 |
| Красная звезда | Виталий Денисов | 30.06.2006 |
Визитная карточка
— Станислав Галимович, что представляют собой вооруженные силы Приднестровья сегодня?
— Вооруженным силам ПМР уже четырнадцать лет. Учреждены они были в обстановке постоянных провокаций со стороны Молдовы, начавшихся с марта 1992 года и переросших в трагические события 19 июня того же года у города Бендеры. Для противодействия этим агрессивным вылазкам было принято решение создать республиканскую гвардию.
31 июля 1992 года пришли российские миротворцы. Наступил мир, и встала необходимость на основе гвардии создать небольшие регулярные силы. В ее составе тогда было четыре батальона, по одному в каждом крупном городе — Рыбнице, Дубоссарах, Бендерах и Тирасполе.
Очень оперативно была создана правовая база вооруженных сил: военная доктрина, законы «Об обороне» и «О статусе военнослужащих», Положение о прохождении военной службы. Сейчас мы все эти документы совершенствуем.
С 1 января 1993 года параллельно с формированием вооруженных сил, определением структуры, боевого состава началась плановая боевая подготовка.
Экономический потенциал республики позволяет содержать лишь небольшую армию. Да и людские, и другие мобилизационные ресурсы у нас, сами понимаете, небольшие.
Прежде всего надо было создать основу любой армии — ее офицерский корпус. В настоящее время картина такова. Руководящий состав вооруженных сил, соединений, частей — бывшие офицеры Советской и Российской армий, имеющие высшее военное образование, опыт руководства войсками в Советском Союзе и в России. Командиры батальонов — это в основном те, кто перешел из России, Украины и Белоруссии в период реорганизации их вооруженных сил.
Ротные и взводные командиры — это уже кадры, которые мы подготовили сами. У нас более десяти лет работает военная кафедра, а теперь факультет при Приднестровском государственном университете. Но основную часть командиров взводов, младших лейтенантов готовим на курсах. Уже состоялось восемь выпусков, крайний — в ноябре 2005 года. Подготовлены около 600 офицеров. Планируем в 2006 году создать среднее военное училище. Не высшее — его мы не потянем…
Вооруженные силы у нас сейчас — это фактически сухопутные войска с бригадной системой. Имеются отдельные части родов войск. Авиация представлена вертолетным отрядом. Флота, естественно, нет.
— Каково вооружение армии ПМР?
— Вооружение, конечно, не самое современное. Есть реактивные установки залпового огня. Есть пушки — 85-, 100-миллиметровые. Есть минометы.
Говорят, что мы оружие производим и даже торгуем им. Да, мы сами сделали реактивные установки — в необходимом для нас количестве, но не на продажу. И 120- и 82-мм минометы сами сделали в достаточном количестве, как и гранатометы РПГ-7, подствольники…
А разговоры, что мы, мол, «черная дыра», через которую идет продажа стрелкового оружия и боеприпасов, это — досужие домыслы, бессовестная ложь. Чтобы производить боеприпасы к стрелковому оружию, нужны высокие технологии, которыми мы не располагаем…
В целом же у нас есть своя специфика. У ПМР, например, нет возможностей для наращивания мобилизационных ресурсов. Что есть — то и есть. Поэтому мы должны беречь наше хозяйство. И рассчитывать прежде всего на свои силы и возможности. А если будет угроза новых провокаций, то и на миротворческие силы России.
— К слову, ваше мнение по поводу формата миротворческих сил?
— За 14 лет ни один солдат Российской армии не погиб, выполняя миротворческую деятельность в Приднестровье. Я сам был в свое время командующим миротворческими силами ПМР. Миротворческий формат нас устраивает. Кстати, он самый оптимальный из форматов всех миротворческих операций, которые проводятся в мире. Ни один солдат, повторяю, не погиб. Ни одного выстрела по людям, выполняющим миротворческие задачи, не было. И из мирного населения при этом никто не погиб.
— Как организуется и проводится боевая подготовка в армии ПМР?
— У нас идет постоянная оперативная подготовка органов управления, штабов всех уровней. Проводится она на командно-штабных тренировках и учениях на картах и на местности. Главную ставку мы делаем на мобилизационную подготовку. В ходе каждого учения развертываем одно подразделение в каждой бригаде, то есть обкатываем мобилизационный ресурс.
В Кишиневе все это интерпретируют как «милитаризацию», «военный психоз». А ведь в любой армии мира проводится мобилизационная подготовка! Вот и мы проводим сборы запасников, переподготовку на иные военно-учетные специальности.
