После скоропалительной «размолвки» с Узбекистаном позиции Соединенных Штатов в Центральной Азии несколько пошатнулись. Это не может не беспокоить официальный Вашингтон, поскольку в обозримой перспективе он не собирается сворачивать свое военное присутствие в регионе, который является одной их основных сфер интересов США. Перед американцами со всей остротой встала задача активизировать контакты с другими потенциальными союзниками. Именно с этим связывают состоявшийся недавно блицвизит в Центральную Азию министра обороны США Дональда Рамсфелда.
«Непрогибаемость» Ташкента
От объявленного ранее стратегического партнерства с Узбекистаном США полностью отказались. Тамошний режим теперь признан в Вашингтоне неприемлемым, «недемократичным». Разговаривать, налаживать с ним мосты в Белом доме не считают нужным. Более того, в перспективе ожидают его смены в силу каких-то социально-политических потрясений.
Узбекистан не оправдал надежд, которые возлагали на него и госдеп, и Пентагон. Но мог ли он их оправдать?
— Очевидно, после того, что произошло в мае прошлого года в Андижане, американские стратеги решили, что Узбекистан от них зависим, что его можно «прогнуть» на так называемое международное расследование трагических андижанских событий, — говорит заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин. — И сделать тем самым руководство страны либо полностью подконтрольным, либо посадить его на очень серьезный крючок, который можно было бы дернуть в любой момент.
Но «прогибаться» Ислам Каримов не захотел. Он просто извлек из всего произошедшего соответствующие уроки. События в Андижане трудно было назвать очередной «революцией» на постсоветском пространстве. Скорее, это была попытка вооруженного мятежа в одном отдельно взятом городе с перспективой распространить эту нестабильность на близлежащие города, на всю Ферганскую долину. В случае успеха первой и последующей фазы захвата власти в долине мятежники могли либо раскачать ситуацию и свергнуть существующий политический режим, либо по крайней мере попытаться провозгласить некое независимое государственное образование на территории Ферганской долины.
В отличие от Запада в Москве и Пекине это поняли. И в общем-то не осудили тот факт, что мятеж был подавлен так решительно. Россия, например, в данной ситуации повела себя вполне рационально. Устранившись от какого бы то ни было активного участия, согласившись с трактовками всего, что произошло в Андижане, с официальным Ташкентом, мы не только не испортили отношения с Каримовым, а наоборот укрепили их. Более того, на фоне того, что на Западе Каримова стали превращать в своеобразную «кровавую собаку», и у российского бизнеса, и у наших политиков появилось определенное «окно возможностей» для расширения сотрудничества с Узбекистаном.
И возможности эти, надо сказать, были успешно реализованы. Подтверждением чему стало последующее возобновление членства Узбекистана в Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и постепенная смена внешнеполитических приоритетов официального Ташкента, снова вошедшего в орбиту российского влияния. До конца нынешнего года республика должна присоединиться и к десяткам соглашений, действующих в рамках ЕврАзЭС. Вполне логичным стало и то, что Узбекистан официально уведомил Вашингтон о необходимости вывести американские войска и технику с авиабазы Ханабад.
Но скорость, с которой США вылетели из Узбекистана, заставила американских военных экспертов и чиновников госдепа буквально на ходу переписывать стратегию, реализуемую в Центральной Азии. А реализовать ее нельзя без новых союзников. В их числе в Вашингтоне хотели бы видеть сегодня в первую очередь Казахстан и Таджикистан.
Многовекторность Астаны
За последние полгода столицу Казахстана Астану посетили многие американские чиновники, причем достаточно высокопоставленные, уровня госсекретаря Кондолизы Райс или министра энергетики Сэма Бодена. Наблюдатели отметили тот факт, что в Вашингтоне вдруг начали как по команде поддерживать заявления казахстанского руководства о том, что республика является региональным лидером. Ранее американские чиновники в поддержке подобных заявлений замечены не были. Наконец, в Казахстан Соединенные Штаты за годы независимости этой республики вложили немногим более 11 миллиардов долларов инвестиций. В первую очередь, в добычу углеводородов. Именно американские транснациональные корпорации имеют в Казахстане очень серьезные позиции. Самые серьезные среди всех постсоветских центральноазиатских государств.
