 |
| Красная звезда | Роман Фомишенко | 06.09.2006 |
Тайны истории
Рождение эскадры
— Сегодня многие государства мира содержат собственные военно-морские силы. Это так называемый прибрежный флот, который решает задачи у своих берегов, в своих базах. И только несколько стран, их по пальцам одной руки можно сосчитать, имеют статус истинных морских держав. Их флот способен решать задачи в любой точке Мирового океана, может нести боевую службу в той или иной акватории в течение нескольких месяцев, а в случае необходимости и лет. Это как раз те силы, которые принято называть оперативными: выполняющие конкретные операции на морских и океанских просторах.
Классический образец оперативного флота в 1960 — 1980-е годы представляли собой ВМС США. У них стратегические объединения так и назывались — Атлантический и Тихоокеанский флоты. В составе того же Атлантического флота находился 7-й Оперативный флот. В Средиземном море постоянно нес службу 6-й, а в Индийском — 5-й оперативные флоты.
Великобритания и Франция на тот момент имели в океане только оперативные соединения. По нашей классификации это были небольшие корабельные ударные группы (КУГ) и корабельные поисково-ударные группы (КПУГ).
К середине 1960-х годов американцы решили задачу глобального господства в океане. С этим, как вы понимаете, советское руководство согласиться не могло никак. И 14 июля 1967 года Постановлением Политбюро КПСС была сформирована 5-я оперативная эскадра. Она на постоянной основе начала действовать в Средиземном море.
— Валентин Егорович, а почему начали именно со Средиземноморья, а не, скажем, с Атлантики?
— Вероятно, на это повлияла военно-политическая обстановка в этом регионе. В то время, как вы знаете, там набирали обороты арабо-израильское противостояние, а также англо-французская агрессия против Египта. Наша страна однозначно и твердо высказывалась за прекращение кровопролития.
Скорее всего, именно «большая политика» сыграла свою роль в определении первого наименования эскадры — изначально ее статус был повышен до флотилии. Эскадра — оперативно-тактическое соединение, флотилия — оперативное, равное сухопутной армии.
— Как я понимаю, 5-я эскадра представляла собой «первый оперативный эшелон» обороны. В случае войны именно вы должны были первыми отражать удары с южных морских направлений?
— Именно отражать. Я отлично знаю систему планирования вплоть до уровня Главного штаба ВМФ. Нам никогда в принципе не ставилась задача первыми атаковывать вероятного противника. Сугубо оборонительные действия, отражение агрессии… Исходя из этого, а также конкретных сил вероятного противника выстраивалась стратегия наших действий.
— Ну, у тех же американцев основу морских группировок составляли и составляют авианосные ударные группы (АУГ)…
— Совершенно верно. В Средиземном море в то время американцы постоянно держали две авианосные группы. А бывало, наращивали силы и до четырех группировок. По своим тактико-техническим характеристикам самолет, взлетевший с авианосца, мог легко долететь до рубежей украинского Прикарпатья. Как говорится, сам Бог велел попытаться нейтрализовать эту грозную силу в месте ее сосредоточения. А то ведь до прихода туда нашей эскадры американцы действовали как заблагорассудится, будто на своем полигоне. Никто им не противостоял: ни самолет-разведчик, ни корабль-разведчик, ни подводная лодка…
Теперь же они были под нашим прицелом. В советские времена на командном пункте ВМФ постоянно была вся информация о кораблях 1−2 ранга всех государств мира! На наши морские карты наносили оперативную обстановку в Мировом океане. Если вдруг какая-то «единичка» пропадала, весь флот «ощетинивался»: по всем азимутам летела в океан воздушная разведка, в усиленном режиме начинала работать морская космическая и радиотехническая разведки, в предполагаемый район направлялись надводные и подводные корабли. Найдем «мерзавца» — и немедленно доклад главкому: «Корабль такой-то находится… широта… долгота… координаты… курс… скорость…»
Ну, а авианосцы, основные цели, всегда были в поле нашего непрестанного внимания. Все силы оперативной эскадры ежечасно получали по ним обновленные целеуказания. Готовность к атаке не превышала двух минут.
