 |
| Победа.Ru | Владимир Рогоза | 28.08.2006 |
К началу XX века в России сложилась система спецслужб и правоохранительных учреждений, которую составляли: полицейские подразделения Министерства внутренних дел, пенитенциарные подразделения Министерства юстиции, конвойная стража и Фельдъегерский корпус Военного министерства, Корпус пограничной стражи Министерства финансов. Главной задачей их деятельности было обеспечение внутренней безопасности государства.
Регулярная полиция появилась в России в ходе реформ Петра I. В 1802 г. было учреждено Министерство внутренних дел, в подчинение которого постепенно перешли все полицейские структуры. В начале XX в. полиция подразделялась на городскую, уездную, оперативно-розыскную и жандармскую.
В столицах и крупных городах основными полицейскими звеньями были участки, которые делились на околотки. Непосредственную полицейскую службу в околотках несли городовые. В уездах основными полицейскими звеньями были станы, в которых несли службу становые приставы. В сельской местности полицейские функции выполняли сельские стражники. Для усиления уездной полиции в мае 1903 г. была образована уездная полицейская стража, предназначавшаяся «для охранения благополучия, общего спокойствия, безопасности и порядка"(1) и имевшая военную структуру. Ее основу составляли конно-полицейские части.
Оперативно-розыскные функции в полиции возлагались на охранные отделения (по политическим преступлениям) и сыскные отделения (по делам общеуголовного характера).
Наиболее могущественной в системе полицейских учреждений была жандармерия. Отдельный корпус жандармов был учрежден в 1827 г. Он имел чисто военную организацию и в административном, строевом и хозяйственном отношении подчинялся Военному министерству. В 1880 г. Отдельный корпус жандармов вошел в состав МВД, но по-прежнему состоял на бюджете Военного министерства (2).
Жандармерия имела свои разновидности: жандармерия столичных и губернских управлений, железнодорожная жандармерия (каждая железная дорога имела свое жандармское управление), пограничная (несла службу по охране границ и контролю за въездом в империю и выездом за ее пределы), полевая жандармерия, осуществлявшая функции военной полиции, крепостная жандармерия выполняла аналогичные функции в крепостях. Численность жандармерии была невелика — в начале XX в. она составляла немногим более 6 тысяч человек (3).
Остроги и тюрьмы были неотъемлемой частью России на протяжении всех периодов ее истории. Уже в Уложении о наказаниях 1649 г. было более 40 статей, предусматривавших тюремное заключение. Но единой пенитенциарной системы в стране долго не существовало. В начале XIX века в Департаменте исполнительной полиции МВД было образовано Управление местами заключения, которое в 1879 г. преобразовывается в Главное тюремное управление (ГТУ). В XX в. ГТУ вступило с 895 тюрьмами и большим штатом тюремной администрации, чиновников и стражников (4).
В 1811 г. в России вводится внутренняя стража как особый род войск для несения караульной и конвойной службы, а также для выполнения ряда полицейских функций. Внутренняя стража была полицейским органом, но имела военную организацию и подчинялась Военному министерству. Во второй половине XIX в. внутренняя стража реорганизуется в местные войска, в составе которых выделяется конвойная стража. Местные войска подчинялись командующим военными округами. В каждой губернии располагалась бригада местной стражи, в которую организационно входили команды конвойной стражи.
Конвойная стража, предназначавшаяся для сопровождения арестантов, подавления беспорядков в местах заключения и наружной охраны тюрем, подчинялась не только военному руководству, но и начальнику Главного тюремного управления. В 1886 г. было сформировано 530 команд конвойной стражи, в составе которой было 100 офицеров и 11 738 нижних чинов (5).
Самым малочисленным среди спецслужб был Фельдъегерский корпус, образованный в 1797 г. В январе 1859 г. в корпусе служило всего 92 фельдъегеря, распределенных по двум ротам (6). В начале XX в. его состав доходил до 120 человек. Чины корпуса не только доставляли во все концы империи и за рубеж секретную корреспонденцию, документы, деньги и ценности, но и обеспечивали конвоирование государственных преступников. Так, все декабристы были отправлены в Сибирь в сопровождении фельдъегерей.
В России всегда большое внимание уделялось охране границ, но организационное оформление Отдельный корпус пограничной стражи (ОКПС) получил только в октябре 1893 г., когда он был выделен из состава Департамента таможенных сборов в самостоятельную структуру в составе Министерства финансов. К 1900 г. в состав корпуса входило 7 округов погранстражи, 31 бригада, два самостоятельных отдела и флотилия (7).
