ИДЕЮ ЭТОЙ серии материалов «Красной звезде» подарил первый заместитель директора Службы внешней разведки генерал-полковник Владимир ЗАВЕРШИНСКИЙ — большой любитель и знаток российской военной истории. Как сказал поэт, «большое видится на расстоянии». Видится, разумеется, в полном объеме, как единое целое… Вот, например, чем больше удлиняются исторические расстояния, тем более монолитными, что ли, представляются нам события прошлого — и при том исчезают их подробности. А ведь именно они отражают дух времени, хранят в себе тайны и загадки. Так, сегодня для большинства из нас армия Российской империи представляется неким единым комплексом — что в принципе и было, если смотреть в общем плане: «армия Суворова взяла Измаил» или «армия Кутузова сокрушила Наполеона». Но если как бы подойти поближе, ознакомиться с подробностями, то воспоминаешь, что армия состояла из различных полков, и каждый из них имел не только свои заслуги, лицо и характер, своих героев, но и свои загадки и тайны… Например, кто знает, почему славные Ширванский и Кабардинские пехотные полки тайком от государя поменялись наименованиями и знаменами? Почему были лишены права носить на шпагах темляки с серебряной кистью офицеры Новгородского мушкетерского полка? (А кстати, многие ли знают, что и в России были мушкетеры?) Или почему на мемориальных досках в Храме Христа Спасителя в числе участников сражений при Тарутине и Малоярославце не указан Ингерманландский драгунский полк? А сколько совершенно удивительных подробностей из биографий будущих прославленных военачальников, государственных деятелей и многих иных знаменитых людей можно узнать, обратившись к истории того или иного полка. Вот только, где их сейчас найти, эти истории?.. Известно, что во второй половине XIX века, хотя и началось это еще раньше, многие воинские части Русской армии стали издавать собственные полковые истории. Причем надо отметить, что выпускали такие книги не только гвардейские, но и армейские полки. Нередко это были большие, роскошные и даже многотомные издания, порой — простые «памятки» в мягких обложках. Особенно много таких книг вышло на рубеже XIX — ХХ веков, что было связано с 200-летием Петровских полков, первых боевых частей регулярной Русской армии, сформированных в начале славного и бурного «осьмнадцатого» столетия, вековым юбилеем Отечественной войны 1812 года, а может, и с неким тайным предчувствием скорого крушения «старого мира». Удивительно, но последние полковые истории увидели свет уже при советской власти, когда сами полки были официально расформированы. В свое время Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: «Командование полком всегда считалось важнейшей ступенью в овладении военным искусством. Полк — это основная боевая часть, где для боя организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск…» Поэтому недаром любители военной истории особенно ценят «полковые» книги за совершенно уникальную информацию, в них порой содержащуюся. Ведь, с одной стороны, рассказ о каждом полке помогает создать более объемную, масштабную картину боевой деятельности, жизни, быта и нравов всей Русской армии, а с другой — получить достоверную информацию о конкретных людях и локальных событиях, о малоизвестных подвигах, о начале судьбы, офицерской юности будущих военачальников, государственных и общественных деятелей… Ведь многое из того, что ранее сохраняли документы полковых архивов, полковые летописи и предания, теперь уже нельзя найти нигде, кроме как в этих уникальных, ныне уже раритетных книгах. Хотя, конечно, содержание этих книг заметно разнилось — одни авторы достаточно сухо рассказывали о боях и походах, другие подробно описывали все мелочи полкового быта… К слову, некоторые из полковых историй принадлежали перу известных литераторов, таких как полковник В.В. Крестовский, автор знаменитых «Петербургских тайн» или генерал-лейтенант В.