В Узбекистане, заметим, ничего подобного не было. Безусловно, Ташкенту первоначально обещали настоящий долларовый дождь инвестиций, но он даже не покапал. Американцы были представлены там не слишком-то крупными и серьезными проектами. В первую очередь в сфере золотодобычи, добычи урана и в некоторых других сырьевых проектах.
— В Казахстане, — считает Андрей Грозин, — совсем другая ситуация. В экономическом, инвестиционном смысле он очень зависим от Соединенных Штатов. В гораздо большей мере, чем тот же Узбекистан. Все-таки казахстанская экономика куда больше реформирована и более либеральна. В силу этого она давно привязана к мировым рынкам энергоносителей и уже потому гораздо более уязвима.
Исходя из этого Нурсултану Назарбаеву, который последовательно реализует так называемую многовекторную внешнюю политику, просто необходимо поддерживать хорошие отношения как со всеми своими крупными и влиятельными соседями, прежде всего с Китаем и Россией, так и со странами Запада, прежде всего с Соединенными Штатами. Поэтому, с одной стороны, Казахстан недавно окончательно присоединился к явно антироссийскому нефтяному проекту Баку — Тбилиси — Джейхан. С другой — в ходе саммита «восьмерки», куда Назарбаев был приглашен в качестве председателя СНГ, Казахстан пошел на заключение с Россией ряда крупных энергетических проектов. Такое балансирование на грани интересов разных государств в общем-то всегда проводилось в Казахстане и, очевидно, будет проводиться впредь, считают в Институте стран СНГ.
Это, кстати, полностью касается и оборонной сферы. Казахстан, являясь, пожалуй, самым последовательным в Центральной Азии союзником России в сфере оборонного сотрудничества, активно участвуя во всех мероприятиях в рамках ОДКБ, не менее активно действует в рамках натовской программы «Партнерство ради мира».
Не отказывается Астана и от западной помощи. Соединенные Штаты, например, тратят серьезные средства на формирование инфраструктуры подразделений морской пехоты на казахстанском побережье Каспия. Тот же самый «Казбат», превратившийся из батальона в бригаду, экипирован американцами, передвигается на подаренных ими «Хаммерах». Разве что стрелковое вооружение осталось еще советско-российского производства…
Расчетливость Душанбе
Именно Таджикистан оказался главной целью вояжа министра обороны США Дональда Рамсфелда в регион. Американцы не скрывают, что кровно заинтересованы в предоставлении для своих самолетов воздушного пространства Таджикистана, их дозаправке здесь. Поэтому речь шла и о значительном увеличении полетов натовской авиации над таджикской территорией, и о выделении для нее еще одного аэродрома.
Душанбе в свою очередь заинтересован в наполнении своего худосочного бюджета сыплющимися почти в буквальном смысле слова с неба американскими долларами. Он не прочь использовать свое ключевое геостратегическое положение в Центральной Азии, что называется, на полную катушку. К тому же все, что делают американцы в Афганистане, целиком и полностью устраивает Таджикистан. Их присутствие там снижает террористическую опасность с юга, позволяет спокойно укреплять таджикско-афганскую границу (разве что отсутствие реальных результатов в борьбе с производством наркотиков в Афганистане нельзя поставить в этот ряд). Так что готовность Душанбе откликаться на просьбы Вашингтона связана не столько с курсом на многовекторную внешнюю политику, сколько с банальным желанием подзаработать. Тем более что иных вариантов решить эту задачу пока не просматривается. Думается, в этом единственное объяснение нынешнего американо-таджикского взаимодействия.
Некоторые эксперты считают, что заявления о многовекторности внешней политики Таджикистана отчасти вызваны тем, что его надежды на серьезные российские инвестиции пока не оправдались. Так что это, дескать, своеобразный элемент давления на те российские бизнес-структуры, которые должны были реализовать в этой центральноазиатской республике ряд крупных проектов. И в первую очередь на РАО «ЕЭС России».
