать, что победные вехи на полководческом пути Георгия Константиновича — Халхин-Гол, Ельня, Ленинград, Москва, Сталинград, Курская дуга, Украина, Варшава и, наконец, Берлин — это вехи, которые символизируют величие не только самого Жукова, но и величие всей Красной Армии, всего нашего государства. Битва же под Москвой, несомненно, занимает особое место в этом ряду. Вообще она, на мой взгляд, стала поворотным моментом в войне с фашистской Германией.
— А как же быть с утверждениями о том, что коренной перелом наступил после Сталинградской битвы?
— Да, в 1942 году немцы смогли на одном из участков прорваться к Волге в районе Сталинграда. Но это ведь был не весь фронт. И промышленность наша к тому времени уже сумела произвести столько танков, что их хватило для формирования нескольких корпусов. В 1943 году у нас было пять, а в 1944-м — шесть танковых армий! В Сталинграде мы расходовали в сутки 115 тысяч боеприпасов, на Курской дуге — 840 тысяч, перед началом наступления на Зеловских высотах первый наш залп насчитывал 1 миллион 262 тысячи выстрелов! А что мы имели под Москвой?
Когда в октябре 1941 года Сталин отозвал Жукова с Ленинградского фронта, где ему к тому времени удалось остановить немцев, и назначил его командующим Западным фронтом, у нас было всего лишь 90 тысяч войск и один выстрел на пушку в день. Да, Москва работала. Она давала фронту каждый четвертый снаряд, каждый третий миномет, каждый второй автомат… Но для того, чтобы разгромить рвавшуюся к столице группу армий «Центр», этого было мало. Эвакуированная же на восток страны промышленность еще только разворачивалась. К тому же из восьми пороховых заводов, например, эвакуировать удалось только два, остальные были взорваны.
Тем не менее, когда на прямой вопрос Сталина о том, удастся ли удержать Москву, Георгий Константинович ответил, что для этого нужны резервы, хотя бы две-три армии и 200 танков с экипажами, Сталин сказал, что танков нет, а армии есть. Значит, то, что Жуков, будучи еще командующим Резервным фронтом, сумел «срезать» Ельнинский выступ и больше чем на месяц задержать врага на дальних подступах к Москве, тоже сыграло свою роль. В целом же в ходе Московской битвы Ставкой Верховного Командования было создано десять резервных армий.
21 октября 1941 года было опубликовано постановление Государственного Комитета обороны, которым Москва объявлялась на осадном положении. В постановлении говорилось, что оборона на рубежах, отстоящих на 100−120 километров западнее столицы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии Жукову.
— Кстати, некоторые наши историки рассматривают этот факт как своего рода уловку вождя: мол, в случае чего вина лежала бы на Жукове…
— Это сущая неправда. Сталин никуда не уехал из Москвы, постоянно общался с командующими фронтами, через Генеральный штаб пристально следил за обстановкой и почти ежедневно, а то и по нескольку раз в день разговаривал с Жуковым по телефону. И вообще не надо забывать, что наша победа в Великой Отечественной войне достигалась совместными усилиями многих полководцев, флотоводцев, военачальников всех уровней под общим руководством Ставки Верховного Главнокомандования, возглавляемой Сталиным.
Вот и в этот раз все, что можно было собрать для того, чтобы закрыть опасную брешь, образовавшуюся на Московском направлении в результате ударов группы армий «Центр», было собрано. Не без участия Верховного Главнокомандующего, конечно. На фронт были брошены все запасные и резервные части, курсанты военных училищ.
В их числе оказались и курсанты Московского пехотного училища, где мне, когда его эвакуировали в Новосибирск, довелось учиться. Уже тогда, помнится, до нас доходила солдатская молва о том, что там, где Жуков, там победа. И мы, естественно, рвались на фронт.
Но по-настоящему осваивать жуковскую науку побеждать на практике пришлось уже на Волховском фронте, где я в числе других новоиспеченных лейтенантов оказался в июле 1942 года. На передовую мы прибыли 25 июля, а через три дня вышел знаменитый приказ N 227, получивший название «Ни шагу назад!». Кстати, именно после прорыва блокады Ленинграда Георгию Константиновичу было присвоено звание Маршала Советского Союза.