А. Потто, написавший многотомную «Историю Кавказской войны». К полковым историям сегодня обратился Воениздат — выпускаемая им серия «Полки Русской армии» пользуется большим успехом. Уже вышло пять книг, посвященных наиболее знаменитым полкам Императорской гвардии… А мы обращаемся к теме гораздо менее известной, но не менее интересной — к полкам армейским и постараемся представлять нашим читателям публикации под этой рубрикой ежемесячно. Думается, что эти материалы вызовут интерес не только у любителей военной истории, членов военно-исторических клубов, но и у самого широкого круга читателей, неравнодушных к прошлому своего Отечества. Гренадеры и егеря, гусары и драгуны, мушкетеры и уланы — у каждого вида войск были свои традиции, нравы и обычаи, в каждом полку памятны были свои «истории» и свои замечательные люди, так что о каждом из представляемых нами полков можно будет рассказать нечто совершенно особенное. К сожалению, приходится учитывать и то, что сегодня наши понятия о Русской армии, о жизни ее офицеров и солдат весьма и весьма приблизительны: чаще всего — идеально-романтические, созвучные кинофильму «Гусарская баллада», несколько реже — предельно критические, основанные на «Поединке» А.И. Куприна, который, по словам нашего известного военного историка А.А. Керсновского, «служит памятником позорного отношения русского общества к своей армии». Не лишним, думается, будет и представленный в тексте справочный материал по численности, организации, обмундированию и вооружению воинских частей старой Русской армии. Первая публикация «Полковых историй» посвящается 10-му гусарскому Ингерманландскому Его Королевского Высочества Великого Герцога Саксен-Веймарского полку, сформированному в 1704 году в Москве как Ингерманландский драгунский и тут же отправленному на театр военных действий Северной войны. Сразу уточним, что как официальное — здесь и в последующих публикациях серии — мы приводим последнее предвоенное, то есть бывшее к началу Первой мировой войны, наименование полка. Выбор именно этого полка определился тем, что Владимир Иванович Завершинский, предложивший, как мы уже сказали, редакции идею серии таких публикаций, передал нам для подготовки первого материала двухтомник «История 30-го драгунского Ингерманландского полка. 1704 — 1904», изданный в Петербурге к двухсотлетнему юбилею ингерманландцев. Кстати, несмотря на то что полковая история является изданием достаточно объемным, его предваряет информация о том, что «полковой архив, по несчастной случайности, сгорел в 1870 году в городе Волчанске… Уцелели лишь разрозненные дела, представляющие относительный интерес как отрывочный исторический материал». Что ж, известно, что разного рода документов, письменных свидетельств и исторических материалов в нашем многострадальном Отечестве утрачено очень и очень много… Итак, о том, как и почему драгуны превратились в гусар, равно как и о многих других событиях полковой биографии, вы узнаете из этой подборки материалов, открывающих серию «Полковые истории». Они подготовлены на основании двухтомника «История 30-го драгунского Ингерманландского полка. 1704 — 1904», а также ряда справочных изданий. Отметим сразу, что основное внимание авторов этой книги было сосредоточено на боевой деятельности полка, нередко участвовавшего и в таких войнах, о которых сегодняшнему читателю вообще ничего не известно. Однако и многие крупные кампании — 1812 год, Крымская война — также не обошли ингерманландцев стороной.
Состав полка
1704 год:
обер-офицеров — 30, унтер-офицеров — 40, капралов и рядовых — 950, ротных писарей — 10, барабанщиков — 10. Всего — 1.040 чинов.
1764 год:
штаб-офицеров — 4, обер-офицеров — 28, унтер-офицеров — 30, капралов — 35, карабинеров — 690, литаврщиков — 2, трубачей — 10, нестроевых — 142. Всего — 941 человек.
1812 год (по штату от 27 декабря):
шеф полка, штаб-офицеров — 5, обер-офицеров — 50, унтер-офицеров — 126, рядовых — 1.260, трубачей — 22, нестроевых — 33, мастеровых — 32, фурлейтов — 23, денщиков — 87. Строевых лошадей — 1.254.
Форма одежды
1704 год:
обмундирование при сформировании полка дано было общее всем драгунским полкам: однобортный кафтан, камзол темно-зеленого цвета, лосиные штаны, сапоги с раструбами — для конного строя, шляпа черная.
Полковое знамя было белого цвета с вензелевым изображением имени Петра I; ротные знамена — черные с желтым изображением креста, княжеской короны и двух ветвей.
