 |
| ИА «Белые воины» | Нина Минаева | 01.06.2006 |
Более внимательный анализ социального состава воинских частей белых армий позволил молодому ученому — историку сделать вывод о более сложном составе участников белого движения. Среди них было много студенческой молодежи кадетских и юнкерских корпусов, военных и светских учебных заведений. Значительную социальную группу в составе белого движения составляло рядовое казачество — терское, кубанское, донское и сибирское. Донское, как правило, было представлено офицерским составом, в числе казаков-офицеров было много интеллигенции, вполне демократической, вышедшей из глубин народа.
Один из них Михаил Васильевич Минаев — типичный пример подлинного мужества, глубокого патриотизма, философски-религиозного мировоззрения и национально-русского менталитета.
Его имя упоминается в тех немногих документах, которые увидели свет в изданиях «Посева», в альманахе «Белая гвардия» (Москва.1999/2000 N 3) опубликован «Список частей, учреждений и заведений Народной армии, составленный к 15 августа 1918 года"3, в рубрике «Артиллерия» назван командир 2-го дивизиона подполковник Минаев и место формирования — Сызрань, уездный городок Самарской губернии, пристань на Волге. А в рубрике «Войсковые части «подчиненные начальнику Сызраньского района полковнику Бакичу «вновь назван подполковник Минаев — заведующий артиллерийской частью, расквартированной теперь уже в Хвалынске, пристани на правом берегу Волги, уездном городке Саратовской губернии4. Можно проследить движение этих частей летом 1918 г.
Другое упоминание имени теперь уже полковника Минаева относится к 1919 году. 0но имеется в книге В.Ж. Цветкова «Белые армии юга России», в Приложении 2. Автор приводит документы, свидетельствующие о попытках «возрождения» строевых частей Российской Императорской Армии в составе Добровольческой армии и комплектования ее в разных уездах юга России. В «Расписании Вооруженных сил Юга России от 29 октября 1919 года"5 значится уездный Владикавказский воинский начальник 1-го разряда полковник Минаев6.
Приведенные документальные данные восполняют сведения о Минаеве, которые приведены в «Казачьем словаре-справочнике», изданном в Калифорнии, в США в 1968 году7. В словаре приводится подробная справка о биографии Михаила Васильевича Минаева. Годы его жизни — I889-I96I. Указано, что он донской казак, ученый-священник. Окончил полный курс Донской Духовной семинария в Новочеркасске, потом физико-математический факультет Петербургского университета, а, будучи уже в эмиграции — агрономическое отделение геологического факультета в Пражском университете; во время Первой мировой войны произведен в офицеры из Константиновского артиллерийского училища, позже полный курс авиационной школы; во время борьбы за Дон служил офицером артиллерии и в 1920 г. выехал заграницу. Сан иерея принял только в 1951 г., был священником эмигрантских храмов на австрийской территории в лагерях Келлерберг и Клагенфурт. С 1955 года проживал в США и до конца жизни состоял настоятелем церкви в г Скенектеди, и вместе с тем выполнял обязанности инспектора Духовной семинарии при Свято-Троицком монастыре, а Джорданвилле. По отзывам сослуживцев отличался необычными педагогическими способностями Любил детей и дети любили его, хотя у взрослых своей прямолинейностью часто вызывал неудовольствие; вел аскетический образ жизни и всегда находил себе работу; любил поэзию и особенно ценил творчество Бальмонта, а проявлениях религиозной жизни и от себя. А от прихожан требовал порядка и дисциплины: если ты священник, то должен отдавать «Богово Богови», точно выполнять все предписания, не при каких обстоятельствах не уклоняться от выполнения служб и треб; если ты христианин, то должен посещать церковь, поститься в положенное время, участвовать в совершения таинств и т. д. Умер отец Михаил Минаев 23 августа 1961 года в г. Скенектеди (шт. Нью-Йорк) и похоронен на кладбище Джорданвилльского монастыря.
Кроме приведенных документальных данных имеют несомненное значение исторических источников и устные свидетельства людей, сохранивших память о Михаиле Васильевиче Минаеве. Первое и неоспоримое свидетельство принадлежит архиепископу Лавру, настоятелю Свято-Троицкого монастыря в Джорданвялле. Теперь уже человек преклонных лет, архиепископ Лавр — русский эмигрант во втором поколении. В бытность свою мальчиком в 30-е годы он учился у Михаила Васильевича в русской школе при Почаевско-Успенском монастыре, оказавшемся в Словакии во время Первой мировой войны при развитии военных действий близ городов Кременец и Тернополь.