Что касается уровня подготовки младших офицеров, то, к сожалению, он у нас не очень высокий. Курсы есть курсы, это не четыре года подготовки, как нас учили в былое время в училищах. Поэтому мы значительное внимание уделяем командирской подготовке офицеров — два дня в месяц. Кроме того, проводим два раза в год учебно-методические сборы, для того чтобы перед новым периодом обучения дать им основы программы.
Всего только для офицеров звена командиров частей выделяется 198 часов плановой подготовки. С учетом других форм занятий, в том числе на местности, за год набирается больше часов командирской подготовки, чем в Общевойсковой академии имени М.В. Фрунзе за все три года обучения. Но, не забывайте, мы не только учимся, как в академии, но и занимаемся повседневной деятельностью: тут и служба войск, и воспитательная работа, и караульная служба, и занятия по выживанию…
При подготовке подразделений основное внимание уделяется полевой выучке, работе с техникой и вооружением. Занятия проводятся как днем, так и ночью, зимой и летом. Но, откровенно говоря, мы считаем, что их количество невелико. Ведь надо же еще и другие задачи выполнять. Каждый период обучения завершается полевыми выходами. Проводим взводные, ротные и батальонные учения. Конечно, проводятся специальные занятия и учения с летчиками, артиллеристами, зенитчиками, саперами, разведчиками, спецназом.
— Существуют ли формирования, аналогичные национальной гвардии США?
— Кроме вооруженных сил в Приднестровье есть народное ополчение, формируемое по территориальному принципу. В каждом крупном населенном пункте — бригада. В мирное время обязанности по ее руководству возложены на глав администраций и на начальников штабов народного ополчения городов. Мобилизационное задание определено каждому предприятию.
Народное ополчение комплектуется, но смешанному принципу. В него вступают все желающие. А если не хватает людей, то направляем туда определенное количество военнообязанных запаса. На постоянной основе идет подготовка офицеров народного ополчения на каждом заводе с привлечением кадрового командного состава. Главы администраций отвечают за материальное и финансовое обеспечение боевой подготовки народного ополчения. Организована надежная система оповещения и сбора ополченцев. Все командиры народного ополчения участвуют во всех тренировках и командно-штабных учениях кадровых войск.
— Потенциальная численность народного ополчения?
— В настоящее время — примерно 10.000. Если потребует обстановка, корпус ополченцев будет увеличен, планами это предусмотрено.
— Каковы аспекты взаимодействия вооруженных сил Приднестровья и Оперативной группы российских войск?
— ОГРВ была и остается гарантом мира и спокойствия на нашей территории. Как такового тесного военного взаимодействия у нас нет, и мы не имеем права его вести. Но отношения нормальные, товарищеские. Какие могут быть взаимоотношения между гражданами России? Ведь многие наши военнослужащие имеют российское гражданство. Все руководство вооруженных сил — граждане России, в том числе и я. Мы не мешаем работать своим родным братьям-россиянам, и они нам не мешают. Если какие-то аспекты взаимодействия нужно осуществлять, для этого есть высшее политическое руководство — как российское, так и наше.
— В СМИ то и дело муссируются слухи вокруг складов боеприпасов в Колбасне…
— Мы зону арсеналов в этом населенном пункте объявили зоной особого режима со всеми вытекающими отсюда последствиями. Внутри складов своя внутренняя охрана. Но с учетом того, что мы не можем исключить попыток террористической деятельности, внешнюю охрану осуществляем по единому плану: мы и милиция. Ни один человек без разрешения туда не проникнет. Считаем, что с охраной складов дело обстоит нормально. А что там внутри делается, мы, естественно, не знаем. Кроме того, у нас есть спецподразделение, которое в случае чего полностью закроет Колбасну и будет надежно охранять.
По поводу вывоза боеприпасов шума всегда было много. Говорят, что Приднестровье «разрешает — не разрешает». Мы пошли на компромисс. Раз надо было России, мы разрешили вывозить и боеприпасы, и тяжелое вооружение. Танки порезали здесь и на металлолом сдали… Сотня танков порезанных — аж сердце кровью обливалось…
— Как молодежь Приднестровья готовится к службе в вооруженных силах?
— С 1 сентября 1992 года, через месяц после окончания войны, мы возобновили начальную военную подготовку во всех школах. Не прерываем военно-патриотическое воспитание, в том числе военные игры типа «Зарница», «Орленок». Ни шефскую работу мы не прекращаем, ни работу с различными ветеранскими организациями. Совместно с министерством образования разработали военно-патриотическую концепцию подготовки молодежи к службе в армии. Совместно с военными комиссариатами, входящими в систему минобороны, проводим день призывника. Чтобы оторвать пацанов от улиц, вместе с другими силовыми ведомствами регулярно организуем разнообразные мероприятия по программе «Подросток». По субботам школьники посещают музей вооруженных сил ПМР, который находится на первом этаже здания министерства обороны.