1764 год:
шляпа черная с галуном; кафтан синий с лацканами, обшлагами и подбоем красными, камзол — красный, штаны лосиные, а вседневные — красные. Пудреные волосы убирались в косу, обвитую лентой, около ушей устраивались букли.
1812 год:
при общей драгунской форме, приборное сукно (погоны, обшлага, обкладка фалд мундиров. — Ред.) имел черное, воротник черный, металлический прибор (пуговицы, галуны. — Ред.) белый.
Штандарты имел драгунского образца 1797 года, пожалованные в том же году, у одного крест белый, углы малиновые, у прочих четырех крест малиновый, углы белые. У всех бахрома золотая.
1914 год:
форма общая гусарская. Доломан светло-синий, чакчиры крапового цвета; металлический прибор золотой, шлык гусарской шапки и погоны нижних чинов светло-синие. Фуражка — тулья и околыш — светло-синие, с желтой выпушкой.
Штандарт образца 1900 года — «Спас Нерукотворный», надпись «1704 — 1904». Александровская юбилейная лента.
Из полковой хроники
8 АПРЕЛЯ 1704 ГОДА последовал Именной указ (…) «о высылке недорослей на смотр, о распределении явившихся в драгунские полки, о даче им амуниции и о штрафе с неявившихся». Этим же указом повелевалось из собранных сформировать два полка драгун по 1.000 человек.
Полк, названный Ингерман-ландским, закончил формирование к 22 июля 1704 года и немедленно по сформировании был отправлен на театр военных действий — на север, в Ингерманландию (территория по берегам Невы и юго-западному Приладожью. — Ред.), где в то время были сосредоточены главные интересы царя по обеспечению за собой только что отвоеванных земель, по устройству и укреплению заложенной 16 мая 1703 года новой столицы государства Санкт-Петербурга.
В 1705 году полк постоянно участвовал в мелких стычках. За этот год убиты 11 драгун и 16 строевых лошадей. От ран скончался и первый командир полка — премьер-майор Николай Унгор. 1706 и 1707 годы проходят в походах под Выборгом. Здесь в делах с неприятелем 28 драгун и 39 лошадей полк потерял. Кроме того, поражает количество павших лошадей: за эти два года их было 804! 16 октября 1708 г. полк впервые в полном составе под командой своего командира полковника Дедюта участвовал в успешном деле против шведов под Сойкиной Мызой. В числе убитых значатся три капитана Ингерманландского полка. В сражении под Полтавой 27 июня 1709 года полк потерял убитыми 19 нижних чинов и 51 лошадь.
ДО КОНЦА 1713 ГОДА полк деятельно, по мере сил, с честью принимал участие в великой борьбе Петра с Карлом XII, исполняя длинные тяжелые походы, участвуя в сражениях и подвергаясь постоянно тревогам боевой жизни.
В 1733 — 1734 годах полк участвовал в войне с Польшей — из рапорта фельдмаршала Миниха известно, что 28 мая 1734 года в полку оставалось всего только 396 человек, из которых 53 — больных и раненых. В 1736 — 1739 гг. ингерманландцы участвовали в войне с Турцией… Из десяти лет царствования Анны Иоанновны Ингерманландский полк более шести лет провел в постоянных военных тревогах, трудных и изнурительных походах и боях.
Однако затем драгунам пришлось охранять польскую границу, и события царствования Елизаветы Петровны, в частности Семилетняя война, обошли полк стороной. А при новой государыне, в 1763 году, полк был переименован в Ингерманландский карабинерный. И опять — пограничная служба.
ТОЛЬКО В 1769 ГОДУ полку довелось вновь принимать участие в боевых действиях — на Днестре, в боях против турок и польских конфедератов, при долгой осаде крепости Хотин, капитулировавшей лишь 9 сентября.
В начале 1814 года, на землях Франции, генерал-фельдмаршал Блюхер приказал драгунам уйти в партизаны.
