 |
| Православие.Ru | Протоиерей Максим Козлов | 07.06.2010 |
Как мы видим, достаточно интенсивная дискуссия развернулась вокруг выставки «Двоесловие/Диалог», открытой 31-го мая в актовом зале при храме святой мученицы Татианы.
Прежде всего, хочу засвидетельствовать, что я рад самому факту этой дискуссии, потому что одна из целей, которая ставилась этой выставкой, — проговаривание слов и смыслов между людьми, которые являются носителями традиционного церковного сознания, и теми, кто относится к миру светской художественной интеллигенции.
Реакция, которую мы видели и слышали из разных источников, была в основном благожелательной и трезвой. Это касается и наших национальных средств массовой информации: вполне адекватные и корректные материалы прошли на телеканале «Культура», в программе «Вести», такие читаемые газеты, как «Ведомости» и «Коммерсант», откликнулись рецензиями на выставку.
Видели мы и реакцию самых разных посетителей выставки: она тоже была заинтересованной и благожелательной. Один из самых запомнившихся мне был отклик детей воскресной школы одного из храмов Йошкар-Олы, которые, посещая Москву, зашли под своды храма мученицы Татианы и, остановившись около работы Константина Звездочетова «Вы знаете, как это называется», однозначно назвали ее «Яблочный Спас». А когда поняли, что яблоки не возбраняется брать, это была та самая нормальная естественная детская радость, которая не знает подтекстов и усложненностей, подчас возникающих в головах взрослых людей.
Не менее радостно было слышать в вечер открытия выставки слова людей внешних, светских — художников и других гостей, — для которых сам факт экспонирования работ современных художников рядом с храмом, в одном с ним здании, стал дверью если не в саму Церковь, то в предцерковное пространство, позволил на нашу действительность взглянуть другими глазами. Что-то это значит, не правда ли?
Критика, которую мы читали, раздается в основном с двух сторон. Одну я предвидел, и художники тоже ее предполагали: авторы, казалось бы относящиеся к тому же направлению искусства, не приняли их шага. Тут были и формулировки о «продавшихся попам» и «ушедших на поклон к московской патриархии», и о тех, «кому руку теперь нельзя подать».
Параллельно с этим немало позлобствовали и участники антирелигиозных форумов в Интернете. Справедливо, впрочем, заметив, подобно Валаамовой ослице, что уже и сюда Церковь проникает, и здесь уже нельзя быть уверенными в господстве антирелигиозности. Такая критика, не скрою, радует.
Некоторые находящиеся за пределами канонической территории нашей Церкви авторы под лозунгом борьбы с искажением Православия в Московском Патриархате использовали факт выставки как еще одно свидетельство «апостасии», которой подвержена наша Церковь, в отличие от их «истинно» православных в квадрате сообществ. Но этим достаточно палец показать, чтобы они разразились бурей текстов.
Безусловно отличаю от этих критических высказываний статью уважаемого мною старшего собрата по московскому клиру протоиерея Александра Шаргунова, опубликованную на сайте «Православие.ру», ибо знаю горячее сердце отца Александра, его неравнодушие и ревность о чистоте церковных риз. Впрочем, уверен, что по более внимательном ознакомлении с предметом дискуссии, уважаемый батюшка придет к более спокойным выводам. Для того чтобы не быть голословным, я бы хотел начать с конкретного.
На выставке представлено совсем не много работ. В этом смысле она является скорее не фактом художественной жизни, а неким жестом, меморандумом о намерениях. Что же мы здесь видим? Я рассуждаю как любитель, как люди, которые пришли на выставку и смотрят на нее непрофессиональным взглядом. Начну с того, что мне понравилось больше всего — с орлов Андрея Филиппова, которые парят над выставкой. Не вороны, не галки, а золотые орлы, расположенные над всем пространством выставки, отсылают нас к дорогому для нас символу. А учитывая расположение нашего храма, — я уже не раз это озвучивал в связи с выставкой — напоминают и еще об одном чаемом многими ревнителями веры и традиций нашего отечества событии — о том, чтобы пентаграммы на кремлевских башнях были заменены на традиционных российских двуглавых орлов. А сами пентаграммы были отправлены в музей КПРФ или музей советского искусства. По поводу этих орлов и объяснений давать никаких не нужно.