Старинный мужской монастырь — Дочаевско-Успенская Лавра, близ г. Кременец, основанный еще в 3 веке, имел устойчивые культурные и религиозно-православные традиции. В нем были исстари монастырская типография, библиотека и архив. Оказавшись в Словакии, в земле восточных русинов, недалеко от г. Свитника (село Ладомирово или по-русски — Владимирове) монастырь собрал вокруг себя много русских эмигрантов. Настоятель русского монастыря (отец архидьякона Лавра) открыл школу для русских детей-эмигрантов, куда и был приглашен учителем математики и других предметов уже имеющий два университетских образования Михаил Васильевич Минаев. Он запомнился отцу Лавру как внимательный наставник, образованный учитель и душевный сердечный человек. Потом, позже они, уже священник Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле и теперь уже тоже иерей отец Михаил Минаев, встретятся в Соединенных Штатах и будут сотрудничать: первый -монах Свято-Троицкого монастыря, второй — настоятель небольшого прихода в г. Скенектеди и испектор Духовной семинарии в том же монастыре в Джорданвилле. Отец Лавр и похоронит Михаила Минаева в монастырской ограде Джорданвилльского монастыря.
Второе свидетельство, имеющее также значение исторического источника принадлежит автору этих строк — Минаевой Нине Васильевне, родной племяннице Михаила Васильевича. Это свидетельство основано на архивных документах, литературных и историографических исследованиях, а также, несомненно, и на фамильных семейных преданиях.
Род Минаевых уходят своими корнями в седую старину. Первое упоминание о нем относится ко времени правления московского царя Алексея Михайловича «Тишайшего» — (1645−1676гг.). Несмотря на свой тихий нрав, он сумел значительно расширить Московское царство, еще только поднималась династия Романовых, набирала силу центральная власть после Смутного времени, были возвращены Смоленск и Северская земля, шла тяжелая тяжба с Украиной. К I654 году на Переяславской Раде воссоединилась, наконец Украина с Россией. Но далеко не все были рады этому. Украинский гетман Иван Степанович Мазана (1667−1708гг.) не желал соединения с Москвой. Для пресечения его происков Московское правительство привлекло донских казаков, считавшихся русскими и «числящими себя под Москвой». В походе казаков на правый берег Днепра принял участие избранный атаман войска Донского — Фрол Минаев.
По семейному преданию и архивным данным — это наш предок. Первое упоминание о нем в исторических источниках, извлеченных С.М. Соловьевым, относится к 1667 году8.
Вернувшись с Украины отправились казаки во главе с атаманом Фролом Минаевым «чинить военный промысел над улусными людьми» в Крым. Следующим обращением историка к личности Фрола Минаева стал 1675 год. Украинский гетман Правобережной Украины Петр Дорошенко, при поддержке Турции и Крымского Ханства, попытался овладеть Левобережной Украиной. Со стороны Москвы выступил с переговорами боярин Ромадановский, который в помощь пригласил Фрола Минаева с казаками.
Казачий атаман Фрол Минаев обладал независимым характером. Несмотря на то, что Войско Донское присягнуло Московскому царю, Фрол «у Москвы, как жить, не спрашивал», воевал с Крымом самостоятельно сносился с Польским королем. Молодой царь Петр упрекал позже Фрола за самовольное обращение к соседям: «Для чего Вы Польскому королю походом своим на неприятеля его в судах и конницею помощь без Нашего Великого Государя, указу чинили, и с крымскими людьми мир нарушили и письма Польского короля принимали, и к Нам, Великому Государю, тех его писем не переслали"9.
Новое столкновение Фрола Минаева с гетманом Левобережной Украины Иваном Самойловичем произошло в 1675 году. Иван Самойлович стремился объединить Левобережную и Правобережную части Украины. Правительственные войска Москвы использовали казачьи подразделения для покорения непокорных украинских сепаратистов. В 1676 г. Дорошенко присягнул Фролу Минаеву. Русская сторона одержала победу, опираясь на помощь казаков. Авторитет Фрола Минаева перед Москвой и врагами Москвы требовал от него недюжинной силы воли и выдержки. Не так просто ему давалась власть и в среде казаков. Среди казаков временами поднимался ропот, зрели распри. Недовольные Фролом угрожали: «Тебя, Фрола, на руку посадим, а другой раздавим!». Нелегко было и поддерживать отношения с Москвой. Московское правительство не хотело признавать заслуг казачьего атамана. Это сказалось и наиболее очевидно в ходе восстания Степана Разина, когда Разин передвинулся о Волги на Дон, он был выдан казачьей старшиной в 1670 году.
Первую роль в «верховом казачестве» играл Фрол Минаев, но этого не оценила Москва. Однако, казачий атаман продолжал добиваться расположения Московского правительства. В Государственном Архиве Ростовской области сохраняются уникальные грамоты русских царей к Фролу Минаеву. Ему адресована Грамота от 9 февраля 1680 года царя Федора Алексеевича. В ней велено походному войску влиться в полк боярина Василия Васильевича Голицына и идти на Киев. Грамота прислана в Зимовую станицу. Грамоту сопровождало и денежное содержание в 10 000 рублей10.