Оборонительный характер сражений, в которых полк нередко бывал обречен, как и значительная часть армии, лишь присутствовать, является главной причиной того, что имя полка не выделилось среди прочих имен, но зато в тех случаях, когда полку выпадала активная роль, он «ревностно выполнял свой долг и звание» и давал «новые опыты мужества, храбрости и неустрашимости». В 1771 — 1774 годах Ингерманландский карабинерный полк дрался под знаменами Г. А. Потемкина, П.А. Румянцева, А.В. Суворова, отличившись при Шумле, Туртукае и в ряде других сражений. Потом опять — пограничная и сторожевая служба вблизи местностей, охваченных Пугачевским восстанием, театра боевых действий со Швецией. Зато в 1792 — 1794 годах карабинерам сполна пришлось повоевать против польских мятежников.
В общем, недаром пели суворовские солдаты:
«Наше времечко военно —
От покоя удаленно!»
Со вступлением на престол императора Павла I полк, стоявший на зимних квартирах близ Слуцка, вновь получил наименование драгунского, а затем, как и все армейские полки Русской армии, стал называться по имени своего полкового шефа — драгунским генерал-майора графа Кинсона полком. Граф, которого теперь звали Осипом Осиповичем, был французским эмигрантом, полковником королевской службы. Первый же год его деятельности в достаточной степени характеризуется тем, что из полка бежит свыше одной четырнадцатой части нижних чинов — шестьдесят три человека из 870 по штату. Кстати, с 7 мая 1799 года полковым командиром стал родной брат шефа — полковник граф Виктор Осипович Кинсон. Случай, дотоле небывалый! А в остальном Павловское время прошло для полка вполне мирно…
В 1805 ГОДУ Ингерманландский драгунский полк — прежние имена были возвращены полкам буквально сразу по вступлении на престол императора Александра Павловича — участвовал в Австрийском походе, но все находился в тыловых армиях и корпусах. Наконец, 14 декабря 1806 года, при Голымине, ингерманландские драгуны впервые столкнулись с французами. Введенные в бой в самом его разгаре, когда слабый отряд князя Голицына упорно противостоял превосходящему неприятелю, они, а также пробившиеся из окружения отряды графа Палена и Чаплица помогли обороняющимся продержаться до темноты и отойти, нанеся неприятелю серьезный урон. В этом бою драгуны трижды контратаковали неприятельскую кавалерию…
Затем произошел ряд арьергардных боев, завершившийся знаменитым сражением при Прейсиш-Эйлау 26 — 27 января 1807 года, в котором полк принимал самое деятельное участие, после чего в боевых действиях наступил трехмесячный перерыв. Затем опять начались бои, заключительным из которых стало сражение при Фридланде, фактически завершившееся «вничью"…
В БОЯХ 1806 — 1807 годов полк потерял убитыми и умершими от ран 5 обер-офицеров и 97 нижних чинов, ранены были 1 штаб- и 8 обер-офицеров и 99 нижних чинов. Убитыми также оказались 345 строевых лошадей.
Кстати, за отличие в сражениях под Голымине и при Прейсиш-Эйлау тринадцать нижних чинов полка были награждены знаком отличия Военного ордена — только что учрежденным солдатским «Георгиевским крестом"…
Весной 1831 года на западной окраине Российской империи обнаружилась опасная зараза необычайного толка…
12 ИЮНЯ 1812 ГОДА французские войска начали переправу через границу — реку Неман, а 23 июня Ингерманландскому драгунскому полку довелось участвовать в первом же бою с кавалерией Мюрата. В этом жарком деле, вошедшем в историю как бой при местечке Кочергишки, с нашей стороны были убиты и ранены 236 человек, в том числе погибли ингерманландцы драгун Давыд Бобыра и трубач Степан Головач, а унтер-офицер Иван Чернобаев был взят в плен. Однако неприятель был не только остановлен, но и отражен…
«Храбрость подвизавшихся там, да будет примером к общему подражанию, и мы, конечно, восторжествуем!» — писал в приказе главнокомандующий 1-й Западной армией генерал от инфантерии М.Б. Барклай де Толли.
В следующем бою — 13 июля при Островно — полк дерзко атаковал превосходящие силы неприятеля, в результате чего потерял убитыми, ранеными и взятыми в плен четверть офицерского состава и треть нижних чинов… Таким образом полк как бы сразу вывел себя из строя, так как до конца 1812 года активного участия в боевых действиях он не принимал, а получил вскоре особое назначение.
