Весна в Афганистане наступает в феврале. Вся природа оживает, пробуждается. Может быть не так ярко, бурно и восторженно как в России, но также торжествующе и победоносно. На деревьях рядом со старыми, огрубевшими от ветра и солнца листьями, набухают хрупкие морщинистые почки, каменистые пустыни покрываются пышным ковром полевых цветов. Их многоцветие подчеркивается строгими фиолетовыми вкраплениями небольших островков и полей опиумного мака. В воздухе стоит нежный опьяняющий запах цветущих оливковых, апельсиновых и мандариновых деревьев. Слышится жужжание всевозможных насекомых, веселое щебетание птиц. Жизнь утверждает свои права на существование, на продолжение своего эволюционного развития.
В такое время хочется лечь на землю, закрыть глаза, расслабиться, чтобы почувствовать легкое дуновение ветра, шелест трав, потрескивание жестких листьев эвкалипта, ощутить теплоту ласковых лучей ослепительно белого солнца,… но, тяжкий воинский долг обязывает делать над собой титанические усилия и забыть про весну и мир…
Мотострелковая бригада выдвигалась в район проведения боевых действий. Впереди колонны двигался сильный отряд обеспечения движения с саперными подразделениями. Единственная в горно-пустынной местности дорога, ведущая в район расположения бандгрупп мятежников, была сильно заминирована.
В ходе движения подразделения бригады, двигавшиеся по одному маршруту и растянувшиеся на десятки километров, неоднократно подвергались обстрелам со стороны душманов, но бронетехника, поставленная в колонне через каждые пять, семь колесных машин, открывала ответный огонь. Выделенные для охраны мотострелковые и разведывательные подразделения рассредоточивались, завязывая бой с противником. Диверсионные группы моджахедов тут же отступали, уползая в горы тайными змеиными тропами.
Во главе основных сил бригады ехал БТР. На нем находился командир бригады, начальник штаба оперативной группы по проведению боевых действий майор Антонов, сидящий над механиком-водителем и другие офицеры управления соединения. Постоянные нападения на колонну держали всех в высшей степени напряжения. Приходилось не только реагировать на постоянно менявшуюся боевую обстановку, но и самим порой покидать машину и открывать огонь из автоматов по неизвестно откуда появляющимся группам душманов.
Вскоре колонна вышла на большое, ровное как стол, плато. Местность обозревалась в разные стороны на много километров. Можно было, казалось, немного снять напряжение, но неожиданно водитель командирской машины резко свернул с колеи и выехал на обочину дороги. БТР остановился.
— В чем дело? — поинтересовался комбриг. В его голосе зазвучал металл. — Ты, почему солдат, съехал с дороги?
— Не знаю, товарищ полковник, — ответил испуганный боец, и его курносое лицо стало пунцовым. — Мне как будто кто-то приказал «Съезжай на обочину!»
— Ты что солдат пьян? Ты что городишь?! Может быть оттого, что крест пудовый на себя нацепил? — На самом деле расстегнутый ворот выгоревшей от солнца гимнастерки солдата обнажал висевший на шнурке от ботинок маленький блестящий медный крестик. — Я тебе сейчас покажу! Комбриг, ругаясь, полез внутрь машины, предварительно махнув рукой водителю следующего за БТРом камаза продолжать движение. Майор Антонов, прокладывавший маршрут бригады, просунул голову в люк, чтобы как-то объяснить свирепому комбригу, что солдат съехал с маршрута по причине усталости. Офицеры, пользуясь неожиданной остановкой, встали на броне, чтобы размяться после долгого и утомительного пути.
Камаз поравнялся с БТРом и вдруг раздался мощный взрыв. Ударной волной всех находящихся на броне бросило на землю. Осколки переднего моста машины поразили нескольких офицеров: одному выбило глаза, другой получил множественные ранения живота, полковнику из штаба армии оторвало ногу.
В развороченной кабине грузовой машины лежали поникшие тела водителя и старшего машины. Крики и стон наполнили воздух. Удивленный комбриг вылез из люка, вскоре оттуда показалась всклокоченная голова механика водителя с открытым ртом. С соседних машин подбежали люди. До прихода медиков бригады майору Антонову, чудом не пострадавшему при падении на землю, вместе с другими подоспевшими солдатами и офицерами пришлось оказывать первую медицинскую помощь. Прежде всего, колоть раненым промидол, основное болеуспокаивающие средство. По радио вызвали вертолет для эвакуации раненых и убитых.
Через час бригада продолжила движение. Угрюмый комбриг, считавший себя убежденным атеистом, весь оставшийся путь сидел в глубокой задумчивости. По прибытию в район, он подошел к механику.
— Спасибо тебе сынок, я твой должник. Ты нам жизнь спас. Видимо, Господь тебя сохранил, а вместе с тобой и меня. Я представлю тебя к правительственной награде.
Солдат взволнованно слушал проникновенные слова благодарности. Все кто случайно находился в этот момент рядом с ними, в том числе замполит бригады и майор Антонов понимали, что означало для сурового, резкого и всегда немногословного комбрига сказать подобные слова простому солдату.
Когда он отошел, солдат осторожно взял свой крестик и, не стесняясь присутствия политработника, поцеловал его. Никто не ухмыльнулся, не бросил язвительную реплику, не осудил и не выразил бурных эмоций. Все молча разошлись по своим боевым постам.
Солнце опускалось за горизонт. Наступала тревожная ночь. Какой по счету она будет для каждого из солдат и офицеров бригады, никто не знал. Но все верующие и неверующие в тот день поняли Евангельский смысл случившегося: «.бодрствуйте, ибо не знаете, в какой день Господь ваш придет.» (Мф.24,42).
http://www.pobeda.ru/molitva/podriv.html