Следующая Грамота от I мая 1682 г. извещала о кончине царя Федора Алексеевича.
Летом 1688 года собрался казачий круг (своеобразное совещание наиболее влиятельных казаков). Фрол Минаев держал речь: «Надобно за чернецом (раскольником — Н.М.) послать… воров жалеть нечего!» Он докладывал В.В. Голицыну; доверенному лицу правительнице Софьи: «Воровство у нас на Дону идет от воров — раскольников, которые живут по Хопру и Медведице"11.
В 1684 и 1685 гг. шли грамоты Московского правительства на Дон, к Фролу Минаеву. Ни один раз ходили казаки в помощь В.В. Голицыну на Кубань и в Крым, в 1688 и 1693годах12.
Молодые цари Иван и Петр Алексеевичи благодарили казаков Фрола Минаева за службу. В Грамоте января 1689 года извещается «Войско Донское о присылке фитиля для пушек, а Зимовую станицу к Фролу Манаеву13. К ней приложена и похвальная грамота, адресованная Фролу Минаеву. Опека Войска Донского приобретает систематический характер. Москва старалась с помощью церкви поддерживать свое влияние на Дону.
«Грамота царей Иоанна и Петра Алексеевичей Атаману Фролу Минаеву и всему Войску Донскому от 23 сентября 1683 года приказывает государевым указом Воронежскому епископу посылать ежегодно в Черкасск по два ученых священника попеременно для убеждения и отвращения от раскола тех, кои впади в оный"14.
Поддержание порядка на южных рубежах Московского государства осуществилось казаками все более активно. В марте 1688 года последовала Грамота Фролу Минаеву по случаю пожара, истребившему почти весь Черкасск. За усердное служение посылались деньги и хлебное пособие, вино, сукна, свинец, ядра и три пушки, и сто рублей на церковное строение15. А в следующем году в Грамоте от 28 декабря предписывалось Фролу Минаеву с 500-ми казаками идти во состав войск, назначенных в Крымский поход под начальством кн. Голицына16.
С 1689 года когда Петр стал править самостоятельно, Фрол Минаев стал получать именные Грамоты за подписью самого Петра.
«Грамота N 41 царя Петра Алексеевича на Дон войсковому атаману Фролу Минаеву и всему войску Донскому 20 февраля 1698 года, коей вначале похваляются казаки за поражение крымцев, шедшие на Российские Украины и кубанцев на реке Кубань, а потом пожаловано Войско денежным и хлебным жалованьем, вином и прочим». И на следующий год последовала Грамота 21 февраля 1699 года царя Петра Алексеевича с благодарностью Фрола Минаева с казаками «за отражение кубанцев раскольников к Паншину Городку для истребления там строившихся кораблей, за преследование и разбитие».Сопровождалась Грамота пересылкой жалованья17.
Из этих документов следует, что Фрол Минаев служил царю Петру со всем рвением и расчетом.
Но более всего прославился Фрол Минаев участием в Азовских походах Петра. В первом походе 1695 года казаки участвовали в войске кн. Голицына. Они первыми пошли на штурм турецкой крепости, первыми укрепились на валу и долго держали осаду. Но поддержка турецкого флота с моря решила схватку в пользу турок.
Второй поход пришелся на 1696 год. В нем и сам молодой Петр принял участив. К удивлению турок он появился под Азовом во главе русской флотилии, спешно построенной в Воронеже. В кампании участвовали украинский гетман Яков Лизогуб и казаки во главе о Фролом Минаевым. Казачий атаман проявил такие чудеса храбрости и искусство ведения боя, что это сложилось в легенду. На этот раз Азов был взят, и Московское государство получило выход к одному из южных морей, что ставило теперь Россию в исключительно выгодное международное положение — с ней теперь должны была считаться могущественные соседи. Подвиг же Фрола Минаева был отмечен Петром; он приблизил его к себе и считал главным правителем на Дону18.
О Фроле Минаеве, о его подвиге под Азовом напечатано в первой газете России «Beдомости», которая была открыта по приказу Петра I. Taм, в патетических тонах изложен весь поход на Азов, прославляется Фрол Минаев, названный в угоду образованному читателю, Флёром Минаевым.