Русская Православная Церковь, выступая в качестве официального идеологического учреждения государства, оказывала определенное влияние на жизнедеятельность всех специальных структур России.
Наиболее значительное количество священнослужителей традиционно входило в штат тюремного ведомства. В начале XIX в. эта практика получила нормативное закрепление. В мае 1831 г. Комитетом министров была утверждена тюремная инструкция, содержащая главу «О церкви», которая подробно регламентировала правовое положение тюремных церквей, порядок посещения арестантами церковных служб, отправления религиозных обрядов, а также предписывала тюремной администрации следить, «чтобы во время церковной службы не было со стороны арестантов никаких «непристойностей»» (8). В этот период возрастает роль священнослужителей в организации тюремного быта и религиозно-нравственного воспитания заключенных. Четко прослеживается стремление государства объединить усилия тюремной администрации и священников в воспитательном воздействии на заключенных. Начинается активное строительство (или оборудование в приспособленных помещениях) церквей и часовен при тюрьмах. Формально священники, дьяконы и псаломщики с этого времени входят в состав тюремной администрации, что и было законодательно закреплено в 1887 г., когда их признали официальными должностными лицами аппарата управления мест лишения свободы. С этого времени в России появился самостоятельный институт тюремного духовенства, находившийся в подчинении местного епископата.
Прихожанами тюремных церквей были не только заключенные и тюремный персонал, но и чины конвойной стражи, которые относились к военному ведомству, но собственных церквей не имели.
Уже в 1911 г. в 273 тюремных церквах и 77 церквах, расположенных при тюрьмах, служили 346 священников, 30 дьяконов и 208 псаломщиков. В исправительных арестантских отделениях имелось еще 40 церквей, которые обслуживали 44 священника, 4 дьякона и 30 псаломщиков (9).
Для религиозно-нравственного воздействия на заключенных, чинов тюремной и конвойной стражи использовались возможности не только священнослужителей, но и значительного количества попечительских и патронажных организаций, которым разрешалось работать в местах заключения. На 1 января 1909 г. в Главном тюремном управлении было зарегистрировано более 50 таких организаций (10). Члены их проводили в тюрьмах религиозные чтения, снабжали тюремные библиотеки, заключенных, чинов тюремной и конвойной стражи религиозной литературой. Так, только представитель Общества попечительного о тюрьмах И.Р. Каргель с 1896 по 1908 г. посетил места заключения 603 раза и раздал 67 780 экземпляров Нового Завета (11). От попечительских организаций в тюремное ведомство поступали значительные денежные суммы, которые расходовались на церковные нужды и дополнительные выплаты духовенству. Только в 1908 г. на эти цели поступило 105 053 руб.(12)
Заметное место в воспитательном воздействии на заключенных, чинов тюремной и конвойной стражи отводилось тюремным библиотекам, для содержания которых выделялись специальные средства. Было определено, что «содержание библиотек с подбором книг духовно-религиозного содержания, организация чтений и устройство духовно-нравственных бесед возлагается на тюремных священников"(13). Зачастую тюремные библиотеки обладали значительным книжным фондом. Так, в библиотеке Александровской каторжной тюрьмы, которой заведовал священник Писарев, в 1909 г. насчитывалось более 4,5 тыс. томов, из них 1152 пожертвованных частными лицами и организациями. На приобретение книг в этой тюрьме ежегодно выделялось до 300 руб. «из экономических сумм» (14).
Тюремное духовенство активно привлекалось для воспитания у чинов тюремной и конвойной стражи ревностного отношения к исполнению должностных обязанностей. Для этого использовались различные методы. Так, сложилась практика чествования «юбилеев службы», когда отмечалось 20, 25, 30 и более лет беспорочной службы офицеров, чиновников и нижних чинов тюремной и конвойной стражи. Традиционно празднование начиналось в тюремной церкви, где служился молебен и священник выступал с «благодарственным словом» в честь юбиляра. В подарок юбиляру, как правило, преподносилась икона или складень. Такие торжества проходили при большом стечении народа. Нередки были случаи, когда на чествовании заслуженных нижних чинов тюремной или конвойной стражи присутствовали высокопоставленные представители тюремного и военного ведомств, губернской и уездной администраций, епархиального руководства. Сообщения о таких празднованиях печатали в местной прессе и журнале «Тюремный вестник».