Но и мы тоже были на прицеле у американцев…
На защиту Тартуса
— Количественный состав эскадры колебался. Но менее 50 вымпелов численность никогда не опускалась. Максимальный состав — около 90 кораблей различного класса и назначения. Основу эскадры, как правило, составляли авианесущие корабли «Киев», «Минск», вертолетоносцы «Москва», «Ленинград», ракетные крейсера, 12 — 16 подводных лодок (из них 4 атомные). Их действия успешно дополняли противолодочные корабли, эсминцы, сторожевики, малые ракетные и противолодочные корабли, а также десантные корабли. Как-то, помню, у берегов Латакии с четырех «десантников» мы высадили «на плав» 65 единиц боевой техники!
— Состав сил подбирался из расчета гарантированного «уничтожения» авианосцев?
— Как вам сказать… Необязательно ведь топить авианосец. Главное — лишить его возможности вести воздушные операции. Расчеты показывают, что для этого необходимо 5 — 6 попаданий противокорабельных ракет. Но если удачно попасть, и одной хватит.
Самое трудное — преодолеть мощнейшую систему ПВО авианосца, которую составляют, помимо него самого, и корабли охранения. Для этого залп по авианосцу строится так, чтобы ракеты были нацелены на одну главную цель и подошли к ней одновременно. В этом случае поражение авианосца гарантировано. Тем более что наши ракеты «мазали» крайне редко и ложились точно в геометрический центр цели.
— Скажите, а насколько напряженной была обстановка в те годы? Верили ли вы, что война все-таки может начаться?
— Нет, мы были уверены, что война не начнется. По крайней мере между двумя нашими блоками. Руководители наших государств в то время достаточно активно контактировали между собой. Отношения «теплели» с каждым годом.
А вот локальный конфликт, наверное, мог иметь место. В 1982 году с новой силой разгорелся арабо-израильский конфликт. Самолеты израильских ВВС неоднократно проходили в непосредственной близости от нас. Помню, стоим в Тартусе, с ГКП докладывают: «Наблюдаем на радарах израильские самолеты». Проходит пара минут — «шарах»! Ожили зенитно-ракетные комплексы сирийской армии. Ракеты летят над нашими головами…
Когда началось наступление израильской армии в долине Бекаа, где держали оборону сирийские войска, мои силы стояли в заливе Мерса-Матрух. Помимо этого, большой отряд кораблей я уже заранее подтянул в район Кипра. На третий день конфликта с ЦКП Вооруженных Сил СССР дежурный генерал передал мне приказ министра обороны: «К нолю часов встать на якорь в сирийском порту Тартус». До назначенного времени оставалось около восьми часов. Я сразу понял, что израильтяне, видимо, планируют ракетно-бомбовый удар по Тартусу. И если мои корабли успеют войти в порт, то, скорее всего, Израиль не решится на эту акцию: бомбить Тартус с находящимися в нем советскими боевыми кораблями — самоубийство. Ведь я буду иметь полное право поражать своими силами израильские ракеты и самолеты — я же не знаю, в кого и куда нацелены бомбы, по городу или по моим кораблям. А сил у меня для этого более чем достаточно…
Я немедленно отдал приказ силам эскадры: «Все, кто на ходу, — полный ход, идти на Тартус!» Шли на пределе возможностей. В темноте раскаленные докрасна трубы буквально светились, выбрасывая в небо снопы огня.
В 00:00 я был на рейде Тартуса. Бомбардировку города мы предотвратили…
У берегов Марокко был другой случай. Там есть богатый рыбой район, который Марокко считало своими терводами, а весь мир их юрисдикцию не признавал и ловил там рыбу без всякого официального разрешения. И вот появился в береговой охране марокканцев какой-то сумасшедший лейтенант. Прямо зверь какой-то. С «нарушителями» он не церемонился и при первом удобном случае открывал по ним огонь. Нередко такие обстрелы заканчивались гибелью рыбаков.
