Хотя ливано-израильский конфликт завершился, отголоски его сражений еще долго будут слышны в регионе. А в мире политологи всех мастей продолжают ломать копья, давать самые разные оценки конфликту. Кто все же победил в нем, а кто проиграл? Как итоги войны повлияют на дальнейшую жизнь этого горячего во всех смыслах региона мира? Сегодня мы представляем читателю выдержки из работы Института проблем глабализации «Некоторые оценки ливанской войны и перспективы нанесения США удара по Ирану» под редакцией известного отечественного политолога Михаила Делягина.
Военный аспект
Нападение Израиля на Ливан было вызвано необходимостью разрушения инфраструктуры «Хезболлах» в преддверии возможного нападения США на Иран в целях максимального ослабления ответного удара на данном направлении.
Данная цель войны не была достигнута: «Хезболлах» сохранила руководящее ядро и инфраструктуру (вероятно, даже нарастив ее), повысила свою популярность, обрела ореол победителя в войне с Израилем и, более того, создала свой собственный «пояс безопасности» в лице миротворцев ООН, через головы которых будет в случае нового обострения ситуации наносить удары по Израилю.
Главная причина неэффективности действий Израиля — «смена поколений» в руководстве армией и спецслужбами: на смену выходцам из Восточной Европы, Северной Африки и СССР, хорошо понимающих логику выживания, пришли относительно молодые люди, не только получившие образование на Западе, но и воспитанные в рамках современной западной цивилизации.
В результате работа спецслужб резко ухудшилась. Так, израильская разведка умудрилась «прозевать» вооружение «Хезболлах» старыми гранатометами, пробивающими активную броню израильских танков, и создание палестинцами укрепрайона менее чем в километре от границы.
Наибольшие негативные последствия «смена поколений» в руководстве имела для армии. Несмотря на многочисленные жертвы среди мирного ливанского населения и душераздирающие телевизионные репортажи, впервые с момента своего возникновения Израиль пытался вести «гуманную» войну по западным стандартам, по возможности щадя чужое мирное население.
Кроме того, армия оказалась совершенно не готова к новым по сравнению с прошлыми войнами на Ближнем Востоке (но безнадежно устаревшим с точки зрения глобальной военной практики и даже военной теории), реалиям:
— гибкой и маневренной тактике «Хезболлах» («ударь и убеги»), требующей передачи функций принятия решений непосредственно командиру подразделений и групп, что оказалось неприемлемо для бюрократизированной израильской армии;
— глубокой интеграции «Хезболлах» в общество;
— скрытому характеру подготовки к боевым действиям («гаражная» тактика нанесения ударов);
— нанесению ракетных ударов с близкого расстояния: ПВО Израиля могут перехватывать ракеты при их запуске минимум с 400 км; на деле же они запускались с расстояния 50−100 км;
— объективной потребности ведения закулисных переговоров и осуществления спецопераций, не предназначенных для огласки: копирующая развитые демократии процедура деятельности израильского правительства не позволяет совершать непубличные действия, что делает его беспомощным.
Поразительна нехватка личного состава израильского спецназа, вызванная длительной экономией денег правительством: он ориентировался на разовые антитеррористические операции, а потребовалось решение по сути дела войсковых задач.
Так, «запереть» «Хезболлах» в Южном Ливане не удалось именно из-за недостатка численности соответствующих подразделений, которых физически не хватило на то, чтобы «оседлать» все дороги.
Должных выводов из того бесспорного факта, что война на Ближнем Востоке больше никогда не будет классической войной армий (к которой готовился Израиль), по-видимому, еще не сделано. Теперь войны будут вестись с партизанскими сетевыми структурами, глубоко интегрированными в общества, что является «войнами спецслужб» и исключает традиционные для Запада демократические процедуры принятия решений.
Внутриполитический аспект
Ливанская война рассматривается израильскими аналитиками и, что более важно, все большей частью элиты как провал, и ощущение поражения нарастает. Доля выступающих за отставку Ольмерта израильтян только за прошлую неделю выросла с 41 до 63 процентов.
Ставшие поводом для нападения захваченные в плен израильские военнослужащие не возвращены и не погибли в ходе операции по освобождению.
Израильская армия считает, что ее подставили — она впервые по указаниям политиков старалась вести «гуманную» войну, а глобальные СМИ представили ее сборищем мясников, как во время резни в Сабре и Шатиле (когда было убито, по мнению израильских аналитиков, около 10 тыс. чел., большинство из которых были безоружными беженцами).
Один из основополагающих мифов израильского общества — миф о непобедимости армии — начал развеиваться. Более того, в Израиле начал возникать вопрос о том, а нужна ли была вообще эта война, закончившаяся ничем. А ведь подобные вопросы исподволь подтачивают общества, в которых они возникают.
Самое же серьезное в том, что израильское общество начало разочаровываться в самом себе. Важно, что эта война впервые за последние годы консолидировала израильское общество: 80 процентов населения было согласно с продолжением войны, но Ольмерт согласился остановить ведение военных действий, не достигнув целей войны. В связи с этим отмечается неизбежность следующей войны с окопавшимся в Ливане движением «Хезболлах», более кровавой и сопровождающейся значительно большими трудностями для Израиля (в частности, международная поддержка будет намного слабее; США и Саудовская Аравия одновременно уже вряд ли будут рассматривать Израиль как страну, делающую за них их грязную работу).