Главным врагом России к этому времени стали Турция на юге и Швеция на севере. Петр снарядил в Европу Великое посольство в 1697—1698 гг. для поисков антитурецкой коалиции. Послов возглавили Лефорт и Федор Головин. Посольство направилось в Кенигсберг, Курляндию, Голландию и Англию. И уже к следующему 1699 году Петр был готов к переговорам с Турецким султаном. Посольство в Турцию возглавил тот же адмирал Лефорт, позже сменил его Федор Головин. Посольство отправилось морским путем. Из Воронежа подоспели готовые корабли: две галеры, яхта, два галиота, три бригантира. На корабле «Апостол Петр» капитаном был сам царь Петр. В Таганроге флотилию поджидал корабль «Крепость». По дороге к флотилии присоединились четыре морских струга. Вел их Фрол Минаев, с ним пятьсот казаков, выбранных на казачьем «кругу». 29 августа 1899 г. посланники достигли Царьграда19. Миссия была удачной. Русское посольство подготовило основу для борьбы за Прибалтику, заручавшись союзником в грядущей Северной войне.
Фрол Минаев стал последним выборным атаманом на Дону. После смерти Фрола Петр I предпочитал назначать атаманов в Землю Войска Конского я держать под строгим контролем свободолюбивых казаков.
Фрол Минаев был удачлив не только в походах, но и в семейной жизни. Его Фамилия широко известна на Дону. Среди его многочисленных сыновей известны Максим и Василий Фроловы, упомянутые С.М. Соловьевым20. По источникам Военно-исторического архива выявляется еще один из сыновей Фрола Минаева — Минай, к 20-м годам ХVIII столетия оставивший свое потомство в станице Митякинской. Его сын Минаев Василий Минаевич имеет послужной список, составленный в 1799 году, когда ему, сотнику войска Донского было 59 лет21. Служил в полку полковника Кутейникова, затем в полку Павла Ребрикова, с 1789 по 1792 годы служил в корпусе барона Розена. Подавал прошение о восстановлении дворянства. Его брат Иван Минаевич обосновался в станице Митякинской, сын которого Григорий Иванович — хорунжий, сотник, есаул, участник русско-турецкой войны 1789−1791гг., имеет отличив за 1799 год, принимал участив в Отечественной войне 1812 года. Послужной список составлен за 1815 год22. В Отечественной войне 1812 г. принимал участие и его сын, сотник Петр Григорьевич Минаев, получивший чин хорунжия после войны23.
Брат Петра Григорьевича — Василий Григорьевич Минаев 1800 года рождения был ребенком во время войны с французами, а его сын Алексей Васильевич (1821 — 1906 гг.) стал участником последней русско-турецкой войны 1876−1777гг., был ранен и остался хромым на всю жизнь. За военные заслуги получил большой участок земли на хуторе 1-м Нижнем Митякине и зажил своим хозяйством, завел мельницу, большой яблоневый и вишневый сад. Имел единственного сына Василия Алексеевича Минаева (1851−1894) в послужном списке которого значится: казак с 1869 года, урядник с 20 апреля 1869 года, станичный учитель24
Был он женат на дочери воронежского священника — Анне Сергеевне Лавровой, имел двенадцать детей, в сорок восемь лет скоропостижно скончался, оставив семью на вдову и престарелого отца. Одним из этих двенадцати детей и был Михаил Васильевич Минаев.
В Государственном Архиве Ростовской Области сохранилась Ведомость на получение надельной земли от войска Донского на лиц мужского пола. В списке лицам мужского пола хутора 1-го Нижнего Митякинокого значатся: N 342 — казак Николай Минаев, N 343 — казак Михаил Минаев, N 344 — выросток Иван Минаев, N 345 — выросток Леонид Минаев, N 346 -выросток Василий Минаев. Список датирован 1913 годом. На казака — совершеннолетнего полагался целый пай земли, на выростка (подростка) — половина пая25.
В большой семье воспитывали детей в строгости, прививали глубокое религиозное чувство и трудолюбие. Мать Анна Сергеевна пользовалась большим уважением и горячей любовью и сыновей, и дочерей. Мир донского хутора был размеренным, устоявшимся, но Анна Сергеевна стремилась дать всем детям образование и преуспела в этом. По законам Земли Войска Донского детей обеспечивали средствами для обучения. Способных выпускников Донской Духовной семинарии и реальной гимназии в Новочеркасске, где учились сыновья казаков, посылали дальше учиться в Москву или Петербург, на средства особого фонда, основанного еще легендарным генералом Матвеем Ивановичем Платовым, сподвижником А.В. Суворова и героя Отечественной войны 1812 г.
Михаил Васильевич проявил большие способности к математике и был послан на казенный кошт в Петербургский университет, который и окончил с отличием по физико-математическому факультету.
Выходец из трудовой семьи, он всегда использовал летние каникулы для заработка и помощи матери и сестрам. Часто уезжал в Среднюю Азию на геодезическую съемку. Накопив денег, он в 1913 году сумел помочь семье отремонтировать и обновить родовой дом на хуторе. Сохранились письма Михаила Васильевича к матери Анне Сергеевне с советами по ремонту и реконструкции дома. Дом и сейчас — наше родовое гнездо красуется на донском хуторе. Он резко выделяется железной зеленой крышей, когда спускаешься к балке, где утопает в садах теперь уже обнищавшее казачье селение.