Вряд ли нуждается в разъяснениях и работа Гора Чахала, где на чистой белой стене наклеены серебристые буквы, составляющие имена Божии, которые употребляются в Священном Писании Ветхого и Нового Завета.
Каждый, кто читает этот материал, имеет компьютер, у которого есть скринсейвер, включающийся, когда компьютер находится в состоянии покоя. Работа художников из группы «Синий суп», где представлено волнующееся море, очевидным образом отсылающее нас к Красному Чермному морю и началу его расхождения, может быть помещена в качестве скринсейвера на любые компьютеры, во многом она может помочь приходить в более мирное и спокойное расположение духа.
Фотографии облупившихся фресок, сделанные художником Владимиром Куприяновым, не напомнят ли посетителю о трагических десятилетиях истории нашей Церкви, когда (отец Александр, помните ли? Конечно, помните) путешествуя по России, мы попадали в поруганные, заброшенные храмы, использовавшиеся то как склады, то как нужники, где смотрели на нас записанные надписями «здесь был Вася», а то и другого содержания, лики наших святых. Не забудем об этих страницах нашей истории. Я так для себя прочитал эту работу.
По-детски наивную и соотносящуюся с традицией русского лубка работу Кирилла Звездочетова — яркий храм, стоящий на горе из яблок, понимают по-разному. Одни — как символ Церкви, крепко стоящей, несмотря на зыбкую почву. Гора этих яблок — наш житейский путь. Другие могут и не вдаваться в такого рода толкования, но здесь нет никакого вызова христианской традиции.
Многие из нас помнят, как Московский планетарий однажды на Пасху, совпавшую с днем космонавтики, приобрел вид пасхального яйца с буквами ХВ. Не для одного человека, проезжавшего тогда по Садовому кольцу, это было напоминание о Светлом Воскресении Христовом и о том лучшем, что было в нашей истории в минувшие десятилетия. Одновременно и очевидным укором эти фотографии служат тем, кто уже десятилетие не может возродить этот планетарий — некогда место излюбленного отдыха москвичей.
Может быть, две самые дискуссионные работы на выставке — «Черная Троица» Никиты Алексеева и работы Врубеля и Тимофеевой. Однако, если быть хоть сколько-нибудь внимательными и находиться в диалоге, в состоянии слышания собеседника, иметь о нем благой помысел, можно и нужно истолковать по-доброму.
Никита Алексеев сегодня — человек не религиозный. Но для его сознания религиозная тематика не является чем-то посторонним, как, увы, для столь большого числа наших соотечественников. Он в своей работе хотел представить то, что в его творческом сознании мог увидеть исцеленный слепорожденный, о котором Евангелие от Марка говорит, что он видел людей, приходящих, как деревья. Такое видение деревьев для художника является отсылом к Творцу и к той троичности, свидетельств о которой святоотеческое наследие находило так много в тварном мире. Неужели мы откажемся так понять эту работу?
Да, конечно, шоковыми и бьющими по сознанию, по зрительному нерву являются работы Врубеля и Тимофеевой, иллюстрирующие Евангелие фотографиями информагентств. Но разве это не в традициях экзегезы? Причем и святоотеческой, и более близкой нашему времени, вспомните хотя бы отца Павла Груздева? Проповедники переносили евангельские образы в современную им действительность. Вспомните святого Димитрия Ростовского, где он применял притчи Спасителя, перенося их в свою современность. Это ли не напоминание о том, что Евангелие — не метафора, не нечто, совершившееся много лет назад, что евангельские блудницы и сотники — не люди в римских тогах с картин Семирадского и подобных ему академистов? Апостол Павел писал, что начальник — слуга Божий и меч в руке его. Да, он писал о таких вот милиционерах, в руке этого милиционера меч. Об этом нужно помнить и тем, кто ходит на «Марши несогласных», не забывать о принципах, лежащих в основе нашей веры.
Особое место занимают на выставке работы художницы Татьяны Баданиной. Они уже экспонировались в храме святой Нины Свято-Серафимовского монастыря, там, где подвизалась игумения Фамарь, изображенная на картине Корина. Эти белые одежды художница начала делать после трагической смерти дочери, вспоминая, как ребенок вырезал из бумаги, и соотнося это с репродукцией ризы Пресвятой Богородицы, следом Ее земного присутствия. Неужели это кощунство и вызов христианской традиции?
