Прошло 65 лет с того морозного декабрьского утра сурового 41-го года. Но капитан 1 ранга в отставке Наумов Виктор Иванович до сих пор не может без особенного волнения вспоминать команду «…Надеть бескозырки! Примкнуть штыки!», по которой он, 15-летний московский школьник, навсегда досрочно расстался со своим опаленным войной детством…
…7 ноября 1941 года. Парад на Красной площади. Падает густой мокрый снег, прикрывающий парадные части с воздуха. А здесь, внизу, на земле, в ближайшем охранении — воспитанники военных спецшкол Наркомпроса и добровольцы охранных дружин с большими не по росту для многих винтовками-трехлинейками. Причисленному к охранной дружине Пролетарского района воспитаннику 5-й артиллерийской «спецухи» Виктору Наумову выпало в тот день попасть на самое ответственное место — Каменный мост. Здесь, у моста, колонны покрытых снегом грузовиков, ждущих парадные части для немедленной отправки на передовую, которая катастрофично приблизилась к городской черте довоенной Москвы от занятой немцами Красной Поляны — до нее всего 17 километров — и 23 — до Кремля.
С суровыми лицами садятся в кузова полуторок только что маршировавшие по брусчатке Красной площади пехотинцы, степенно — московские ополченцы и, как всегда, разухабисто и с прибаутками прибывшие для обороны Москвы морячки. Моряки — несбывшаяся детская мечта Виктора, отвергнутая приемной комиссией при поступлении в 1-ю морскую спецшколу Наркомпроса… Конечно, он тут же около моряков — «Возьмите с собой!» Не взяли, посоветовали ехать в Химки, где формируется сводный морской полк. Сразу же после наряда — с несколькими друзьями в Химки… Первое, что у них спросили: «Сколько же вам лет?» Низкорослым друзьям незачем было скрывать свой возраст, а он — «дылда» с не хватающим всего одного сантиметра до ста восьмидесяти. Конечно же, соврал: «Уже семнадцать». Приняли!
Для вновь принятых привезли с наркоматовских складов флотское обмундирование — все, что сумели собрать. Виктору досталась бескозырка с как бы предсказывающей ближайшие события золотой надписью «Тихоокеанский флот»; его новому приятелю — «Выборгское интендантское училище ВМФ"… Затем несколько напряженных учебных дней в учебном артдивизионе — в грохоте выстрелов от рассвета до полной темноты, а потом отправка на передовую под Можайск. До Можайска не доехали — срочно перебросили на Дмитровское направление, на усиление только что прибывшей 64-й отдельной морской стрелковой бригады Тихоокеанского флота. Так Виктор под
стать ленте на своей бескозырке стал тихоокеанцем…
64-я бригада… Такую оперативность и скоротечность от формирования до боеготовности многие части вряд ли смогли тогда бы повторить: 18 ноября поступил приказ о формировании бригады, а уже 21 ноября бригада начала погрузку в железнодорожные эшелоны. Первый эшелон с артиллеристами капитана Германа Годжарашвили 27 ноября прибыл курьерской скоростью на подмосковную станцию Хотьково. Не успели артиллеристы скатить с платформ свои пушки, как налетели «юнкерсы». Первые выстрелы, первые удачи — атака самолетов отражена. А утром немцы выбросили на Хотьково десант — 300 парашютистов, красу и гордость вермахта. Их выброска совпала с прибытием на станцию очередного эшелона с батальоном старшего лейтенанта Михаила Токарева.
Первый тяжелый сухопутный бой моряков, первые потери боевых товарищей, но ни одному фашисту не удалось выйти живым из этого боя.
По решению начальника Ген-
штаба маршала Б.М. Шапошникова бригада была выдвинута в стык разворачивающихся для обороны столицы 1-й ударной и 20-й армий. И тут же один из тяжелейших боев с танковой группировкой генерала Гепнера, включавшей в себя более половины всех воевавших в подмосковье танков и брошенной фельдмаршалом фон Боком с началом декабря на последний и решительный штурм Москвы. Почти с рассвета до полной темноты вели этот противотанковый бой «оседлавшие» Дмитровское шоссе артиллеристы капитана Годжарашвили, бок о бок вместе с ними сражались танкисты будущего маршала М.Е. Катукова. Горели танки, бронетранспортеры, тяжелые немецкие грузовики с пехотой, гибли моряки, но ни один немецкий танк не прошел через боевые порядки бригады. С сумерками бой прекратился — десятки костров от горевшей немецкой техники зловеще освещали почерневший от тяжелого боя подмосковный снег. Попавшие в плен немцы недоумевали: ведь им оставалось всего лишь 20 (!) минут танкового хода до Москвы, да и разведчики фашистского 62-го разведбата, сумевшие до этого на своих танкетках беспрепятственно дойти до площади Речного вокзала, доложили, что у противника нет более-менее серьезного прикрытия на этом направлении.
В память о боях на Дмитровском шоссе стоит ныне Музей танка Т-34, созданный по инициативе вдовы маршала бронетанковых войск М.Е. Катукова.