Перед Бородином ингерманландцы получили назначение состоять при военной полиции, так что в сражении они «действовали на помощь раненым», собирали и хоронили убитых, контролировали доставку к позициям боеприпасов и даже ремонтировали поврежденные малые мосты и дороги… 2 сентября при оставлении Москвы они обеспечивали проход войск и беженцев через древнюю столицу. Историки назвали это подвигом, единственным в истории Русской армии: через город и Москву-реку были переправлены не только войска, но и до 40 жителей. Ингерманландцы оставляли Москву последними.
Кстати, из-за того, что на полях сражений полк теперь выполнял специфические задачи, а не действовал в общем составе войск, его наименование оказалось не указано на мемориальных досках в Храме Христа Спасителя в числе участников сражений при Тарутине и Малоярославце…
Хотя при переходе границы России Ингерманландский драгунский полк был определен в авангард прославленного генерала М.А. Милорадовича, но в 1813 — 1814 годах ему пришлось нести исключительно службу конвоя Главной квартиры. Незнающему может показаться, что это была спокойная тыловая служба, однако на самом деле все складывалось совсем не так… Достаточно посмотреть представленные в нашем материале описания подвигов ингерманландцев. Впрочем, и про то сказать следует, что уже на территории Франции с 27 января по 10 февраля 1814 года полк «находился в партизанах для содержания коммуникаций между армиями генерал-фельдмаршала Блюхера и графа Витгенштейна». То есть по опыту 1812 года драгуны действовали на территории, занятой неприятелем, обеспечивая связь между наступающими русскими и союзными войсками.
В общем, боевые ордена и золотые сабли «За храбрость», которых были удостоены многие из офицеров полка, были наградами самыми что ни на есть заслуженными…
Рассказывать о военной службе в мирное время — занятие не слишком увлекательное. Тем более что годы 1817 — 1822 вошли в историю полка как «неблагополучные», а два командира один за другим были отрешены от командования полком. Однако к концу 1826 года новый командир, полковник Адольф Адамович Гельд результатами неустанной своей работы сумел не только вдохновить своих сотрудников, но и опытной рукой дать всему деятельное направление. В результате 14 декабря полк был наименован Ингерманландским гусарским, а его командиру объявлено монаршее благоволение.
Переименование драгунских полков в кирасирские, гусарские или уланские, а пехотных в гренадерские считалось высокой наградой.
8 сентября 1854 года англичане до сих пор считают черной датой в истории своей кавалерии.
Однако, видимо, военному начальству накрепко запомнилось то, какую службу несли ингерманландцы в Отечественную войну и во время Заграничного похода. А потому в 1830 году, когда началась эпидемия холеры, полк в полном составе был переброшен с Украины, где квартировал, на границы Московской губернии — для обеспечения «внешнего оцепления около Москвы». Эту задачу гусарам пришлось выполнять до начала апреля 1831 года… Между тем на территории Российской империи обнаружилась зараза совершенно иного толка.
Предательский мятеж вспыхнул в Варшаве 17 ноября 1830 года. Из-за позиции цесаревича Константина Павловича, создавшего Польскую армию и весьма благоволившего к полякам (об этом мы имеем повод рассказать несколько позже), восстание, которое легко можно было подавить в самом начале, быстро разрасталось и вскоре охватило огромный район. В результате нерешительных, а потому и неудачных боевых действий возникла необходимость образовать особую резервную армию, в которую вошел и Ингерманландский гусарский полк, который форсированным маршем направился к Вильне, куда прибыл 8 июня и вскоре уже участвовал в преследовании и пленении мятежников… В частности, преследуя вооруженный отряд мятежника Дембинского, ингерманландцы в течение 16 дней преодолели более семисот верст — полковые летописцы назвали это «утомительным подвигом».
