 |
| Красная звезда | Владимир Мохов | 16.06.2006 |
— Владимир Леонидович, это в самом деле сенсация?
— Не думаю. Просто наше внешнеполитическое ведомство напомнило, что в принципах ООН два этих положения — о территориальной целостности государств и праве наций на самоопределение — являются равноправными. В этом, конечно, есть некое противоречие, которое существует уже много лет. Но, как говорится, факт остается фактом.
При этом надо учесть мировой опыт. Может быть, кого-то в нынешней ситуации он и не устраивает, но давайте будем реалистами. За последние десятилетия такого рода конфликты (между Грузией и Южной Осетией, Грузией и Абхазией, Молдавией и Приднестровьем) разрешались только на основе самоопределения наций. Достаточно назвать Бангладеш, Эритрею. Достаточно вспомнить Югославию. Если взять Кипр и его северную часть, то там пытались разрешить конфликт на принципе территориальной целостности, но это не удалось, в итоге он, похоже, разрешается на принципе самоопределения. Увы, ни одного случая, когда бы конфликт был разрешен на основе восстановления целостности страны, мы не увидели. В этот же ряд, кстати, можно поставить мирно разошедшиеся Чехию и Словакию. А можно — весь бывший Советский Союз, который был международно признанным единым государством, но в итоге распался. То есть принцип самоопределения в данном случае был первичен по отношению к принципу нерушимости государственных границ.
— Не повлияла ли на все это нынешняя политика Грузии и Молдавии?
— Разумеется, повлияла. Долгое время Россия поддерживала принцип нерушимости их границ именно на том основании, что эти страны, быть может, и непоследовательно, но вели со своими мятежными территориями диалог по поводу форм создания единого государства на основе широкой федерации. Мы и сегодня его поддерживаем, но называем вещи своими именами — реально Грузия и Молдавия не контролируют отколовшиеся территории. К тому же в последнее время эти страны, упражняясь в прежней риторике, своими реальными действиями ведут дело к тому, чтобы прибрать к рукам неподконтрольные территории исключительно на своих условиях. То есть хотят создать унитарные государства, в которых растворятся и Южная Осетия, и Абхазия, и Приднестровская Молдавская республика. Но так как это совершенно неприемлемо для новых и пока не признанных мировым сообществом государственных образований, Россия, кроме принципа нерушимости границ, напомнила-таки и о праве наций на самоопределение.
Безусловно, на позицию нашего МИДа повлияло и то, что в схожей ситуации на Балканах Запад однозначно выступает на стороне Косово, взявшего путь на отделение от Сербии. И крики представителей руководства ОБСЕ по поводу того, что «Косово — не прецедент, а исключение», иначе как двойными стандартами не назовешь. Недавно я был в Европе на одной международной конференции, где многие западные представители только и твердили: мы должны сделать так, чтобы Косово не стало прецедентом. Свою позицию они основывают на том, что там, дескать, сложилась «исключительная ситуация», которая не похожа ни на одну другую, поэтому она разрешается именно таким путем, ибо иначе ее решить невозможно. А где-то еще, то бишь на постсоветском пространстве — вроде бы возможно! Я им на это сказал: вы можете сколько угодно убеждать себя в обратном, но если Косово обретет независимость, это все равно станет прецедентом.
— По сути, сегодня подвергается сомнению сама основа европейского прецедентного права?
— Совершенно верно. А европейское право все-таки выросло именно на формировании прецедентов. Сегодня же хотят его порушить. Но если рушится это право, остается только… право сильного. Поэтому надо определяться: или мы остаемся в рамках прецедентного права, и тогда Косово — прецедент; или правом этим пренебрегают, и тогда Косово — не прецедент, но почему тогда невозможны прецеденты с той же Абхазией или Южной Осетией? Раз они, на Западе, имеют право создавать прецеденты, называя их «исключениями», почему таким же правом не могут воспользоваться другие? Не стоит забывать, что на территориях непризнанных республик проживает очень много граждан Российской Федерации. И мы не можем безучастно наблюдать за тем, что будет с ними происходить.
Кстати, в данном случае мы оказываемся даже большими европейцами, чем Западная Европа. Если мы делаем такие заявления в отношении Южной Осетии, то, оставаясь в рамках прецедентного права, можно совершенно определенно распространять их и на ситуацию в Абхазии и Приднестровье. Это поняли как в Тбилиси, так и в Кишиневе.