— Однако у ведомства Анатолия Чубайса существуют не менее масштабные проекты в Киргизии, — говорит Андрей Грозин. — Поэтому, на мой взгляд, здесь налицо элемент определенного торга, выбора того, какая из этих двух постсоветских республик, являющихся монополистами в сфере водных ресурсов в Центральной Азии, станет наиболее приоритетным партнером.
Ни для кого не является секретом, что последние полгода часть американской интеллектуальной элиты носится с так называемым проектом «большой Центральной Азии». Во всяком случае тот же Дональд Рамсфелд во время своего визита в Душанбе еще раз отметил, что те энергетические проекты, которые могут быть осуществлены по линии американо-таджикского сотрудничества, имеют серьезную перспективу. Причем речь шла о том, что в эти проекты американские корпорации в ближайшие годы могут инвестировать порядка 1,5−2 миллиарда долларов. Примерно такие же цифры, кстати, озвучивались Чубайсом и по возможным российским инвестициям в Таджикистане. Но Анатолию Борисовичу таджики, похоже, верят меньше, чем американцам.
Вообще же, по мнению некоторых наблюдателей, и тот факт, что из Таджикистана ушли российские пограничники, и то, что 201-ю российскую дивизию, ставшую недавно военной базой, попросили из центра Душанбе на «задворки», свидетельствует о том, что эта центральноазиатская республика пытается если не дистанцироваться от России, то некоторым образом указать ей ее место.
— Попытка Эмомали Рахмонова разыграть таджикский вариант многовекторной политики, на мой взгляд, не совсем дальновидна, — считает Андрей Грозин. — Таджикистан по своему экономическому, демографическому, интеллектуальному, оборонному и любому другому потенциалу — все-таки не Казахстан. Это государство гораздо более уязвимое, несамостоятельное. Государство, которое в конце концов своим существованием в нынешних границах с теми политическими элитами, которые там сейчас правят, целиком и полностью обязано большому северному соседу.
«Своенравность» Бишкека
Одной из немногих постсоветских стран, которая не позволяет Соединенным Штатам сесть себе на голову, остается Киргизия. В этой связи достаточно независимая позиция президента Курманбека Бакиева в определении внешнеполитического вектора республики вызывает определенное раздражение Вашингтона. Пик этого раздражения был связан с нашумевшим заявление Бакиева о нежелательности нахождения американской военной базы Ганси на территории Киргизии. Причем некоторые эксперты уверены в политической подоплеке этого заявления. Ибо новые киргизские власти хотят в определенной степени ограничить влияние Вашингтона на свою внутреннюю политику.
С этим же фактором наблюдатели связывают недавнее выдворение из Киргизии двух американских дипломатов, объявленных персонами нон грата. В заявлении республиканского МИДа впрямую указано, что решение это принято на основе оперативных данных спецслужб, которые неоднократно ловили американцев на вмешательстве во внутренние дела государства. По некоторым данным, они активно создавали американскую резидентуру на юге Киргизии, где те же спецслужбы прогнозируют всплеск радикалистской активности в конце нынешнего лета. И хотя посольство США в Киргизии отвергло любые обвинения в свой адрес, ясно, что дыма без огня не бывает.
Этот дипломатический скандал не лучшим образом сказался и на ходе американо-киргизских переговоров об условиях аренды Пентагоном авиационной базы в международном аэропорту Манас. Длятся они уже несколько месяцев. Но если вслед за Узбекистаном американцы не хотят потерять стратегический плацдарм и в Киргизии, раскошелиться все равно придется. Как придется, похоже, и умерить свой пыл в навязывании киргизскому обществу западной модели демократии.
— Причина определенной «своенравности» Киргизии, — считает Андрей Грозин, — в совпадении самых разных факторов. Курманбек Бакиев, как мне представляется, постепенно берет ситуацию в стране под контроль. Все-таки той необузданной вольницы, которая наблюдалась там еще полгода назад, той вакханалии, которая сохранялась несколько месяцев после революции, сейчас уже нет. Центр постепенно начинает контролировать непокорные регионы. Жизнь потихоньку входит в более-менее нормальное русло. Сравнительно неплохую динамику для страны, пережившей такие катаклизмы, демонстрирует экономика.