В КОНЦЕ 1831 ГОДАвошедшие в Польшу русские войска, в том числе и 4-я гусарская дивизия, в составе которой находился Ингерманландский полк — выступили в Россию. Первоначально полку был дан маршрут до Старого Быхова Могилевской губернии, однако затем ингерманландцам приказали идти к Москве, где полк простоял почти два года, после чего был передислоцирован в Суздаль… Кстати, в 1841 году полк утратил свое коренное наименование и, приняв имя своего шефа, стал называться гусарским Наследного Гросс-Герцога Саксен-Веймарского полком. Новое полковое имя заменило вековое и впоследствии настолько укоренилось, что старые кавалеристы беседовали о веймарских гусарах, забывая их коренное имя ингерманландских гусар. А через два месяца — в конце мая 1841-го — полк был переведен в Харьковскую губернию…
2 ЯНВАРЯ 1854 ГОДА полк выступил в поход и почти через 4 недели прибыл в Таврическую губернию, где расположился на временных в Мелитопольском уезде. Две недели было дано полку на отдых после почти 350-верстного похода, а затем повелено небольшими переходами перейти в Днепровский уезд, чтобы стать на прямом пути на Крымский полуостров. В конце марта гусары уже находились в Крыму…
Утром 1 сентября в Севастополе заметили приближавшиеся со стороны моря сначала два корабля, а за ними густое облако дыма… Это был союзный флот, состоявший более чем из 330 судов разной величины, имевших в себе до 63.000 человек пехоты, кавалерии и артиллерии с 134 полевыми и 73 осадными орудиями. В тот же день веймарским гусарам приказано было немедленно двинуться к Симферополю. С этой минуты началась новая, давно ожидаемая жизнь. На поле брани готовились отпраздновать гусары 150-летний юбилей родного полка…
8 сентября веймарские гусары участвовали в сражении на реке Альме, однако из-за, как известно, бездарного общего руководства «во время сражения простояли неподвижно». Затем было отступление, небольшие стычки и, наконец, Балаклавское сражение 13 октября, где русские гусары, Лейхтенбергский и Веймарский — Ингерманландский! — полки, атаковали английских гвардейских драгун, цвет британской кавалерии, и на протяжении семи минут ожесточенно с ними рубились, оставаясь на одном месте… Поверьте, это была уникальная схватка, которая, по мнению специалистов, «должна быть причислена к числу замечательнейших кавалерийских дел», а затем неприятель «показал тыл» и скрылся за своей пехотой. Англичане до сих пор считают этот день черной датой своей истории.
Победа далась гусарам дорогой ценой. До боя в полку было налицо 28 офицеров и порядка 500 нижних чинов. Были убиты три офицера и 48 нижних чинов; ранены десять офицеров и 50 нижних чинов; пропали без вести один офицер и не меньше семи нижних чинов… При этом английская кавалерия потеряла убитыми и ранеными около половины своего состава.
Хотя больше активного участия в боях веймарские гусары и не принимали, так как вскоре были переброшены на Керченский полуостров, но некоторая часть гусар была переведена в Севастополь и прикомандирована к защищавшим город подразделениям. Кроме того, офицеры и нижние чины бывали в Севастополе с различными поручениями и также считались впоследствии участниками его обороны. Хотя и тем, кто не был в осажденном городе, также приходилось несладко — достаточно сказать, что за 1855 год в полку переболели 665 человек.
В Крыму веймарцы находились до 28 марта 1856 года, после чего полк проследовал в Херсонскую губернию.
Отметим здесь, что в 1858 году полк стал именоваться Ингерманландский гусарский Великого герцога Саксен-Веймарского. В дальнейшей более чем двадцатилетней истории полка ничего особенно примечательного не происходило: различные смотры (кстати, проводивший в 1872 году Высочайший смотр император Александр II указал в приказе касательно Ингерманландского полка: «…в полку этом много лихости и стройности»), периодические смены командиров, неизбежные передислокации, некоторые изменения в штатах, организации, обмундировании… В войне 1877 — 1878 годов полк не участвовал, хотя и были проведены мобилизационные мероприятия, и гусары были переброшены в Крым охранять Черноморское побережье, на которое в общем-то тогда никто особо и не претендовал…
При новом императоре Александре III разделение конницы на специальные виды (драгуны, гусары, уланы) признано было нежелательным, почему и приняты были меры по созданию однотипной конницы, одинаково способной к выполнению всех задач. Ввиду этого у нас перешли в 1882 году к драгунскому типу конницы. 18 августа того года полку было приказано именоваться впредь 30-м драгунским Ингерманландским Великого герцога Саксен-Веймарского полком.