— Но при этом там стали проводить совершенно неуместные параллели с Чечней…
— Собственно говоря, в Чечне мы в свое время передали власть тем, кто воевал против нас. Подписав приснопамятные хасавюртовские соглашения, требования сепаратистов мы в сущности удовлетворили. Фактически предоставив им полную независимость. Об этом не раз говорил и Президент России Владимир Путин. Но он неизменно подчеркивал и то, как в Ичкерии этой независимостью распорядились. Если бы они ни на кого не нападали, не воровали людей, не внедряли законы шариата, может быть, сейчас там уже было бы отдельное государство. Потому как вопрос окончательного определения политического статуса этой республики был отложен до 2005 года. Нас все время укоряют «чеченским вопросом», но не хотят даже замечать, что мы пытались дать чеченцам независимость. Однако она у них «не прошла», и на последующем референдуме народ Чеченской Республики однозначно высказался за то, чтобы оставаться в составе России. А вы, господа, пытались дать нечто подобное своим мятежным автономиям? И потом, разве ведут себя эти автономии так же хамски, как вела себя масхадовско-басаевская «бандота»? Разве с их стороны были какие-то территориальные претензии, вооруженные вылазки в сопредельные регионы? Не было. Значит, де-факто это состоявшиеся государства, прошедшие экзамен на независимость.
Если бы Тбилиси официально признал Багапша абхазским президентом, перестав называть его «так называемым», если бы в Грузии столь демонстративно не именовали Южную Осетию «цхинвальским регионом», еще можно было бы о чем-то говорить. Грузия по своей конституции до сих пор является унитарным государством. И конституцию эту менять, кажется, не собирается. Там в принципе нет не только духа и буквы федерализма, там нет намека даже на автономию. Между тем у нас в России Чечня является самостоятельной республикой — со своим президентом, парламентом и т. д. А в Грузии пока только порушили автономию Аджарии. Вот реальные действия команды Саакашвили…
— Ваш непосредственный начальник директор Института стран СНГ и депутат Государственной Думы Константин Затулин как-то высказал такую мысль. Он сказал, что на постсоветском пространстве существуют два типа государств. Это те, кто способен сплачивать нации на пути к преуспевающей, цивилизованной жизни, кто способен сохранять свою территориальную целостность. И те, у кого потенции на все это, мягко говоря, не хватает…
— Здесь я с ним полностью согласен. В конце концов если нам напоминают про Чечню, то мы можем напомнить про Северную Ирландию, Страну Басков и многие другие образования, которые в итоге остаются в рамках единых государств. Ведь очень многое зависит здесь от потенциала этих государств — политического, экономического, военного. Как, кстати, и от того, какие права внутри страны (если она многонациональная) предоставляются нацменьшинствам.
Скажем, сейчас президент Украины Виктор Ющенко поручил генеральной прокуратуре через суды отменить решения местных властей о региональном статусе русского языка, которые были приняты Харьковским, Севастопольским, Донецким, Луганским, Днепропетровским, Николаевским горсоветами, а также Донецким, Николаевским и Луганским областными советами. Но у нас-то судопроизводство даже в самой маленькой автономной области (я уж не говорю про национальные республики!) осуществляется либо на русском, либо на языке так называемой титульной нации. А в Дании, представьте себе, в двух деревнях, компактно заселенных немцами, немецкий является вторым языком официального общения. Сделано это для нескольких сотен человек! А сколько человек считают русский своим родным языком в Украине, Грузии, Молдавии? Получается, вся эта публика из блока ГУАМ идет «в Европу», не отдавая отчета в том, что там так вести себя не принято…
Если цепная реакция самоопределения в нашем ближнем зарубежье все-таки начнется, это может привести к самым серьезным последствиям. В том числе и в таком пестром по национальному составу регионе, как Крым. Многое зависит здесь опять-таки от того, насколько грамотно будет проводиться там национальная политика. Если она проводится с уважением к интересам народов, населяющих страну (как, например, в России, Бельгии, многих других европейских государствах), то ни к каким политическим катаклизмам это не приведет. Если же продолжатся попытки сломать через колено, восстановить свое пошатнувшееся влияние с помощью силы, ничего хорошего не получится.
Между тем…
