 |
| Независимое военное обозрение | Сергей Печуров | 21.10.2006 |
Под прикрытием резолюций Совбеза
В одной из резолюций Совета Безопасности содержалась прямая просьба к Вашингтону определить командующего «войсками ООН», на пост которого был немедленно назначен генерал Дуглас Макартур, совместивший этот пост с должностью главкома Объединенного командования ВС США на Дальнем Востоке. Соединенные Штаты тут же высокомерно отвергли всякие попытки генерального секретаря ООН создать комитет, который должен был заниматься координацией военной помощи и осуществлять проведение совместных боевых действий. Пентагон предпочел оставить планирование и проведение операций в Корее в руках американских военных и тем самым взвалил на себя непомерное бремя забот по формированию коалиции.
Прежде всего Комитет начальников штабов ВС США настаивал на том, чтобы военная помощь других государств носила «реально действенный характер». При сколачивании многонациональной группировки американцам пришлось учитывать целый ряд факторов: язык, особенности национальной кухни, религию, имеющиеся ВВТ, численность вооруженных сил государства, готового поддержать в Корее США и др. Так, например, американское военное руководство полагало, что в силу специфического мусульманского менталитета военнослужащих Египта, значительных различий в пищевых рационах, не говоря уже о языковой проблеме и низком уровне боеготовности, им будет весьма затруднительно взаимодействовать с англосаксонскими союзниками. В общем, Египту, как и Афганистану, по вышеприведенным причинам было отказано во включении в «войска ООН», хотя они этого страстно желали.
Заботясь об «эффективности» операций союзных войск, генерал Макартур жестко потребовал, чтобы национальный контингент любого государства-добровольца состоял как минимум из усиленного пехотного батальона численностью не менее 1 тыс. человек, способного сражаться в течение 60 суток без дополнительного обеспечения. Несмотря на попытки Госдепа США оспорить это условие под предлогом «необходимости максимально широкого международного участия» в корейском конфликте, Белый дом пошел навстречу генералу, хотя впоследствии вклад различных стран в создание «войск ООН» все же варьировался от двух дивизий (Британское содружество) до чисто символической сотни солдат из крошечного Люксембурга.
Первыми на резолюцию СБ отреагировали, естественно, англосаксы. Британцы и австралийцы тут же предложили в помощь американским и южнокорейским ВС на полуострове свои военно-воздушные и военно-морские соединения, расположенные в Японии, а Канада и Новая Зеландия заявили о готовности выделить военно-морские формирования.
Несмотря на то что уже через неделю после принятия проамериканских резолюций 41 страна (в то время в ООН входило 59 государств) объявила о своем одобрении действий СБ, далеко не все из них, даже из числа ближайших союзников Вашингтона, пожелали направлять свои войска на начавшуюся классическую войну, напоминавшую первоначально по интенсивности боев Вторую мировую.
Бремя опеки
В сентябре-октябре группировка «войск ООН» была усилена филиппинским, голландским, таиландским и канадским пехотными батальонами и 29-й британской пехотной бригадой. На согласие рассмотреть вопрос о принятии их в НАТО Турция ответила направлением в Корею пехотной бригады, а Греция — пехотного батальона. В последующие месяцы послали свои войска Франция (усиленный пехотный батальон), Бельгия (пехотный батальон с люксембургской ротой), Новая Зеландия (артиллерийский дивизион), Колумбия (пехотный батальон), Эфиопия (пехотный батальон). Из Дании, Италии и Норвегии в Корею прибыли небольшие медицинские подразделения, а Индия направила целый полевой госпиталь (впрочем, соблюдая «нейтралитет», точно такой же госпиталь Дели направил и северокорейцам).
Позднее Канада увеличила численность своих войск до усиленной пехотной бригады, а Великобритания в 1951 года на смену 27-й прислала 28-ю пехотную бригаду, а также танковый полк и саперный батальон. В июле того же года в Корее была сформирована 1-я пехотная дивизия Содружества, в состав которой вошли уже находившиеся там две британские и одна канадская бригады, два австралийских пехотных батальона и новозеландский артдивизион. Подразделения и части других стран — союзников США действовали в составе американских полков или дивизий.