Обрызганный кровью убитого трубача, полковник врубился в неприятельские ряды, прокладывая дорогу себе и дивизиону…
Взамен красивой гусарской формы, которой полк гордился, была дана чрезвычайно скромная и простая драгунская форма, которая удовлетворяла одному из назначений, считавшемуся особенно важным, — дешевизне.
Военные исследователи тогда пришли к такому выводу:
«Если, по существу, и надо стремиться к единству конницы, то это еще не значит, что следует уничтожать разные ее названия, разные ее формы одежды. С историческими традициями и внешними их признаками должно обращаться весьма осторожно…
Если у всей кавалерии будет ружье и шашка, то называйте ее как хотите: уланы, гусары, кирасиры, — это все равно. Цель единства будет достигнута».
В верхах осознали допущенную ошибку, но весьма поздно — после позора Русско-японской войны, когда в 1907 году были восстановлены исторические наименования и формы кавалерийских полков. Ингерманландские драгуны вновь стали гусарами и получили свои светло-синие доломаны.
Но, как оказалось, было уже слишком поздно — до начала Мировой войны, на полях которой бесповоротно и безвозвратно исчезли гусары, уланы, драгуны и все прочие полки некогда блистательной и несокрушимой Русской армии, оставалось совсем немного времени…
Герои и подвиги
Есть такая фраза, которая, к сожалению, ныне имеет иронический подтекст: «Страна должна знать своих героев». А ведь мысль-то это совершенно верная — обязательно должна знать! Ведь именно память о подвигах прошлого, предлагая примеры для подражания, рождает героев будущего. Кстати, это хорошо понимали в советские времена, когда пропагандировали не только деяния и личности, допустим, Г. К. Жукова и К.К. Рокоссовского, но и подвиги Александра Матросова, Виктора Талалихина, Зои Космодемьянской… Ведь Маршалов Советского Союза можно по пальцам перечесть, а сколько человек грудью своей закрыли амбразуру дзота? Хоть это и совсем не верно, но про таких говорили: «повторил подвиг Матросова».
Согласитесь, что из эпохи наполеоновских войн мы фактически знаем только генералов, да и то в основном высшего звена. Но ведь понятно, что были и отважные офицеры, храбрые солдаты и унтера — да кто о них сегодня вспомнит, кто назовет их имена! А вот полковые истории как раз и хранят уникальные описания подвигов безвестных ныне героев… Приведем некоторые примеры, помещенные в книгах «История 30-го драгунского Ингерманландского полка. 1704 — 1904». К сожалению, из-за утраты, как мы уже сказали, полкового архива самые ранние из этих описаний относятся к началу XIX века…
Прейсиш-Эйлау,
26 — 27 января 1807 года.
Вахмистр Иван ФОМИН «вместо тяжело раненного прапорщика Сулимовского, которого он отнял из рук неприятельских, командовал его взводом, пред которым крепко ранен саблею в голову, не взирая на то, не оставлял своего места и поощрял отличным мужеством и храбростью до конца сражения».
Кстати, к сказанному можно добавить, что во время Отечественной войны, в конце 1812 года, Фомин, к тому времени отслуживший в нижних чинах 32 года вместо положенных 25, был произведен в прапорщики и соответственно возведен в дворянское достоинство.
Рядовой Лукьян САМОЙЛЕНКО «спас прапорщика Капустинского, под коим лошадь была убита посреди сражения; он отдал ему свою лошадь, сам поймал неприятельскую и немедленно встал на свое место и храбро сражался».
Рядовой Терентий КУЗЬМИН, «когда у него убита была лошадь и французский офицер схватил его за перевязь, чтобы вести его в плен, вырвал у него саблю, изрубил оного и на его лошади тотчас прибыл в эскадрон».
Унтер-офицер Панкрат СЕМЕНОВ «сверх отличной его храбрости, оказанной им во всех сражениях, — увидевши пушечные подбитые два ящика, к каковым отрядили его с 24 человеками рядовых, невзирая на сильный ружейный огонь, выбрал заряды и отдал в пехотный полк».