Стараниями тюремного духовенства создавались школы для малолетних заключенных, детей чинов тюремной и конвойной стражи. Священники не только заведовали этими школами, но и преподавали в них ряд предметов, в первую очередь Закон Божий.
Роль православного духовенства в тюрьмах постоянно возрастала. В соответствии с инструкцией Министерства юстиции от 28 декабря 1915 г. священники становились членами тюремного совещания по вопросам внутреннего распорядка. Инструкция предписывала общие молитвы заключенных утром, вечером, перед обедом и ужином. Вот как она определяла задачи и цели воспитательного воздействия на заключенных: «Внушение правильных понятий о религии и об общих гражданских обязанностях, требующих преданности Престолу и Отечеству и почитания соответствующим законам и властям» (15).
Деятельность тюремного духовенства постоянно находилась под контролем священноначалия. Члены Синода, епархиальные архиереи посещали места заключения, проводили богослужения, читали проповеди, вникали в нужды тюремных церквей. Так, Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) не только ежегодно посещал места заключения, но и выступал на страницах «Тюремного вестника» по проблемам постановки религиозно-просветительского дела в тюрьмах (16).
Православная Церковь, активно работая в местах заключения, и сама оказалась включенной в систему учреждений исполнения наказаний. Система церковных наказаний, сложившаяся России, варьировалась от покаяния, законодательно установленного еще Петром I, до пожизненного содержания в монастырской тюрьме. В 1905 г. А.С. Пругавин насчитал 18 мужских и 9 женских монастырей, служивших для заточения узников, и этот перечень был далеко не полным (17). По решению императора или Синода для заключения под стражу мог быть использован любой монастырь.
По сравнению с тюремным ведомством подразделения МВД должны были строить взаимоотношения с РПЦ на качественно другой основе, так как своих церквей и штатных священников не имели, а их служащие окормлялись приходским духовенством или военным духовенством в гарнизонах. Отличительной чертой русской полиции всегда был ее военизированный характер. На службу в полицию, как правило, переводились армейские офицеры и нижние чины, которые по возрасту или состоянию здоровья стали непригодны к службе в войсках (XVIII — сер. XIX в.), или находившиеся в запасе и отставке (сер. XIX — нач. XX в.). Если не происходил перевод в другой регион страны, то такие чины полиции оставались прихожанами полкового или гарнизонного храма (19). Жандармские дивизионы первоначально прикреплялись к военным церквам, но затем функции их духовного окормления все чаще стали возлагаться на приходских священников.
В 1782 г. был утвержден «Устав Благочиния, или полицейский», закрепивший нравственные принципы деятельности полиции, в формировании которых заметная роль отводилась Православной церкви. Содержавшиеся в уставе «общие правила добронравия» предписывали: «Не чини ближнему, чего сам терпеть не хочешь; не токмо ближнему не твори лиха, но твори ему добро, колико можешь; в добром помогите друг другу, веди слепого, дай кровлю невинному, напой жаждущего; сжалься над утопающим, протяни руку помощи падающему; с пути сошедшему указывай путь"(20). Воспитанию этих качеств у служащих полиции и призвано было способствовать православное духовенство.
В полицейских подразделениях сложилась система ежегодных праздников, которые отмечались, как правило, в день почитания православного святого, избранного полицейскими себе в покровители. Для городской и уездной полиции чаще всего праздники устанавливались в честь святых Николая Угодника, Александра Невского, Архистратига Михаила, святителя Алексия, а также иконы Казанской Божией Матери; для жандармерии и уездной полицейской стражи — Георгия Победоносца и Александра Невского (21). Общий профессиональный праздник полиции, установленный в 1914 г., был посвящен святителю Алексию, Митрополиту Московскому.
Как правило, праздники проводились так же как в тюремной и конвойной службе. Сначала торжественное построение и прохождение перед храмом всех полицейских чинов, так называемый церковный парад. Затем в храме в присутствии большого числа гостей проходило торжественное богослужение с проповедью. После этого празднование продолжалось в полицейском управлении, казармах жандармского дивизиона или полицейской стражи. В специально оформленном помещении, где находилась богато украшенная икона почитаемого святого и хранились исторические реликвии подразделения, проводился молебен, затем зачитывались приказы о поощрении, поздравительные телеграммы и вручались подарки. Стоит отметить, что именно эти специально оборудованные помещения с иконами послужили прообразом современных молельных комнат, создаваемых в отдельных подразделениях силовых структур России.