Петербургская жизнь захватила и увлекла молодого человека. Там он и нашел свое единственное на ною жизнь счастье. Женился по горячей любви на выпускнице Бестужевских курсов, медичке Верочке Лепневой, родом из Воронежа. Но начавшаяся в Августе 1914 года Первая мировая война смешала все молодые планы. Последовало Константиновское артиллерийское училище, присвоение офицерского звания и фронт.
Далее следы Михаила Васильевича теряются. По сведениям Казачьего словаря -справочника он участник Императорской армии, а годы Первой мировой войны, где служил не сказано, позже принимал участие в борьбе за Дон, т. е. по всей вероятности, был в составе Добровольческой армии Деникина. Прошел полный курс авиационной школы. Есть смысл сопоставить эти сведения по воспоминаниям С.Г. Пушкарева26, который попал в эту школу в августе 1920 года, в статистический отдел. Возможно Михаил Васильевич прошел авиационную школу раньше.
В Казачьем справочнике, вероятно, со слов самого Михаила Васильевича, есть упоминание об его отъезде заграницу в 1920 году и дальнейшем обучении в Пражском университете. Есть основания думать, что вместе с отступающими частями Белой армии Манаев попал в Константинополь, а потом был интернирован, в Галлилоли. В январе — марте 1920 года армия А.И. Деникина отступала по всему фронту, из черноморских портов Севастополя, Одессы, Новороссийска хлынул поток беженцев в Турцию и на Балканы. В мае 1920 года было создано Справочное бюро по инициативе объединенного комитета российских организаций с целью регистрации беженцев в Константинополе. К концу июня уже было зарегистрировано 25 тысяч беженцев27.
В военных лагерях к 1921 году размещалось до I9893 человек. В Галлиполи вместе с семьями — 26 485 человек28.
В районе Галлиполи расположился армейский корпус, в который входили регулярные частя Добровольческой армии, в том числе и артиллерийские подразделения. Личный состав Первого корпуса состоял из кадровых офицеров, по своей социальной принадлежности являющейся военной интеллигенцией29.
Условия существования русских лагерей в Константинополе и на островах были тяжелыми, скудость средств обеспечения, эпидемии, бесперспективность создавала тяжелые настроения, а среде офицерская и других интернированных. Показательна в этом отношении судьба внука петрашевца Ипполита Дебу — Виктора Константиновича Дебу — юнкера из Одесского юнкерского училища, который с отступающими частями Белой армии Врангеля попал в Галлиполи и в 1921 году умер от сыпного тифа. Отец Константин Ипполитович отыскал сведения о нем через Розыскное бюро в Чехословакии много лет спустя30.
Сведения о том, что Михаил Васильевич, будучи уже заграницей, окончил агрономическое отделение геологического факультета в Пражском университете, имеющееся в Казачьем справочнике, убеждают в том, что М.В. Минаев воспользовался так называемой «русской акцией» Чешского правительства.
«Русская акция» в Чехословакии — уникальное явление в истории эмиграции. Объяснение этого явления дал в своей книге С.Г. Пушкарев31.
28 октября, под влиянием революционных событий из сотава Австро-Венгерской империи выделялась Чехословацкая республика. В ее состав вошли чехи, словаки и область карпатских русинов. Первым президентом молодой республики стал профессор — философ Томаш Масарик, а первым премьер-министром Карел Крамарж — давний и верный друг России, женатый на русской женщине — Надежде Николаевне Абрикосовой, москвичке из известного купеческого рода. Свое возрождение чехи связывали с идеей о славянской общности, в том числе с тесным сотрудничеством с Россией, но Россией несоветской, а обновленной на демократических путях. Масарик предложил свою программу преобразований в Чехии на основе демократического прозападнического государственного устройства. Его взгляды во многом совпадали с убеждениями П.Н. Милюкова, с которым Масарик неоднократно встречался32.
Карел Крамарж придерживался другой позиции, уповая на активную роль русских эмигрантов в восстановлении в России прежней власти. Он активно поддерживал «русскую акцию». Крамарж уповал увидеть будущую Россию представительной монархией с широким национально-демократическим устройством. Министерство финансов Чехословацкой республики ежегодно отпускало средства на «русскую акцию». Русскими эмигрантскими кругами «русская акция» была встречена с восторгом. Эмигрантская печать отмечала: «Российским беженцам был обеспечен приют, нашему подрастающему поколению — русская школа, нашим воспоминаниям о прошлом — временное хранилище в Русском архиве. Никто не сделал больше для остатков Великой России, как эта возрожденная маленькая Чехословакия33.