Разочарование общества на фоне его консолидации, наглядная недееспособность псевдодемократических процедур в формально-западном стиле и их несовместимость с потребностями предстоящих конфликтов создают высокую вероятность возврата Израиля к традиционной для него и адекватной условиям его существования модели «государства-спецслужбы», в котором демократические процедуры играют исключительно формальную, декоративную роль.
Однако отсутствие идеологизированных кадров, необходимых для такого государства, способно превратить его в коррумпированную диктатуру, а в перспективе — и привести его к краху.
Внешнеполитический аспект
Война стала серьезным внешнеполитическим поражением Израиля. Торжество «Хезболлах» и ХАМАС, справедливо рассматривающих эту войну как поражение Израиля (он не смог достичь своих целей, а они смогли — сохранили инфраструктуру, усилили международную поддержку, колоссально расширили круг своих приверженцев в арабском мире в целом и в Ливане в частности), опасно для Израиля, так как ослабляет страх перед ним, что само по себе делает его более уязвимым.
Неудачный удар по «Хезболлах» интегрировал это движение уже не только в Южный Ливан, но и по всей стране. Теперь ракетные удары по Израилю будут наноситься из недосягаемых для войск Израиля пригородов Бейрута и даже северных районов Ливана.
США и Саудовская Аравия, надеявшиеся на успех Израиля (первые — для ослабления потенциального ответного удара Ирана, вторая — для подрыва его позиций в конкуренции за исламский мир) и помогавшие израильтянам с риском для собственной репутации и международных позиций, испытывают жгучее разочарование.
В глобальной стратегической игре Израиль показал себя неэффективным партнером.
Кроме того, он частично дискредитирован на Западе бессмысленными убийствами мирного населения, которые вытесняют из сознания западных обществ представления о еврейском народе как народе-жертве. В результате Холокост перестает быть бессрочной коллективной индульгенцией, что грозит ограничением поддержки Израиля Западом в предстоящих конфликтах.
Очевидная взаимосвязь ливано-израильского конфликта и угрозы американского удара по Ирану обусловлена совокупностью как региональных (на Ближнем и Среднем Востоке), так и глобальных внешнеполитических устремлений США. Война в Ливане сделала в еще большей степени, чем прежде, очевидными подоплеку и ряд аспектов происходящего в этом районе земного шара.
Перспективы удара по Ирану
Необходимость ограниченного ракетно-бомбового удара, уничтожающего атомную программу Ирана, вызвана следующими факторами:
— необходимостью провоцирования волны патриотизма в США, без которой республиканцы проиграют довыборы ноября 2006 года, являющиеся стартом президентской гонки, и утратят власть в 2008 году, что приведет к опасному снижению их эффективности как во внешней, так и во внутренней политике;
— необходимостью напомнить, «кто в мире хозяин»;
— необходимостью не допустить возникновения у исламистов идейного лидера, обладающего государственными ресурсами и легитимностью (в частности, не допустить конкуренции с Саудовской Аравией, являющейся стратегическим партнером США);
— недопустимостью сохранения идеологического вызова — возникновения за пределами США государства, действующего на основании ценностей (при этом расходящихся с американскими и доступных для всех), а не корыстных материальных соображений;
— действительным страхом перед угрозой появления второй исламской, но первой антиамериканской атомной бомбы и историческим неврозом американского общества в отношении Ирана;
— необходимостью сдерживать Китай, единственным инструментом чего (даже с учетом его соглашения с Венесуэлой) является удорожание нефти (попутно приносящее сверхприбыли американским нефтяным компаниям, связанным с республиканской партией, и сдерживающее других стратегических конкурентов США — Евросоюз и Японию).
31 августа 2006 года истек срок ультиматума Ирану. Однако Совбез ООН не сможет ввести против него значимых торговых санкций, так как они нанесут неприемлемый ущерб Китаю, который не получит от них никакой выгоды.
США не смогут нанести удар по Ирану на основании решения ООН. Кроме того, даже при отказе России и Китая от применения права вето ооновские процедуры слишком длительны, а американцам надо нанести удар так, чтобы он успел поддержать республиканцев на довыборах в ноябре 2006 года, которые станут и стартом президентской кампании.
Однако развитые страны склонны поддерживать их в нападении на Иран значительно больше, чем в случае нападения на Ирак. Таким образом, этот удар для поддержки республиканской партии по-прежнему остается в повестке дня.
Негативное влияние вызванного им удорожания нефти на мировых рынках на американскую экономику будет незначительным, а военные риски — приемлемыми.
Несмотря на вероятную незначительность краткосрочных тактических последствий нанесения США ограниченного удара по Ирану, он завершит изменение мирового порядка и правил глобальной конкуренции, начатое нападением США и их сателлитами из НАТО на Югославию в 1999 году.
Международное право будет де-факто окончательно заменено правом силы (в том числе пропагандистской).
Помимо желания развитых стран, это будет означать коллективный отказ Запада от морального лидерства в незападных странах, окончательный переход в отношениях с ними к политике обмана и принуждения и соответственно резкому обострению цивилизационной конкуренции.
Радикализация ислама, создав проблемы для Запада, в целом, хотя и не сразу, компенсирует для Китая потери, вызванные удорожанием нефти (особенно с учетом сегментации ее рынков).
Конфликт из-за Ирана с США и Западом в целом будет для России весьма серьезным, хотя и не выйдет за дипломатические рамки. Вероятно, отказ от допуска России в ВТО на санкт-петербургском саммите «большой восьмерки» 2006 года был вызван в первую очередь именно наличием не поддающихся разрешению противоречий между США и Россией по Ирану.
http://www.redstar.ru/2006/09/2609/303.html