Всего же непосредственное участие в боях на стороне США и Южной Кореи принимали участие формирования из 17 государств.
Тщательный подбор союзников для «реальной помощи» американцам и южнокорейцам все же не оправдал себя. Большинство национальных формирований оказались слабо подготовлены и экипированы. Поэтому уже на месте, в южнокорейском городе Тэгу, американцы и британцы были вынуждены создать два специальных учебных центра, через которые «прогоняли» все неанглосаксонские контингенты в период от нескольких дней до двух месяцев, что, кстати, уже на первых порах принесло свои позитивные результаты, по крайней мере в виде адекватного реагирования на исходящие сверху приказы и распоряжения. А подразделения Греции и особенно Турции, подготовленные для действий в горной местности, получили даже позитивные оценки американцев.
Нанеся поражение войскам КНДР в сентябре и развивая наступление, «ооновцы» достигли 38-й параллели, на восточном участке пересекли ее, а затем к концу октября резко продвинулись в направлении корейско-китайской границы. Этот бросок на север, инициированный Макартуром при пассивном «сопротивлении» союзников, как и ожидалось, в последующем лишь усугубил ситуацию вокруг корейской проблемы в целом и нанес вред военному положению самих «войск ООН» (вмешательство в войну войск КНР, советского 64-го истребительного авиакорпуса). Следует признать, что и в дальнейшем неоднократно возникали ситуации, когда американцы без консультаций с союзниками предпринимали шаги, которые заводили ситуацию в тупик, вызывая резкое недовольство партнеров по коалиции, а порой и ставившей ее на грань развала.
Между тем число стран, изъявивших желание направить в «войска ООН» в Корее свои формирования, к этому времени достигло уже 29, чему радовались в Госдепе и что ввергало в уныние Пентагон. Американские военные на первых порах всячески сопротивлялись количественному расширению «войск ООН» за счет стран «третьего мира», выставляя в качестве аргументов не только неимоверные трудности, с которыми приходилось сталкиваться при решении проблем совместимости ВВТ и стыковок тактического и оперативного характера, но и небезосновательно полагая, что взваливание на США всего бремени, связанного с перевозкой, подготовкой и снабжением национальных контингентов «может создать плохой прецедент для будущих совместных мероприятий под эгидой ООН либо других международных организаций».
Однако по большей части конъюнктурным политическим и чисто меркантильным соображениям (в надежде на обильную финансово-экономическую помощь со стороны США) целый ряд латиноамериканских и афро-азиатских государств продолжал методично навязывать себя американцам. И все же некоторым странам к их большому неудовольствию было отказано. Это относилось, например, к тайваньскому режиму Чан Кайши, готового было направить в Корею 33 тыс. своих солдат, Либерии (из-за крайне низкого уровня подготовки ее военнослужащих) и некоторым другим. Но ситуация продолжала развиваться так, что американцам действительно стало нужно «пушечное мясо», главным образом в связи с тем, что, по их мнению, южнокорейцы, составлявшие костяк союзников на суше, все в большей степени не оправдывали надежд американских командиров из-за невысокой стойкости войск и слабой подготовки их офицерских кадров. Вопрос даже был поставлен таким образом, чтобы на офицерские должности в южнокорейские части направить американских военнослужащих.
На поле боя американцы всячески стремились включить формирования своих партнеров в американские части и соединения, подчинив их своим командирам, тем самым якобы обеспечивая «слаженность действий и боевое партнерство». Так, например, во 2-й пехотной дивизии США французский батальон стал неотъемлемой частью 23-го, а голландский — 38-го американских пехотных полков.
В целом же к уже прибывшим в Корею и «доподготовленным» контингентам войск союзников американцы относились с почти нескрываемым недоверием, за исключением, конечно же, англосаксов. Обычно национальные контингенты несколько недель держали в резерве или посылали обеспечивать тыловые коммуникации и лишь в исключительных случаях доверяли им взаимодействие в бою. Но даже в отношениях с англосаксами при организации взаимодействия у американцев нередко возникали проблемы, зачастую вызываемые различиями в тактических приемах и специфике штабной работы.