— Как организована, используя советскую терминологию, политическая подготовка военнослужащих?
— В наших войсках, как и в России, проводятся занятия по общественно-государственной подготовке. Четыре часа в неделю — по вторникам и пятницам. Вечером по понедельникам и средам организуется воспитательная работа. Повсеместно — спортивно-массовая работа… Все, как было в Советской Армии, мы ничего не поменяли.
Можно было бы бросить клич: «Все реформируем!» А зачем? В Советской Армии все было отработано на протяжении десятков лет. На научной основе велась боевая подготовка — и надо ее проводить так же! Только с учетом своих специфических условий.
У нас, например, есть свои части постоянной готовности. Еще тринадцать лет назад они были определены. Они выходят на прикрытие границ. Я вот сейчас дам команду — и через двадцать, максимум тридцать минут они уже на границе с техникой и всем, что положено. А потом эти части вместе с пограничниками закрывают границу, на себя удар берут, а в республике тем временем начинается мобилизация — все, как спланировано.
— Товарищ министр, а гауптвахты в армии Приднестровья функционируют?
— А как же! Я не понимаю, почему в России гауптвахты отменили. Все равно все решается через суд, так главное, если виновник украл что-то или еще что устроил, — быстрее его изолировать! Иначе ставится под вопрос принцип неотвратимости наказания. У нас пока эта тема не поднималась.
— А предусмотрены ли дисциплинарные подразделения?
— У нас нет возможностей содержать военное пенитенциарное подразделение. Поэтому решение найдено пока такое: военная прокуратура передает дело на решение гражданскому судье, и за наиболее серьезные преступления виновников направляют в гражданские же исправительно-трудовые учреждения. Но, как правило, чтобы не калечить людей, стараются назначить условное наказание — и снова в войска.
— Как бы вы сравнили не только количественный, но и качественный боевой потенциал Молдовы и Приднестровья?
— На сегодняшний день мы считаем, что паритет у нас есть. Но если «оттуда» начнется мгновенная переброска сил и средств, то баланс нарушится. Поэтому мы сейчас обращаем особое внимание на мастерство владения оружием и техникой, интенсивно совершенствуем навыки в поле.
— За время переговорного процесса Молдовой и Приднестровьем было подписано более 60 межправительственных соглашений. Были ли двусторонние документы между министерствами обороны?
— Несколько лет назад было подписано соглашение о мерах доверия. Договорились, в частности, предупреждать об учениях, полевых выходах. Но и это соглашение не выполняется в первую очередь Молдовой. Если они не выполняют — мы тоже выполнять не будем.
Договорились также о прямой связи, об участии в военных мероприятиях наблюдателей, о совместных встречах… Но если базовое соглашение не выполняется, значит, и межведомственное тоже не работает.
ОБСЕ пытается свести нас к расширенному соглашению о мерах доверия — обмениваться информацией о количестве оружия, боевом составе и т. п. Но военно-политическая обстановка не позволяет это сделать. С каждым месяцем она все более и более обостряется. Вы же видите, что раньше все нормально было, а теперь постоянно идут провокации против российских миротворцев. Специально направленные, чтобы они применили оружие, и тем самым был бы дискредитирован российский миротворческий контингент. И сразу после этого заменить его. Но, слава Богу, россияне стойко стоят, не поддаются на провокации. Особенно на тех постах, где нас нет.
— Представители ОБСЕ постоянно подчеркивают необходимость дальнейшей демилитаризации сторон, как молдавской, так и приднестровской. Вы предполагаете возможность сокращения армии Молдовы и соответственно Приднестровья?
— Во-первых, пока официально не признают независимость нашей республики… Признают, тогда и будем решать вопросы о взаимоотношениях с нашими соседями — Украиной и Молдовой. И о мерах доверия, и о демилитаризации. А сейчас какие могут быть разговоры? Смешно даже об этом говорить! Мы в любой момент можем подвергнуться агрессии. Все может начаться с инцидентов, которые моментально, после первого выстрела, могут перерасти в вооруженный конфликт.
Во-вторых, если Молдова говорит, что она — нейтральное государство, то почему взаимодействует с НАТО, хочет войти в него? Почему модернизация их вооруженных сил идет под натовские стандарты? Так что никаких разговоров на эту тему и быть не может.