Я готов выслушать аргументы по другому видению и прочтению, но и то видение, которое я изложил, должно быть услышано и понято.
Теперь то, что касается прошлого участников выставки. Уже после открытия выставки, в силу имевшей место критики, я познакомился с фактами их биографии. Ни одного из художников, представленных в нашей экспозиции, не было среди участников выставки «Запретное искусство» в 2006-м году, в отношении участников которой ныне идет судебный процесс. Некоторые из них — Андрей Филиппов, группа «Синий суп», Александр Сигутин — участвовали в выставке «Осторожно, религия!». Но давайте не будем всех мазать одной краской. Куратор «Двоесловия» Гор Чахал ответственно свидетельствовал, что все художники, попавшие на ту выставку, в значительной мере были обмануты кураторами. Они не представляли в полной мере, что там увидят. Более того, в документе обвинительного заключения по той выставке Андрей Филиппов говорит, что его, как человека религиозного, смутили работы, представленные Тер-Оганяном. Но предпринять каких-то действий в отношении своих работ они не успели, потому что, слава Богу, были предприняты действия Вашими, отец Александр, алтарниками, которые положили кощунству предел, а потом, как и подобает православным христианам, мужественно довели дело до конца на судебном процессе. Давайте различим наших очевидных оппонентов, иные из которых прямо стоят на антицерковных и антихристианских позициях, от людей, находившихся в творческом поиске — отчасти заблуждавшихся, отчасти обманутых, которые своим последующим творческим развитием и своей решимостью (напомним, что их осуждает значительная часть коллег) принять участие в выставке под сводами храма, свидетельствуют о своем не только личном, но и творческом движении в сторону христианской культуры. Неужели мы должны им сказать, что они должны все сжечь, публично покаяться на лобном месте, написать коллективное заявление, и только после этого мы с ними будем общаться? Но Церковь — не суд. Анафемы им никто не провозглашал, чтобы ставить их в позицию публичного покаяния.
Я очень надеюсь и хочу, чтобы Вы разделили эту надежду, что художники пройдут свой путь и своим творчеством засвидетельствуют, что сегодняшняя выставка была не эпизодом и не пиаром, а значимым событием в их жизни.
И последнее. Я не являюсь поклонником актуального искусства. Наверное, также как и для Вас, высшим родом искусства для меня является каноническая византийская и наша русская иконопись. Равно ценю и помню слова Антуана Сент-Экзюпери о том, что нам достаточно послушать народную песню XIII века и сегодняшнюю, чтобы понять, как низко мы пали. Вместе с Вами я разделяю идеал православной монархии как лучшего устройства, которое переживал человеческий род в исторические послебиблейские эпохи. Но давайте будем реалистами: ни в XIII век, ни в Византию, ни в Святую Русь нам в ближайшее время не вернуться. А реплики, повторы и слепки не являются продолжением того великого искусства, в лучшем случае — слабой копией, в худшем, и увы нередком, — профанацией. То, что сегодня называется реализмом, я не имею в виду всех художников, но тех, которые наиболее популярны, можно отнести к жанру псевдоакадемизма. И как у человека, интересующегося искусством, их работы вызывают у меня не меньшее эстетическое отталкивание, чем-то, которое у Вас вызывают работы, представленные на нашей выставке. Но мы же должны проявить к этому терпение и понимание, как проявляли терпение и понимание к факту, вызывавшему недоумение у многих христиан на протяжении многих лет, — в одном московском монастыре находилась военная техника. Милостью Божией она оттуда сейчас удалена, но много лет православные христиане, идущие молиться о мире всего мира, проходили мимо танков и пушек. Мы же терпеливо ждали перемены времен и того, что это изменится. Давайте и здесь вести диалог уважительный, дружественный, с благим помыслом о собеседнике, в котором Господь через мудрость священноначалия покажет нам дальнейшие пути развития церковно-общественных отношений в области современного искусства.
С глубоким уважением к Вашему пастырскому деланию,
протоиерей Максим Козлов.
P. S. Не без Вашего пастырского побуждения один из художников, Андрей Филиппов, рассказал о том, как он, православный христианин, пережил факт обманного участия в выставке «Осторожно, религия!» и своем теперешнем отношении к этой выставке. Читайте интервью с ним на сайте «Татьянин день» (будет опубликовано в пятницу вечером).