Можно представить, каково это, везти по полю боя громоздкие пороховые заряды, когда со всех сторон стреляют…
Заграничный поход. 1813 год.
Майор ДАННЕНБЕРГ в делах и сражениях 10 августа при Пирне, 12 — 15-го при Дрездене, 23 августа у Ноллендорфа, 24-го при Ветеровальде, 26-го, вторично, при Пирне «был употребляем для сбору раненых на подводы, отправлял их к перевязочным пунктам; собирал здоровых и возвращал их обратно к своим полкам во фронт; сверх того, во время отступления войск находился с командой для переправления и вытаскивания из грязных мест и утесов орудий — позади уже арьергарда, находясь под ружейными пулями неприятельских стрелков, что исполнил с отличною деятельностью, усердием и храбростью, невзирая на опасности, — был несколько раз отрезан, всегда благоразумным распоряжением спасал орудия и много обоза как русских, так и прусских войск».
Прапорщик БРЫНЦОВ «при отступлении от гор. Дрездена, быв командирован за оставленными позади арьергарда двумя орудиями, под которыми лошади были подбиты, под выстрелами неприятельскими подверг под оные строевых лошадей и орудия доставил в роту».
Прапорщик, дотоле не имевший никаких отличий, был удостоен ордена Св. Владимира IV степени — очень почетной боевой награды.
Бар-сюр-Об, 15 февраля
1814 года.
Поручик ШАФРОВ и прапорщик Мельников «во все время сражения находились с командами под пушечными выстрелами в опаснейших местах для сбора раненых на подводы, отправляли их исправно к перевязочным пунктам; собирали здоровых и возвращали их к полкам, все исполняли с отличной деятельностью и усердием, невзирая ни на какие опасности».
Балаклавское сражение,
13 октября 1854 года.
Полковник Михаил Константинович ДЕКИНЛЕЙН, «обрызганный кровью и мозгом убитого подле него трубача, выпустив во весь дух своего коня, лихо врезался в неприятельские ряды. Он был необычайно силен и в глазах всего дивизиона сразу прочистил себе дорогу в неприятельском фронте».
Унтер-офицер ЗАХАРОВ, «когда убита была под генералом Рыжовым лошадь, подал ему свою, а сам остался под сильным огнем неприятельских батарей снимать седло с убитой лошади. Он исполнял это хладнокровно, без суеты и принес седло на плечах к перевязочному пункту.
Присоединяясь затем к полку, Захаров отдал спасенное им седло по принадлежности. Когда его спросили, зачем не оставил он его на убитой лошади, он ответил: «Вот те на!.. Разве можно оставить в руках у неприятеля генеральское седло!»
Можно добавить, что за свой подвиг Захаров был награжден «Георгием».
Командир 8-го эскадрона ротмистр ХИТРОВО «погиб от своей горячности; он имел отличного скакуна, и когда гусары из колонн к атаке стали развертываться для удара на англичан, он скомандовал: «Строй фронт!» и, не выждав, пока эскадрон выстроится, один бросился вперед, и тут же исчез в неприятельских рядах в глазах своего эскадрона. Хотя ротмистр был ранен пулей и несколькими сабельными ударами, но он, будучи окружен неприятелем, дрался отчаянно. Эскадрон бросился на выручку своего любимого начальника, но было уже поздно. Под ним была убита лошадь, и он, продолжая драться пешим, вскоре пал под ударами неприятеля».
Говорят, что Хитрово как будто предчувствовал свою смерть. Накануне сражения он передал полковому командиру деньги, должные им казне. Когда он был еще юнкером в другом полку, то в бытность его в карауле был обокраден полковой денежный ящик. Вследствие этого с Хитрово и с дежурного по полку взыскивалась пропавшая сумма. К 13 октября за Хитрово числилось еще около 1.600 тысяч рублей, и, чтобы не заставлять своего старика-отца платить эти деньги, ротмистр представил их командиру.
http://www.redstar.ru/2006/08/0208/501.html
