Еще на аэродроме, возле Ту-134, прилетевшего из Владивостока, командующий войсками и силами на Северо-Востоке России вице-адмирал Виктор Гавриков рекомендовал мне обязательно побывать на малом ракетном корабле «Мороз», пообщаться с командиром. И вот уже на следующий день я в его каюте. Капитан 3 ранга Андрей Тихомиров приятно удивлен. Такова флотская реалия: даже лучшие из лучших нечасто слышат похвалу начальства.
— Сначала о себе, Андрей Сергеевич, — начал я беседу. — Откуда родом, где учились, как начиналась офицерская служба?..
— Родился и вырос в городе Фурманов Ивановской области. В 1992 году, сразу после школы, поступил в Калининградское высшее военно-морское училище. После его окончания была возможность поехать либо на Северный флот, либо на Тихоокеанский. Выбрал Камчатку. Первая должность — командир зенитно-ракетной батареи на МРК «Разлив». Вот он через борт стоит… Сколько раз стрелял? За два года — пять раз. Терпимо по тем временам.
Потом был назначен командиром БЧ-2 этого же корабля. Два раза выполнял стрельбу главным ракетным комплексом «Малахит». Затем — должность помощника командира МРК «Смерч», высшие военно-морские классы, и вот уже почти два года командую «Морозом"…
— В прошлом году весь мир обошли видеокадры, как с борта вашего корабля сходят по трапу спасенные глубоководники…
— Да, было дело… В два часа ночи с пятницы на субботу звонит мне домой из Владивостока командир дивизиона: «Я вылетаю. Через три с половиной часа буду у тебя. Выходим в море!..» Первая мысль: корабль в текущем ремонте, дизель-генератор разобран, большая часть экипажа на сходе… Тысячу раз сказал себе спасибо за отработанную систему оповещения. Быстро собрались, в установленный срок приготовили корабль к походу, и даже дизель-генератор успели ввести в строй. Старшина команды мотористов старший мичман Игорь Жилайтис постарался с подчиненными… Потом приняли с морского буксира различное имущество, вышли в море и передали это имущество на спасательное судно «Алагез». Затем возвратились в базу за представителями вышестоящего командования и прокуратуры, после чего находились в охранении… Когда через трое суток подводников спасли, мы доставили их на пирс. Молодцы мужики, крепко держались…
— Признайтесь честно: несмотря на трагизм ситуации, наверное, рады были внеплановому выходу в море?
— Слово «рады» не стал бы употреблять, но это был действительно тот самый случай, когда говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло. Несколько выходов за год — это разве нормально? Через месяц, а то и раньше, личный состав забывает, чему научился в море. Невольно начинаешь ценить каждую возможность оторваться от стенки. Тем более такую, когда бегать пришлось на всех парах. Когда все было очень серьезно и экипаж на глазах становился сплоченнее и надежнее…
— Поэтому, наверное, не случайно именно на вашем корабле в начале учебного года было проведено показное учение по приему первой курсовой задачи. Ведь, как известно, К-1 — это организация службы на корабле, фактическая его готовность к бою и походу… Замечания, кстати, были? Иногда, я знаю, отсутствие бирки на противогазе матроса или какой-нибудь записи в журнале перечеркивает все старания экипажа…
— Командующий войсками и силами, который принимал задачу, между прочим, так и сказал: покажите, как фактически содержите корабль и реально действуете по расписаниям. А одним из немногих замечаний, знаете, какое было?..
-…
— Ведем немало ненужной документации, зря тратим на нее время. Вот так. Самое неожиданное замечание из всех, которые я когда-либо получал и которому был даже рад…
— Чувствуется, бумажный вал, захлестнувший командиров всех уровней, и вас, как говорится, достал?
— Не то слово. Ну, зачем, спрашивается, нужен журнал учета личного состава на утренней физической зарядке? Есть командиры подразделений, старшины команд, которые докладывают дежурному по кораблю о наличии личного состава, и — вперед на пробежку, без лишней бухгалтерии, которая отнимает кучу времени…
— Наверное, журнал этот нужен на случай, если, не дай Бог, что случится…
— Именно так! Сейчас такое время: сделал что-то — обязательно запиши, иначе потом не докажешь, что сделал… Например, согласно требованиям я должен ежедневно обстоятельно беседовать с двумя-тремя подчиненными. Это правильно, не спорю. Но ведь при этом содержание бесед я обязан занести в специальную тетрадь. Нарушил матрос дисциплину — первое, что спросят: «Покажите тетрадь. Когда вы последний раз с ним беседовали?» Вместо того, чтобы спросить: «Есть у тебя, командир, время на писанину?» Прибавьте сюда время, потраченное на «литературную деятельность» моим заместителем, командирами боевых частей, старшинами команд — у каждого своя тетрадка, — сколько его, драгоценного, тратится, по сути, впустую?.. Лучше бы наверху подумали, как снабдить командиров дополнительными мерами воздействия на личный состав. Много ли толку, скажите, от замечания или выговора, если матрос пришел на службу с твердой установкой два года переждать, пересидеть? Плохо, что нет сейчас промежуточного, если можно так выразиться, наказания для нерадивых моряков и откровенных негодяев. Сегодня ему — выговор, а завтра сразу — под суд. Так нельзя. Гауптвахта раньше очень многих отрезвляла и спасала от дисбата или тюрьмы…
— Честно говоря, мне иногда бывает просто жалко вчерашних мальчишек, которые по молодости, из-за вспыльчивости, глупости оказываются в местах не столь отдаленных…
— Я где-то читал, что американцы проделали эксперимент: изолировали от внешнего мира какое-то количество лучших студентов престижного колледжа. Спустя некоторое время они начали колотить друг друга. Что уж говорить о матросах, большинство из которых выросли на улице.
— Но ведь гауптвахту ликвидировали сравнительно недавно, а проблема неуставных взаимоотношений существует десятки лет. Это я вам как матрос призыва 1973 года говорю. И что же делать?..
— На мой взгляд, действовать нужно в двух направлениях. Первое: повышать интенсивность боевой учебы. В море, при выполнении стрельб, во время ремонтных работ искр во взаимоотношениях между людьми проскакивает гораздо меньше. И второе: значительную часть экипажа должны составлять профессионалы-контрактники. Это, по сути, взрослые люди, рядом с которыми не забалуешь.
— У вас их много?
— Ровно половина. Именно поэтому, считаю, и удается поддерживать на корабле нормальный порядок.
— Контрактник контрактнику — рознь…
— Никто и не утверждает, что с ними нет проблем. Дело новое, много неясного. Мне, например, говорили: если ошибешься в выборе контрактника, через три месяца испытательного срока попросишь рапортом, чтобы его уволили. На деле — все по-другому. Гору бумаг испишешь, а тебе будут вновь и вновь напоминать, что с человеком нужно работать. Какой же это испытательный срок? И зачем, к примеру, работать, если человек просто разочарован службой? В военкомате ему золотые горы наобещали. В действительности же — ни денег нормальных, ни жилья. 6 тысяч — на матросской должности и 9−10 — на должности командира отделения — это разве много для Камчатки? Говорят, в частях постоянной готовности другая картина. И денег контрактникам больше платят, и жилье строят. Разве мы хуже? Вся техника — в строю, боевое дежурство несем постоянно, артиллерийские и ракетные стрельбы выполняем успешно. Чем не часть постоянной готовности?
— Будем надеяться, Андрей Сергеевич, что ваше мнение — и я его разделяю — будет услышано. Стареющие корабли надо спасать молодыми профессионалами.
http://www.redstar.ru/2006/07/2007/201.html