Возвращаясь же к началу нашего разговора, напомню лишь: как ни торопил Гитлер своих генералов с захватом Москвы, блицкрига не получилось. Сначала ситуацию удалось стабилизировать, а затем и взять инициативу в свои руки. В результате контрнаступления войска Западного фронта под командованием генерала армии Жукова во взаимодействии с соседними фронтами к началу января 1942 года отбросили врага от Москвы на 100, а в ряде мест до 350 километров.
Признанием заслуг Георгия Константиновича в разгроме немцев под Москвой, несомненно, явилось и его назначение в августе 1942 года заместителем Верховного Главнокомандующего. На этом посту он впоследствии будет участвовать в разработке и проведении многих операций, координировать действия различных фронтов. Но самой высокой наградой для полководца станет уважение и непоколебимая вера в него простого русского солдата.
— Дмитрий Тимофеевич, а что из жуковской науки побеждать вы посоветовали бы взять на вооружение будущим нашим полководцам — курсантам, слушателям академий?
— В полководческой деятельности Георгия Константиновича столько поучительного, что обо всем и не скажешь. Исследования в этом плане продолжаются и по сей день. Как и выпады различного рода фальсификаторов, кстати. Можно, например, встретить утверждение, что Жуков якобы не участвовал в ликвидации группировки Паулюса, окруженной в Сталинграде. Да, непосредственно координировал действия войск там Василевский. Но Жуков-то в это время по приказу Ставки провел операцию «Марс», в результате которой ни одна танковая дивизия из группы армий «Центр» не была брошена на выручку окруженной группировки. Вот и судите сами: участвовал Георгий Константинович в ее ликвидации или нет?
Или взять инсинуации относительно потерь: дескать, Жуков только на Зеловских высотах положил миллион солдат. Ну шла бы речь об обороне, понятно: кто-то в плен сдался или там просто сбежал. Посчитать трудно. А в наступлении? Здесь ведь доподлинно должно быть известно, где, кто и как. Так вот, три фронта — 1-й Украинский, 1-й Белорусский и 2-й Белорусский — в ходе Берлинской операции потеряли в общей сложности 78.291 человека. Это тоже немало. Но не миллион же!
А как вам нравятся измышления о «малограмотности» Жукова? Да, так сложилась судьба, что Георгий Константинович не получил академического образования. Все свои университеты он проходил на войне, успев лишь окончить Высшие кавалерийские курсы. Но и сегодня во всех академиях изучают его полководческий опыт, все проведенные им операции, начиная с операции на Халхин-Голе.
Члены Комитета памяти Жукова, а их более тысячи, видят свою задачу в том, чтобы нести в массы правду о великом полководце. Мы пропагандируем военно-теоретическое наследие Георгия Константиновича, по мере возможности издаем книги о нем. Например, буквально только что состоялась презентация очень полезной, на мой взгляд, книги писателя Семена Борзунова «Верный сын России. Молодежи о Г. К. Жукове», выпущенной Издательским домом «Мегапир». При многих школах созданы комитеты учеников-жуковцев, которые активно участвуют в военно-патриотическом воспитании учащихся. Мы находим всяческую поддержку как у столичных властей, так и на местах. Особенно на родине Георгия Константиновича — в Калужской области.
И вообще нам кажется, что только те, кому чужды подлинные национальные интересы, или те, кто просто жаждет скандальной известности, способны сегодня пускать свои стрелы против полководца, ставшего для миллионов людей символом победы над черными силами фашизма.
— Может быть, эта слава Жукова и явилась причиной не очень благожелательного, скажем так, отношения к нему в верхах?
— Вполне возможно. Сталину, а впоследствии Хрущеву, да и Брежневу вряд ли было по душе, что Жуков имеет такой авторитет в народе. Кто знает, как он им воспользуется? Поэтому отношение к нему было не только не очень благожелательным, но, я бы сказал, и настороженным.
Вместе с тем не надо идеализировать и самого Жукова. Это человек со своим характером, со своими пристрастиями. Были у него и какие-то отрицательные черты, в том числе элементы своеволия. У него, как написал в своей книге «Солдатский долг» маршал Рокоссовский, «всего было через край». Таким и надо принимать этого неординарного, самой природой наделенного талантом человека, олицетворяющего нашу победу над фашизмом.
Что же касается будущих полководцев, то я бы посоветовал им смолоду взять на вооружение утверждение выдающегося итальянского мыслителя Никколо Макиавелли о том, что «ничего не делает полководца более великим, как проникновение в замысел противника». По всеобщему признанию сведущих в военном деле людей, Георгий Константинович владел этим искусством в совершенстве.