Как и в тюремном ведомстве, в подразделениях МВД при активном участии православного духовенства проводились чествования юбиляров службы полицейских чинов. Непременным их элементом были молебны и проповеди, в которых отмечались заслуги юбиляров.
В полицейских учебных заведениях православными священниками преподавался Закон Божий. При сдаче полицейскими унтер-офицерами экзамена на присвоение первого классного чина (14-й класс «Табели о рангах») они должны были продемонстрировать знание Катехизиса, поэтому православные священники включались и в экзаменационные комиссии. Стоит отметить, что после революционных событий 1905−1907 гг. в ряде учебных заведений, особенно вновь созданных, Закон Божий уже не был включен в перечень обязательных дисциплин. Его преподавание стало зависеть от решения местного полицейского руководства. А 1913 г. в Проекте учреждения полиции, составленном в МВД, в главе «Полицейские школы и курсы» изучение Закона Божия вообще не упоминается, но появляется требование «пополнения общих познаний, имеющих крайне важное значение в видах толкового составления протоколов"(22).
Православное духовенство было более заинтересовано в работе с лицами, преступающими закон, чем с полицейскими чинами. Так, решением митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония приходским священникам было предписано по воскресным дням проводить богослужения в полицейских частях, но не для полицейских чинов, а для содержащихся там арестантов, снабжать их религиозной литературой и привлекать христиански просвещенных прихожан к проведению вместе с ними религиозных чтений (23).
Сложилась и получила законодательное закрепление практика оказания священнослужителями помощи полицейским в выполнении их профессиональных функций, а чинами полиции — правоохранительного обеспечения непосредственной религиозной деятельности.
После издания 17 апреля 1905 г. Указа о веротерпимости православные священники стали привлекаться для разъяснения полицейским чинам особенностей различных вероисповеданий. Это было связано с тем, что именно полицейские чины определяли, разрешать ли проведение богослужений и молитвенных собраний в сектантских храмах и молитвенных домах. Главным условием при этом было, что «вероучение известно правительству и что оно не принадлежит к числу тех, которые преследуются законом"(24). Эта проблема была для полиции столь актуальна, что текст циркуляра МВД, определявшего «Правила для устройства сектантами богослужебных и молитвенных собраний» с подробными разъяснениями был в течение 1910 г. дважды опубликован в журнале «Вестник полиции» (25).
Полицейские органы активно использовали возможности церкви для распространения трезвого образа жизни, а также для привлечения населения к борьбе с преступностью. Так, в церкви с. Бохот Могилевской губернии после специального молебна и проповеди священника 91 крестьянину были вручены небольшие денежные премии за «примерное содействие полицейской страже в преследовании грабителей» (26).
Полицейские чины участвовали в расследовании противоправных деяний, совершаемых в сфере религиозных отношений, к которым относились: «преступления против богослужения, уклонение от исполнения правил церкви православной, отступления от православной веры и преступления против правил веротерпимости» (27). А по делам, подсудным духовному суду, духовные консистории были уполномочены «поручать чинам полиции производство следственных действий» (28).
На полицейских лежала обязанность обеспечивать порядок во время религиозных церемоний. В «Инструкции полицейским урядникам» 1878 г. им было предписано следить, чтобы «вблизи церквей, в особенности во время богослужения, а равно и во время крестных ходов не происходило никакого шума, бесчинства и неприличия"(29).
Свои особенности существовали в духовном окормлении чинов Фельдъегерского корпуса, который длительное время своих священников не имел. В 1868 г. этот корпус был размещен в здании бывших казарм лейб-гвардии Литовского полка, в одном из помещений которого ранее находилась полковая церковь. От имени подчиненных начальник корпуса обратился с ходатайством в главный штаб об учреждении в этом помещении церкви «на правах приходской"(30). Особенностью этой просьбы было то, что чины корпуса брали причт на свое содержание, в то время как причты военных церквей содержались государством.
Разрешение было получено, на личные средства чинов корпуса церковь была офор
млена и 2 февраля 1865 г. освящена в честь Сретения Господня. До 1894 г, она оставалась приходской, а затем была передана в ведение военно-духовного ведомства и получила статус корпусного храма. Для нее был установлен причт в составе священника и псаломщика.