Неоценим вклад Чехословакии в создание Русского заграничного архива, так называемой Пражской коллекции. Президент Бенеш, по окончании Второй мировой войны, подарил архив Сталину (формально, считалось Академии Наук в Советской России). Для свободного доступа Пражская коллекция оказалась закрытой для исследователей. Но «справедливости ради следует признать, что некоторые материалы хотя и о трудом выдавались. Появилась возможность работать с заграничным архивом А.И. Герцена, много нового стало известно о встрече декабристов с петрашевцами в Сибири. Но материалы Белого движения оставались наглухо закрытыми для родственников и исследователей до последнего времени.
«Русская акция предусматривала приглашение нескольких тысяч студентов для продолжения образования в чешские учебные заведения на полной казенной содержания. В Константинополе была создана проверочная комиссия, призванная проверять уровень знаний для тех претендентов в университеты, которые не имели с собой документов.
Мне известно, что университетский значок, а, вероятно, и диплом Михаила Васильевича оставались дома, в хуторском родовом гнезде. И мы, дети часто рассматривали университетский значок и сами мечтали об университетском образовании. Вот тогда — то, по всей видимости, Михаил Васильевич и выбрал агрономическое отделение геологического факультета в Пражском (Карловом) университете. Он хорошо знал геодезическую съемку и сам еще в России часто подрабатывал, благодаря этому навыку в студенческие годы. Помню, на чердаке нашего хуторского дома долго еще пылились, как нам детям казалось, диковинные приборы геодезии, треножники и какие-то непонятные бинокли. Все отполированные гладкие, приятно ласкающие кожу. Эти обрывочные воспоминания детства теперь выстраиваются в стройную логическую цепь драматической судьбы целого поколения, так причудливо переплетаются с нашим российским бытием. Впрочем о нем речь впереди.
С.Г. Пушкарев вспоминает: «Из выдержавших экзамен формировались группы по сто человек и отправлялись в Прагу за казенный счет во главе о одним из аспирантов"34.
Сколько времени провел Михаил Васильевич Минаев в Праге остается пока не ясным. Но есть одно обстоятельство, которое может послужить одновременно и ключом, и загадкой к разрешению этого вопроса. Михаил Васильевич был на редкость цельной натурой. По окончании Петербургского университета, как было оказано, он женился по горячей любви. Его жена оставалась в России. В эмиграции он оказался один. Его жена Вера Лепнева — врач, имеющая классическую медицинскую школу Бестужевских курсов к 1925−1926 году была уже опытным врачом и имела уже порядочный стаж практической работы. Как, каким образом она разыскала мужа в Праге в эти годы, каким образом она сумела приехать к нему, почему не осталась с ним? На все эти вопросы пока нет ответа. Но есть тому прямое и неоспоримое свидетельство — родившаяся дочь, тоже Вера, 1926 или 1927 года рождения. В домашнем архиве все того же дома на донском хуторе сохраняется фотография, подаренная бабушке Анне Сергеевне, матери Михаила Васильевича самой Верой Минаевой — Лепневой в 1930 году, когда Вера старшая приезжала на хутор. На фотографии девочка лет четырех, сохраняющая все наши родовые черты.
Дальнейшая судьба Веры Лепневой и ее дочери Верочки неизвестна. Все справки, которые нам приходилось наводить, не увенчались успехом. Она пропала в Воронеже, где проживала с родными. Были ли они репрессированы? Погибли в сталинских лагерях? Скорее всего так.
К нравственной характеристике Михаила Васильевича следует прибавить воспоминания отца Лавра, учившегося у него в Словакии, в земле восточных русинов, в Дочаевско-Успенском монастыре (седо Ладомирово, недалеко от г. Свитника). Лавр утверждает, что никогда не видел никого из родных около Михаила Васильевича, всегда считал его одиноким, аскетически одиноким человеком; и был отец Лавр крайне удивлен, что у него, Михаила Васильевича, была семья — жена и дочь. Значит встреча Михаила Васильевича с женой состоялась еще в Праге…
Следующая страница жизни Михаила Васильевича тесно связана с началом Второй Мировой войны. Так две страшные войны двадцатого века рассекли жизнь человека и не только его, а целое поколение русских людей.
Каких позиций придерживался М.В. Минаев в пестром раскладе политической жизни Чехословакии, нельзя сказать с полной уверенностью. Но ясно одно, что он не мог принять коммунистического режима в России и не мог вернуться на родину, иначе бы он вернулся, вернулся бы непременно к жене, к дочери, к хутору, к которому был сердечно привязан, к любимой матери, к своей родине, которую не смог забыть молясь за нее всю жизнь. Несомненно, что ностальгия по родине у Михаила Васильевича, подобно многим русским эмигрантам, ассоциировалась у него с идеей восстановления прежнего, возможно обновленного, политического устройства, скорее всего, как мыслилось большинству казаков, конституционной монархии во главе с вел. кн. Кириллом Владимировичем, а после его кончины в 1938 г, во главе с вел. кн. Владимиром Кирилловичем.