США, Франция, Англия и СССР обычно посылали в этот район боевые корабли. Если там стоял наш корабль, то марокканцы советских рыбаков не трогали, рыбачить не мешали. Гоняли турок, греков, японцев… Наших обходили стороной. Но рыбаки — народ смышленый. Они сразу прикинули, как можно обхитрить марокканцев. Японцы, например, завидев марокканский катер, немедленно поднимали советский флаг…
С этим «рыбоохранным» районом связан еще один случай, который мог иметь международный резонанс. Возвращаемся, значит, мы от марокканских берегов. Один из моих тральщиков пристроился за ордером американского отряда кораблей, выполняет поставленные на время перехода задачи. Стемнело. Я проверил, как несут службу вахтенные, и ушел отдыхать в свою каюту. И вдруг меня будят — командир одного из тральщиков доложил, что подвергся атаке американской авиации, бомбы упали по корме. Нападение? Война? Нет, я сразу догадался, в чем дело: американские летчики отрабатывают ночное бомбометание в кильватерную струю. Есть у них такой учебный прием: бомбу нацеливают на собственный корабль и вносят поправку метров сто по корме. Американские летчики просто перепутали в темноте мой тральщик со своим кораблем. Я успокоил командира, объяснил ситуацию, предупредил, что, скорее всего, бомбометание повторится. И точно — через несколько минут командир тральщика доложил, что очередная серия бомб упала за кормой. Так тральщик всю ночь и бомбили…
Мощь как залог мира
— Можно сказать и так. Вы знаете, в те времена мир держался на отчетливом понимании того, чем может закончиться это глобальное противостояние в случае начала военных действий. Между СССР и США, НАТО и Варшавским договором тревога не витала. Каждый знал о мощи противника, и каждый ее уважал.
— Значит, «гонка вооружений» была не напрасна?
— Нам просто необходимы были мощная армия и флот. Эту мысль можно подкрепить и исторической параллелью. За те 300 лет, которые существует наш флот, перед ним стояли разные задачи. Были у нас и успехи на море, были и тяжелые поражения. Крымская война, как вы знаете, закончилась затоплением флота в Севастопольской бухте и взятием города. Русско-японская война завершилась разгромом при Цусиме. Свою историческую задачу, на мой взгляд, отечественный флот выполнил именно в период «холодной войны». Военно-морской флот не допустил никаких поползновений на нашу государственность. Не допустил своим потенциалом, силой и мощью. Иначе, как показывают последние события, мы бы поплатились, как Сербия, как Ирак, как Афганистан…
— А до провокаций дело доходило? Как-то старались расшатать эту уверенность?
— Американцы вели себя с точки зрения морали и этики предельно вежливо. В боевых делах могли похулиганить: пересечь курс нашему ордеру, сблизиться с кораблем… А вот англичане во время первой боевой службы авианосца «Киев» «отличились»: повесили у себя на рее манекен нашего летчика в комбинезоне.
Французские «Супер Этандеры», проходя над нашими кораблями, бывало, открывали бомболюки. Облетает нас, сверкнет своими бомбами и уходит. То ли бомбометание отрабатывали, то ли просто на нервах играли…
В целом же все было пристойно. Ведь каждый понимал, что с боевыми кораблями шутить нельзя. Есть корабельный устав, где четко прописаны действия экипажа в той или иной ситуации. Корабль и пространство над ним — в мирное время недоступная для потенциального противника территория.
Морские рандеву в «деревне Селивановке»
— Полгода — это не предел. Например, бригада дизельных подводных лодок из Полярного приходила в Средиземное море, как правило, на год. Но мы так планировали службу подводников, чтобы люди могли и отдыхать, и технику ремонтировать. Вот отработал экипаж, скажем, полгода — отправляем лодку в алжирскую Анабу, в док. В этом порту ее уже ждет «второй» экипаж. Сменились, отдохнули и снова — вперед.
Если необходим какой-то ремонт, направляли субмарину в сирийский Тартус. Там у нас находилась плавмастерская. «Боевой» экипаж сдавал лодку «резервному», сам пересаживался на госпитальное судно «Кубань» и «топал» в Севастополь. Неделя — сам переход, потом дней 10 в доме отдыха, потом опять на «Кубань», неделю до Тартуса, на лодку — и в море. А на «Кубань» тем временем садился следующий экипаж, шел в Севастополь. Такая вот ротация…
— Средиземное море известно своими штормами. Как эскадра противостояла стихии?
— Штормы для нас быстро стали привычным делом. Каждый знал: если неделю штиль, значит, жди шторма.
Изменения погоды анализировались нашими метеорологами самым тщательным образом. Поэтому мы всегда имели возможность для маневра. У нас были свои точки, где всегда можно было спрятаться от большого шторма. Излюбленным местом были воды у острова Крит. Территориальные воды Греции — 6 миль. Мы подходили, насколько позволяли правила. Скажем, в 7 милях от Крита еще дует ветер. Прошли еще полмили — уже штиль. Полежим в дрейфе сутки-двое и возвращаемся на свои позиции.