Но это был первый бой. Впереди были не менее тяжелые бои за Кузяево, Озерецкое, Белый Раст, Лудины Горы, Тимонино, Пушкари, Волоколамск и многие другие населенные пункты. Особенно тяжелым был бой за Белый Раст, подступы к которому прикрывали врытые в землю танки, доты и особенно досаждавший тяжелый пулемет на колокольне сельской церкви. Около ста танков было в Белом Расте и в совхозе «Озерецкий», там же находились тяжелые артиллерийские батареи, огонь которых корректировался с колокольни церкви Белого Раста. Отсюда Ленинградское, Дмитровское и Рогачевское шоссе, Ленинградская и Савеловская железные дороги и канал имени Москвы были, как говорят, как на ладошке. Через Белый Раст шло боевое снабжение остановленных немецких подразделений. Многодневный бой с танками и пехотой завершился стремительной атакой села силами трех батальонов бригады. Вот тогда и услышал навсегда оставшуюся в памяти команду 15-летний московский школьник Витя Наумов: «Надеть бескозырки! Примкнуть штыки!»
Мороз до тридцати пяти градусов, глубокий снег — бежать тяжело. Многие сбросили шинели и бушлаты, оставшись в одних тельняшках. Немцы допустили моряков до первых заборов на косогоре перед церковью, а затем обрушили на них лавину огня. Но село было взято. Взято ценой огромных потерь — в этих боях погибли более 1.500 моряков.
После боя за село в короткой передышке взволнованный пожилой батюшка — священник сельской церкви Михаила Архангела — обошел поредевший строй оставшихся в живых моряков и с поклоном благодарил «сынков» за доблесть и верность Отечеству, за бережное отношение к храму Божьему — ведь за все время боев моряки старались стрелять так, чтобы не повредить церковь. Даже неизвестный танкист поддержавшей моряков 24-й танковой бригады сумел всего третьим снарядом сбить тяжелый пулемет с церковной колокольни. То, что в этой церкви находится историческая святыня русского народа — демонтированный иконостас Храма Христа Спасителя, ратный памятник героям 1812 года, в то время моряки даже не предполагали.
Среди многочисленных трофеев бригады был и захваченный в этих боях громоздкий обоз с парадным обмундированием для предполагаемого парада немецких войск на Красной площади в честь «великой победы» после захвата Москвы.
Но это было только начало затяжных боев, первые большие потери. В артиллерийской дуэли с тяжелыми орудиями в «Озерецком» от разрыва снаряда погиб участник финской войны орденоносец моряк-артиллерист капитан Годжарашвили Герман Иванович, отличный тактик и безмерно храбрый человек, сумевший создать непреодолимый заслон уже предвкушавшим победу танкистам 3-й и 4-й немецких танковых группировок.
Не меньше досталось морякам и на подступах к Волоколамску. У Лудиных Гор немцы взорвали дамбу, и хлынувшая вода, взломав лед на реке Ламе, разлилась по низине перед атакующими цепями моряков. Но и это не смогло их остановить — в тридцатиградусный мороз где по колено, а иногда и по пояс в ледяной «каше» моряки смело шли вперед. Здесь же погиб любимец всей бригады бесстрашный старший лейтенант Михаил Токарев, посмертно представленный командиром бригады полковником И.М. Чистяковым к званию Героя Советского Союза, но так и не получивший этого заслуженного им звания.
А дальше уцелевшему в этих боях московскому подростку снова выпали нелегкие фронтовые дороги, три ранения, госпитальные койки… Самым обидным было то, что пришлось распроститься с флотским обмундированием. Ставшая после боев под Москвой Краснознаменной морская бригада, в которой на 31 декабря 1941 года от первоначального флотского состава почти в 6.500 человек осталось всего лишь 500, была преобразована в 82-ю стрелковую дивизию, сохранившую и не посрамившую во всех последующих боях добытую при обороне столицы боевую славу. Командир бригады полковник И.М. Чистяков с честью принял командование не менее прославленной Панфиловской дивизией, сменив на этом посту ее погибшего командира генерала И.В. Панфилова.
Но, видно, флотская судьба все-таки была прочно уготована Виктору Ивановичу. Как-то в госпитале появились представители флота, отбирающие имевших среднее образование для зачисления в учебный отряд подплава. Снова соврал — ведь школу он так и не окончил, помешала война. Снова поверили и приняли. Снова тело ласкает тельняшка, а на голове лихо сидит флотская бескозырка. И снова легендарная воинская часть — подводный минный заградитель «Лембит» с легендарным командиром, бывшим до войны известным моряком-полярником капитаном 3 ранга Алексеем Михайловичем Матиясевичем, разделявшим вместе с другим командиром-подводником капитаном 3 ранга Петром Денисовичем Грищенко первенство по самому большому числу потопленных фашистcких кораблей. С последними боевыми походами на «Лембите» завершилась боевая юность московского паренька Витьки Наумова. А дальше — Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, достойная долгая служба на подводных лодках Балтийского и Северного флотов вплоть до ухода в запас в 1972 году. И лишь один раз в 1955 году после тяжелого северного перехода на подводной лодке удалось ему побывать на Тихоокеанском флоте, боевым ветераном которого он считается по праву, завоеванному собственной кровью.
http://www.redstar.ru/2006/11/0211/401.html