Фактически на протяжении всей войны в качестве центральной продолжала существовать языковая проблема. Даже американцы и британцы, говорившие на одном языке, иногда не понимали друг друга из-за расхождений технических и некоторых оперативно-тактических терминов. Все приказы и распоряжения командования «войск ООН» и нижестоящих штабов издавались на английском языке, что приводило к существенным задержкам при их переводе на национальные языки членов ооновской коалиции. Еще больше сложностей из-за языкового барьера возникало при ведении телефонных и радиопереговоров. Чтобы как-то решить эту проблему, в каждое подразделение союзных войск были направлены американские связисты, которые отвечали за организацию связи с американскими штабами. Практически все неанглосаксонские подразделения имели устаревшее радиооборудование, затруднявшее связь с американскими коллегами. Командование США было вынуждено за свой счет постепенно заменить его на новое, американское, добиваясь таким образом стандартизации средств связи. Возникали также трудности из-за отсутствия стандартизации средств и приемов по зашифровке информации и обеспечению скрытности управления.
Уроки для НАТО
Надо отдать должное американцам, не ставшим дожидаться формального завершения переговоров о мирном урегулировании, а еще в ходе военных действий вплотную занявшимся практическим решением вопросов «упорядочения военной коалиции» и теоретическим обобщением связанных с ней проблем.
Риджуэй, основываясь на докладах командиров американских соединений, выдвинул предложение о том, что в последующем целесообразно включать в подобного рода коалиции от государств-участников не менее усиленного полка или бригады, которые имели бы в своем составе артиллерийские подразделения (части), сами занимались бы своим материально-техническим обеспечением и не требовали дополнительного обучения в зоне конфликта. По мнению генерала, важнейшей проблемой в будущем, как это было и в Корее, может стать восполнение потерь в личном составе.
Так, например, если французское командование регулярно направляло в Корею обученное пополнение и поддерживало численность своего батальона на первоначальном уровне, то бельгийцы, в силу добровольного набора, в конце концов, оказались не в состоянии постоянно доукомплектовывать свои подразделения из-за явного нежелания граждан страны проливать кровь за «чуждые им интересы». В связи с возникшей серьезной проблемой, связанной с обменом военнопленными, существенно осложнившей весь переговорный процесс, американцы впервые обратили внимание на необходимость предварительной проработки возможных ситуаций с этой категорией военнослужащих и их адекватным обменом как в ходе военных действий, так и после завершения активной фазы противоборства.
Но, пожалуй, наиболее важные выводы из завершавшейся корейской войны американцы сделали под углом зрения формировавшегося параллельно принципиально нового военного союза западных государств — НАТО. Первым делом было решено максимально укрепить альянс количественно. Еще в ходе корейской войны (1952 год) почти в пожарном порядке в НАТО втянули Грецию и Турцию, после долгих дебатов и даже сопротивления некоторых государств-членов (Франции, например) было принято решение о воссоздании военного потенциала Западной Германии с последующим ее принятием в блок. Весьма существенным, как прямое следствие исправления проявившихся недостатков военной коалиции в Корее, на нью-йоркской сессии Совета НАТО в сентябре 1950 года было решено уже в мирное время организовать объединенные вооруженные силы НАТО под единым командованием, а чуть позже натовцы постановили создать разветвленную систему баз в Западной Европе путем реализации блоковой «программы инфраструктуры». Когда в Корее начиналась война, страны НАТО имели лишь 14 недоукомплектованных и плохо оснащенных дивизий, причем только две из них были американскими. А уже через три года только в одной Западной Германии находилось 15 хорошо вооруженных дивизий, шесть из которых были американскими, а общее количество военнослужащих стран НАТО приблизилось к 7 миллионам.
На основе обобщенного опыта первых месяцев войны в Корее военное руководство США разработало ряд предложений по улучшению взаимодействия между ВС стран НАТО. Главным при этом, резонно посчитали в Вашингтоне, следует сделать упор на стандартизацию организации войск блока, ВВТ, боевой подготовки, тактики и МТО. За образец, естественно, были взяты стандарты американской доктрины, оперативных концепций и оружия.
Одним словом, прагматичные американцы «выжали» максимум для себя полезного из не столь удачной для них корейской войны. Даже еще до ее завершения.