Корпусная церковь стала основным воспитательным и культурным центром для фельдъегерей. Здесь, поступая на службу, каждый из них давал клятвенное обещание, которое заканчивалось такими словами: «… и во всем так себя вести и поступать, как честному, верному, послушному, храброму и расторопному фельдъегерю надлежит. В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий"(31). Здесь чины корпуса венчались и крестили детей, отмечали праздники и совершали молитвы, исповедовались и причащались, здесь же заканчивался их жизненный путь отпеванием в кругу родных и сослуживцев.
Большая культурно-просветительная деятельность церкви была связана с личностью ее настоятеля — кандидата богословия Григория Вышеславцева. Уже в 1894 г при церкви была устроена библиотека с литературой религиозно-нравственного и церковно-исторического содержания. Книгами пользовались не только чины корпуса, но и члены их семей. При деятельном участии отца Григория был создан любительский хор, отличавшийся высоким исполнительским мастерством. Во время торжественного богослужения 17 декабря 1896 г им были исполнены церковные песнопения на музыку Чайковского, Глинки, Березовского, Бортнянского (32).
Стоит отметить, что фельдъегеря неоднократно привлекались для перевозки церковных ценностей и наград. Так, в 1905 г ими был доставлен на Дальний Восток ящик с золотыми наперсными крестами, которые предназначались для вручения военным священникам, отличившимся в ходе Русско-японской войны (33).
Церковь просуществовала в корпусе до 1918 г., когда корпус был упразднен, а его личный состав переведен в службу внешней связи при управлении по командному составу Всероссийского Главного штаба.
Большое внимание уделялось духовному окормлению в Отдельном корпусе пограничной стражи. В штате каждой его бригады предусматривалась должность священника, однако к октябрю 1917 г они имелись лишь в 17 бригадах. Эти священники находились в подчинении епархиальных архиереев и организационно не входили в состав военно-духовного ведомства. Такое положение было связано с тем, что одним из важных направлений их деятельности являлась работа с местным населением и им нередко приходилось выступать посредниками между российскими пограничниками и местными жителями в конфликтных ситуациях.
В первую очередь священники и церковнослужители назначались в бригады, расквартированные в наиболее отдаленных регионах страны, где количество православных приходов было незначительно, а позиции других религий наиболее сильны, — на польско-прибалтийском и кавказско-среднеазиатском участках российской государственной границы. Так, в бригадах 2-го и 3-го округов (Вильно и Варшава) находилась почти половина штатных священников, в одном только 3-м округе размещалось около 40% псаломщиков от положенных по штату на весь корпус (34).
Уже в 1901 г. в ОКПС было 15 стационарных церквей. Там, где не было стационарных, разворачивались походные церкви в приспособленных помещениях, например, в 30-й бригаде — во имя святого Михаила Архангела, в 31-й бригаде — во имя святого Александра Невского. Помимо этого, в некоторых подразделениях бригадного подчинения, расположенных непосредственно на границе, тоже создавались походные церкви, в которых служили священники, приезжающие из бригад.
С освоением новых участков границы, с выходом на новые рубежи развертывались и новые церкви. Например, при проектировании таможенного и пограничного надзора в пределах Бухары намечалось открытие походной церкви с содержанием причта по утвержденному Синодом штату. Это обусловливалось тем, что пограничники должны были нести охрану границы «среди народа, нам не только вассального, но и чуждого по религии, незнакомого с русским элементом». Поэтому также предполагалось для удовлетворения насущных «нравственных христианских потребностей» назначать двух постоянных священников с четырьмя псаломщиками в Закаспийском и Туркестанском таможенных округах (35).
Формы и методы работы священнослужителей с нижними чинами ОКПС были во многом тождественны тем, которые использовались военным духовенством. Основная же особенность заключалась в привлечении священнослужителями «вахтового метода»: они поочередно посещали подразделения бригады, расположенные вдоль границы. Такой порядок был закреплен в специальных инструкциях. Так, в разделе «Исполнение христианских обязанностей» инструкции Заамурского пограничного округа предусматривалось, что пограничники «исполняют христианские обязанности при объезде линии священниками» (36). Кроме плановых выездов, священники вызывались на пограничную линию в случае тяжелой болезни, ранения или смерти нижних чинов. Погребение погибших пограничников без священника было запрещено приказом командира корпуса.
Целенаправленная деятельность священнослужителей, получающая постоянную поддержку со стороны командования и офицерского состава ОКПС, способствовала воспитанию нижних чинов и побуждению их к добросовестному исполнению служебных обязанностей.