Поэтому положение послеакаевской власти укрепляется. И власть эта уже не может закрывать глаза на то, что на их территории размещается крупный военный объект богатого и влиятельного государства, которое платит за него по международным меркам сущие копейки — от 2 до 4 миллионов долларов в год.
Известно, что раньше, при прежнем президенте, американцы вкладывали средства не всегда и не совсем в республиканский бюджет, а скорее, в конкретных носителей власти в Киргизии. Думается, эту практику официальный Бишкек пытается сегодня поломать. Именно поэтому переговоры с США с киргизской стороны ведутся в таком, даже можно сказать, жестком наступательном стиле.
Понятно, что для тех же Соединенных Штатов 200 миллионов долларов, которые изначально потребовал Курманбек Бакиев, не слишком «судьбоносная» сумма. Они могут заплатить и гораздо больше. Бюджет Пентагона это в принципе позволяет. Сейчас появилась информация, что стороны, кажется, сошлись на 150 миллионах долларов. Но в любом случае для Киргизии, страны достаточно бедной, в том числе бедной минерально-сырьевыми ресурсами, это очень большие деньги, порядка трети доходной части бюджета. Бороться киргизам есть за что.
…и наступательность Москвы
В последние год-полтора Россия демонстрирует очень серьезную наступательную тактику в Центральной Азии. Во всяком случае в сравнении с предыдущим пятилетием те высоты, которых достигли здесь «Газпром», «Лукойл», РАО «ЕЭС России», некоторые оборонные предприятия, операторы мобильной связи и даже крупные торговые сети, доказывают, что наша страна возвращается в этот регион. Но возвращается не столько в качестве некой политической доминанты (хотя это тоже, безусловно, присутствует), сколько в качестве надежного экономического партнера. Банки лучше, чем танки, говорят по этому поводу экономисты.
— Центральная Азия, — говорит Андрей Грозин, — все-таки по-прежнему в значительной мере остается зависимой от России. Наша страна для этого региона — это и торговые пути, и рынок для приема избыточных трудовых ресурсов, и рынок для значительной части сырья, которое идет отсюда, в том числе на экспорт, через российскую территорию.
Не стоит к тому же забывать и о танках. Ведь именно Россия остается основным поставщиком боевой техники и вооружения для стран Центральной Азии (в том числе по льготным расценкам, предусмотренным для государств, входящих в ОДКБ). В России учится подавляющее большинство будущих офицерских кадров. Скажем, если взять тот же Казахстан, то более 700 его посланцев осваивают «науку побеждать» в российских военно-учебных заведениях, и только около сотни — в различных других, включая западноевропейские и американские. Это один из наглядных примеров того, насколько Казахстан тесно взаимодействует с Российской Федерацией. То же самое в принципе относится и к остальным центральноазиатским государствам.
Кроме того, существуют ОДКБ, ШОС. Существуют объединения внутри этих влиятельных международных организаций, тот же Региональный антитеррористический центр (в рамках ШОС) или региональная коалиционная группировка ОДКБ в Центральной Азии. То есть государства этого региона по-прежнему остаются в орбите политического, военно-политического и экономического влияния России. Другое дело, что на этом нельзя останавливаться, необходимо продолжать наращивать влияние по всем направлениям.
Делать это надо в том числе и для того, чтобы минимизировать возможность появления новых американских военных объектов в Центральной Азии. Будут ли они называться центрами подготовки местных военных кадров, пунктами мониторинга ситуации с транзитом наркотиков из Афганистана, или как-то иначе. В любом случае это будут военные объекты Соединенных Штатов или НАТО — наших традиционных геополитических соперников.
Пусть пока и нам, и американцам в этом регионе не тесно. Но будет так не всегда. Не зря же XXI век называют веком Азии…
http://www.redstar.ru/2006/07/2507/304.html