Тихий г. Свитник в годы гитлеровской оккупации лишь казался спокойным. Сам Почаевско-Успенский монастырь вел подспудную работу по формированию антигитлеровского сопротивления. Об этом мало известно, но есть подливные свидетельства участия ближайшего окружения монастыря в подготовке Словацкого восстания в сентябре 1944 года. Восстание охватило большую часть страны и оказалось изолированным. Части советской армии заняли наблюдательную позицию и не поддержали повстанцев. Фашистские войска 27 октября захватили центр Словакии и Банску-Быстрицу, где было сосредоточено руководство восстанием.
Восстание было подавлено. Участниками занялось Гестапо.
В январе началось наступление советской армии. Все это заставило жителей тихого Свитника и Почаевского монастыря подняться с оседлых мест и отправиться в далекие скитанья. Для Михаила Васильевича дело осложнялось тем, что близкие люди оказались в застенках Гестапо. Он не терял надежды спасти их.
Поток беженцев хлынул через перевалы Карпат в Австрию, в землю Каринтии, заселенную еще в древности словенцами, родственными словакам. Здесь в австрийских городках Клагенфурте и Келлерберге были разбиты лагеря для беженцев. Казалось, можно укрыться в Восточных Альпах от преследования фашистских и советских войск. До какой-то поры австрийское правительство снисходительно относилось к спасающимся людям, не знающим за собой вины. За эти месяцы видели Михаила Васильевича в Северной Италии и Германии; он делал тщетные попытки спасти близких ему людей, связанных с организацией Словацкого восстания. Но все оказалось тщетным. Из Гестапо нельзя было выйти.
Между тем, группа монахов Почаевского монастыря обратилась к русскому монастырю в Джорданвилле (штат Нью-Йорк) в Соединенных Штатах, принять поднявшихся с мест и монахи во главе с настоятелем были приглашены архиепископом Виталием в православную обитель. В 1949 г. Почаевский монастырь переехал в Джорданвилль.
А Михаил Васильевич остался, к этому времени он узнал, что русские военнопленные, принявшие участив в восстании в Словакии и томящиеся в страшной тюрьме Гестапо с августа 1944 года, еще с 1946 года отправлены на Родину, в Советскую Россию в концентрационные лагеря, как политические преступники. Его душевное состояние, глубокое потрясение безысходностью развившихся трагических событий ввергло Михаила Васильевича в глубокий религиозный экстаз. Не решившись отправиться в Джондарвилль вместе со знакомыми монахами, среди которых было много его учеников, Михаил Васильевич еще два года стал готовить себя к принятию сана священника, а возможно и иеромонаха.
Еще четыре года Михаил Васильевич служил в лагерях беженцев в австрийских Альпах. Нелегко ему далось решение навсегда оставить Европу и расстаться с надеждой вернуться на родину.
В I955 году М.В. Минаев прибыл в Джорданвилль. Ему предложили маленький приход в небольшом провинциальном городке Скенектеда. В монастыре помнили Михаила Васильевича, его образованность уже была известна в православных приходах во всей Америке. Он был талантливым преподавателем, тонким психологом, был наделен необычным ласковым и лукавым южным юмором. Ему вскоре предложили должность инспектора духовной семинарии в Свято-Троицком монастыре Джорданвилля, куда он систематически стал ездить на автобусе два-три часа в одну сторону.
Жил он бедно, ничего не нажив за жизнь и растеряв родных, и оставив родину. При всем своем образовании и высокой культуре, заложенной еще в дореволюционные годы, он был лишен всяких материальных благ. Встречался он с русскими коллегами (священниками), проживающими на территории Соединенных Штатов и вел с ниш активную переписку.
Мне приходилось говорить со старым священником из Калифорнии, из Сан-Франциско, отцом американской православного священника Леонида Кишковского, который вспомнил Михаила Васильевича, вспомнил, что тот сильно нуждался, что калифорнийский священник помогал ему и часто переписывался с Михаилом Васильевичем. Письма Минаева М.В., как утверждал старый священник, хранятся у него в корзинах в Сан-Франциско35. Есть и еще, вероятно корреспонденты у Михаила Васильевича в Америке и Европе, если бы только знать, кто они и где находятся, да и живы ли!