Тяжелее всего приходилось кораблям, которых шторм застигал на переходе. Например, с Кубы в Средиземное море. Вот тут-то приходилось осознать истинную мощь океана. Когда ветер достигает скорости 27 — 30 метров в секунду, он даже не завывает, он ревет. Волна бьет и переваливает через корабль постоянно. Слава Богу, техника наша была надежной. Из всех подобных испытаний наши экипажи выходили с честью.
— Валентин Егорович, а какие-то традиции у 5-й эскадры были?
— Конечно. Был у нас свой, особый ритуал встречи и проводов кораблей. Как правило, местом этих мероприятий была «52-я точка», которую меж собой большинство моряков называли «деревней Селивановкой».
Все корабли выстраиваются в кильватерный строй, играется «Большой сбор», личный состав, свободный от вахты, выстраивается на верхней палубе. «Новичок» обходит все корабли. «Бывалые» экипажи приветствуют, салютуют. Не обходилось и без попутных замечаний: «Это не так, то не так…» Для экипажей, проведших два-три месяца в море, все недоработки сразу бросались в глаза.
Торжественно проходили проводы. Эмоции переполняли каждого. Уходили экипажи, не зная своей итоговой оценки за «средиземку». Соответствующую телеграмму на этот корабль и флот, к которому он приписан, отправляли только тогда, когда корабль входит в Дарданеллы (для североморцев и балтийцев — Гибралтар). И если оценка деятельности и сопутствующая характеристика были высокими, радости экипажа не было конца. «Отличников» на флоте встречали, как настоящих героев.
Ну и, конечно, с соблюдением всех флотских правил организовывались встречи высоких начальников. Это было целое действо! Сближение, расхождение на контркурсах, спуск командирского катера… Неоднократно приходилось встречать мне и легендарного главкома ВМФ адмирала флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова. Предельно торжественно был обставлен визит Горбачева на Мальту в 1989 году, где он встречался с Бушем-старшим.
Последняя «средиземка»
— В последний раз вы были в Средиземном море в 1996-м, во время первой боевой службы ТАВКР «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов». Насколько отличным от тех, образца 1980-х годов, был этот дальний поход?
— Я держал свой флаг на всех отечественных авианосцах. На каждом из них выходил в дальние походы. Под занавес флотской службы пришлось выйти в океанское плавание и на «Кузнецове».
Это был самый трудный поход. И для меня, и для всего флота. В 1996 году ВМФ был уже в жутком состоянии. Но надо было достойно отметить 300-летие Российского флота. Решили в ознаменование годовщины совершить поход на «Кузнецове» в Средиземное море. Однако обыденное дело для советских времен теперь было чрезвычайно сложным и опасным мероприятием. Сам корабль вошел в состав ВМФ на фоне развала Союза.
Тяжело шел «Кузнецов» в этом походе. С постоянным риском полностью потерять ход. Несколько раз мы стояли перед выбором: продолжать опасный поход или возвращать неисправный корабль домой. Решили идти дальше, вернуться означало бы опозорить всю 300-летнюю историю флота. Хотя теперь я понимаю, что если бы мы потерпели катастрофу, то это был бы позор еще больший. Ближе всего к нему мы были во время официального визита на Мальту.
17 марта я отметил на «Кузнецове» свое
60-летие, 22 марта корабль пришел в Североморск, 23-го я был в Москве. А уже 26-го я сдал дела и обязанности…
Благополучного плавания!
— Все зависит от определяющих задач, которые ставит сегодня перед собой наше государство. Если эти задачи распространяются и на Мировой океан, то, безусловно, надо. Правда, сделать это будет не так просто. Необходимы и время, и колоссальные средства. В одном я убежден твердо — каждый военный моряк от матроса до главкома ждет этих походов. Флот живет будущими походами и делает для их организации все возможное. Скажу больше: я уверен, что в случае необходимости и сегодня, с учетом известных проблем, наш ВМФ в состоянии выполнить любую поставленную задачу. Моряки продолжают жить славными традициями и верой в то, что впишут и свои строки во флотскую историю страны. Я искренне верю в новое поколение военных моряков и желаю им благополучного плавания. Особенно вдали от родных берегов.