Формально священнослужители находились в штатах ОКПС до 15 февраля 1919 г., когда по окончании работы ликвидационной комиссии корпус был расформирован.
К началу XX века в России сложилась практика обслуживания спецслужб и правоохранительных учреждений как священниками, находящимися в штате ведомств, так и приходским духовенством. Священнослужители Фельдъегерского корпуса подчинялись военно-духовному ведомству. К военным церквам были прикреплены отдельные дивизионы жандармерии. В ОКПС или тюремном ведомстве священнослужители, оставаясь в епархиальном подчинении, вводились в штат подразделений, получая денежное содержание как государственные чиновники. Подавляющее большинство подразделений полиции окормлялось приходскими священниками.
Естественно, что уровень воспитательного воздействия духовенства на личный состав спецслужб и правоохранительных структур был различным. Наиболее высоким он был в Фельдъегерском корпусе, ОКПС и тюремном ведомстве, где обязанности священнослужителей были конкретизированы ведомственными инструкциями. В подразделениях МВД дело душепопечения сотрудников обстояло хуже.
Накопленный в дореволюционной России опыт православного духовенства в духовном окормлении чинов специальных структур оказался востребованным и в наши дни.
Примечания:
1 Полное собрание законов Российской Империи. Собр. 3. Т. XXIII. Отд. 1. N 22 906.
2 См.: История полиции дореволюционной России М, 1981. С. 10; Органы и войска МВД России. М., 1996. С. 58−59.
3 См.: Курицин В. М. История полиции России. М., 1998. С. 7.
4 См.: Гернет М. Н. История царской тюрьмы Т. 3. М., 1952. С. 367.
5 По стендовым материалам Центрального музея МВД России.
6 РГВИА, ф. 34, о. 1, д. 185.
7 См.: Плеханов А. М. Отдельный корпус пограничной стражи России: Краткий исторический очерк. М., 1993. С. 35.
8 См.: Гернет М. Н. История царской тюрьмы Т. 1. М., 1952. С. 106.
9 См.: Гаген В. А. Духовно-нравственное и просветительское воздействие на заключенных // Тюремный вестник. 1913. N 8−9. С. 1217.
10 См.: Тюремный вестник. 1910. N 2. С. 164.
11 См. там же. N 3. С. 343.
12 См. там же. N 2. С. 159.
13 См. там же. N 12. С. 1610.
14 См.: Каторга в Сибири. СПб., 1910. С. 13.
15 ГАРФ, ф. 4042, оп. 2, д. 375. С. 94.
16 См.: Тюремный вестник. 1910. N 1. С. 127.
17 См.: Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы. М., 1905. С. 35−36.
18 Гернет М. Н. История царской тюрьмы Т. 1. С. 404−406.
19 См.: Курицин В. М. История полиции России. С. 7.
20 Цит. по: Сизиков М. И. История полиции России (1718−1917). М., 1992. С. 61.
21 По публикациям о праздновании годовых праздников в «Вестнике полиции» за 1910−1913 гг.
22 Проект учреждения полиции. СПб., 1913. С. 107.
23 См.: Тюремный вестник. 1910. N 1. С. 127.
24 Вестник полиции. 1910. N 42. С. 1029.
25 См. там же. N 42, 44.
26 См. там же. N 1. С. 22.
27 См.: Свод законов Российской Империи Т. XIII. 1913. С. 98−106.
28 См.: Вестник полиции. 1910. N 19. С. 479.
29 Цит. по: История полиции России: Краткий исторический очерк. М., 1998. С. 121.
30 Столетие Фельдъегерского корпуса: 1796−1896: Исторический очерк. СПб., 1896. Прил. С. 4.
31 РГВИА, ф. 400, оп. 21, д. 3795.
32 См.: Празднование столетнего юбилея Фельдъегерского корпуса 17-го декабря 1896 г. СПб., 1897. С. 2.
33 См.: Трифанов М. А. Фельдъегерская связь России. М., 1994. С. 120.
34 Плеханов А. М. Отдельный корпус пограничной стражи России: Краткий исторический очерк. М., 1993. С. 170.
35 См.: Чернушееич М. П. Материалы к истории пограничной стражи. Ч. 1. Вып. 4. СПб., 1900. С. 609−610.
36 Цит. по: Плеханов А. М. Отдельный корпус пограничной стражи России: Краткий исторический очерк. М., 1993. С. 171.
Статья была опубликована: Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень N 1 (29). М.: Изд-во РАГС, 2002.