Жизнь Михаила Васильевича на чужой стороне не заладилась. Тяжелые переживания, потеря близких, оторванность от родины, от родных корней не принесли утешения. Вскоре по приезде он сильно заболел. Так больной и продолжал ездить в Джорданвилль, где его всегда ждали и любили, в особенности дети, с которыми он всегда был особенно ласков, весел и любил no-долгу говорить и шутить. Болезнь развивалась и взяла свое. Наконец, была сделана операция, да оказалось поздно, слег Михаил Васильевич, как рассказывают очевидцы. Ухаживать за ним было некому. Так приходила к нему староста его прихода, но он не жаловался, терпел, был аскет, взял монашинский образ жизни и тихо умер, как бы уснул. Случилось это в августе 1961 года. Отпели его в его же приходе, собрались хоронить, да такое было у него лицо — просветленное как у святого. Собравшиеся и монахи посовещались, посовещались между собой и решили похоронить его в монастыре и повезли в Джорданвилль, где и покоится наш Михаил Васильевич у самой церкви Святой Троицы и крест стоит и на нем надпись: Минаев Михаил Васильевич (1889−1961).
Михаил Васильевич не мог не чувствовать себя вне России. Он до конца жизни был со своей страной, жил интересами народа, своих прихожан, своих учеников, так же как и он выброшенных с родины. Как никто другой он испытывал те же чувства, которые были так понятны Марине Цветаевой, так же как и он не сумевшей жить без родины:
«Не быть в России, забыть Россию может лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри — тот потеряет ее лишь вместе с жизнью». — Так чувствовала великая поэтесса России, передавая так емко ощущения тех, кто остался без родины.
Примечания
1 Цветков В.Ж.Белые армии юга России, Посев.2000, С. 5.
2 Минц И.И.Год 1918-й. М., 1982. С.533; Какурин Н.Е. Как сражалась революция.М., 1990, С.150−151.
3 Альманах «Белая гвардия», публикация А.А. Каревского.С.99.
4 Указ. Источник.
5 Цветков В.Ж. Указ. Соч. С. 61.
6 Указ. Сочинение, С. 80. Сведения взяты в РГВА. Ф.39 540. Оп.1. Д. 45. Лл.1−13об; Лл.143а-143об.
7 Казачий словарь — справочник. Сост. Г. В. Губарев. Сан Ансельмо. 1968, Т.1., С. 178.
8 Соловьев С.М. Собр. соч.М."Мысль».1991.Т.И.С.471.
9 Указ. Сочинение, С. 479.
10 Госуд. Архив Ростов. Обл. Ф.341. Оп.1. Д. 2. Связ.1. Л.13.
11 Соловьев С.М. Указ. Соч. Т. VII, С. 290.
12 Указ. Сочинение, С. 466.
13 Госуд. Архив Ростов. Обл. Там же. Л.18об.
14 Там же. Л.12об.
15 Указ. Источник. Л.8.
16 Указ. Источник. Л.8.
17 Указ. Источник. Л.10.
18 Соловьев С.М. Собр. Соч. Т. VII, С. 516.
19 Указ. Соч., С.586−587.
20 Соловьев С.М. Собр. Соч. Т. V, С.199; Т. IX, С.515−516.
21 Госуд. Архив Ростов. Обл. Ф.344. Оп.1. Д. 53. Лл.67, 70.
22 Госуд. Архив Ростов. Обл. Ф.344. Оп.1. Д. 53. Лл.328, 333; ГВИА. Ф.489. Оп.1. Д. 3041.
23 Госуд. Архив Ростов. Обл. Ф.344. Войсковая канцелярия. Оп.1. Д. 1095.
24 ГВИА. Ф.330. Оп.56. Д. 468. 1877 г.
25 Госуд. Архив Ростов. Обл. Список лиц мужского пола на получение земли Войска Донского. Хутор 1-й Нижний Митякинский. Л.86об.
26 Пушкарев С.Г. Воспоминания историка. 1905−1945. М.: Посев, 1999, С.82−83.
27 ГА РФ Ф.5809. Оп.1. Д. 98. Л.189.
28 Там же, Д. 87.
29 Российская эмиграция в Турции. Юго-восточной и Центральной Европе 20-х гг. Учебное пособие. Автор. Коллектив: Е.И. Пивовар и др. М.: РГГУ, 1994, С.56−57.
30 РГИА Ф.801. Оп.1. Д. 147. См. также: Минаева Н.В. Петрашевцы и идеи утопического социализма. Канд. Дисс. М, 1957. Приложение N 1. Страницы из истории русской интеллигенции. Воспоминания. С.9−10.
31 Пушкарев С.Г. Указ. Соч. С. 88.
32 Документы к истории русской и украинской эмиграции в Чехословацкой ремпублике (1918−1939). Praha. Slovanskyustav. AVCR, 1998, C.333.
33 Последние новости. 1936, 24 января.
34 Пушкарев С.Г. Указ. Соч. С. 86.
35 Сведения об американских связях М.В. Минаева почерпнуты от Софии Кишковской — референта-переводчика газеты «Вашингтон-Пост» (представительство в Москве).
36 Вопросы литературы, 1991, N 2, С. 241.
Опубликовано: Белая Гвардия. Альманах. 2001. N 5.
Страницы: | 1 | |
