Дважды разжалованный

Никакие испытания не сломили контр-адмирала Николая Никольского

Николай Никольский, как считают многие ветераны ВМФ старших поколений, — это человек уникальной, героической и одновременно трагической судьбы.

Через моря, океаны и войну

Родился он в деревне Ханеневка Саратовской губернии в 1913 году. Начал военно-морскую службу в 1936-м на торпедных катерах Тихоокеанского флота (ТОФ), а уже через год был начальником штаба дивизиона торпедных катеров. Участвовал в событиях на озере Хасан (награжден знаком «Участник Хасанских боев 1938 года»). Затем Никольского назначают командиром тральщика, который он перевел в 1939 году из Севастополя во Владивосток. Подумайте: маленький корабль благополучно преодолел моря и океаны — в ту пору такой переход являлся поистине уникальным.

В 26 лет Никольский — командир эскадренного миноносца. В 1939—1942 годах командовал на ТОФе последовательно эсминцами «Разящий», «Сталин», «Расторопный», «Разъяренный», поочередно «отрабатывая», по флотской терминологии, их боевую организацию и выводя в боеготовые корабельные единицы. Во Владивостоке на швартовку его корабля к причалу выходили смотреть, как на театральное представление, весь портовый люд и гуляющая на набережных публика — так лихо и одновременно выверено четко все делалось.

1942 год. В составе ЭОН-18 (экспедиция особого назначения) Никольский перевел Северным морским путем на воюющий Северный флот эскадренный миноносец «Разъяренный», который сразу стал принимать участие в боевых операциях. А далее вдруг… рядовой штрафного батальона Карельского фронта! Могут спросить — за что? Произошла навигационная авария — корабль «вылетел» на остров Сальный в Кольском заливе. И хотя потом своим ходом все же дошел до базы, все равно командира привлекли к ответственности.

Это, в общем-то, было справедливо: за любое ЧП на борту в первую очередь спрашивают с него. К тому же в разгар войны особенно не разбирались: может быть, вина за происшедшее лежит все-таки на штурмане или командире БЧ-5, не обеспечившего требуемый режим работы движителей в критический момент (эсминец оказался полностью обесточенным при маневрировании в заливе)? Но дознаватели этого не сделали — видимо, спешили закрыть дело. Плюс к тому трибунал, похоже, не проявил должной ответственности и компетентности. Никольский тем более ни на кого из экипажа вину в аварии не сваливал

Далее в биографии Никольского боевые действия в штрафбате, ранение, то есть «искупление вины кровью», и возвращение на Северный флот, опять получение под начало эскадренного миноносца. Об этом позаботились нарком ВМФ адмирал Николай Кузнецов и командующий СФ адмирал Арсений Головко. Они хорошо знали и ценили грамотных, инициативных офицеров.

Никольский прибыл на корабль, даже не переодевшись, — в обмотках и гимнастерке без погон. Старшина, командир вахтенного поста на юте преградил ему вход на палубу карабином с примкнутым штыком: «Куда прешь, пехота?» Никольский потребовал вызвать старпома корабля — мол, для него есть важный документ. Явившийся вскоре старпом и бдительный старшина лишились дара речи, когда зачуханный красноармеец предъявил предписание о своем назначении и заявил: «Я командир». Потом отстранил рукой штык вахтенного, прошел на корабль. Войну Никольский завершил на СФ командиром эсминца «Громкий». Участвовал более чем в 100 операциях по конвоированию и защите транспортов, высадке десантов и в других боевых действиях флота.

Комбриг-легенда

После Великой Отечественной и окончания Военно-морской академии Никольский направляется на Черноморский флот. Там он командует 187-й бригадой эсминцев (БЭМ) эскадры ЧФ. Соединение, в состав которого входили девять ЭМ проекта 39 бис, под руководством без преувеличения выдающегося «миноносника» 1940-х — начала 1950 годов стало самым лучшим в ВМФ и получило прозвище на флоте «королевская бригада». За три года (1952−1954) она завоевала восемь призов ВМФ за артиллерийские, торпедные стрельбы и минные постановки. Причем торпедные стрельбы выполнялись не одной, как было принято всегда на учениях, а двумя, тремя, пятью торпедами. Наконец, эсминец «Беззаветный» в 1954 году впервые и, насколько мне известно, до сегодняшнего дня единственный раз в истории нашего Военно-морского флота выполнил стрельбу полным торпедным залпом из двух аппаратов корабля — десятью торпедами. Девять из них прошли под целью (крейсером), то есть ее условно поразили.

Именно на «Беззаветном» в 1957 году началась служба автора этого материала. От ветеранов 187-й бригады мне довелось услышать много интересных историй о Никольском, постепенно, видимо, превращавшихся в легенды; об удивительном времени командования соединением этим незаурядным человеком и талантливым военным моряком. Например, как, отрабатывая борьбу за живучесть в «реальных» условиях боевых повреждений корабля, «аварийный» эскадренный миноносец входил в главную базу флота с креном до 15−20 градусов. Под флагом Никольского на 187 БЭМ прошли командирскую школу многие будущие адмиралы.

Далее Николай Иванович занимает должность начальником штаба эскадры ЧФ с перспективой дальнейшего роста по службе. Но… грянули взрывы на линкоре «Новороссийск», приведшие к гибели старого трофейного корабля, а за ней последовало разжалование Никольского в капитаны 1 ранга, назначение с понижением на Камчатку…

После гибели «Новороссийска»

В материалах правительственной комиссии по расследованию катастрофы линкора главными ее виновниками были названы командующий Черноморским флотом вице-адмирал Виктор Пархоменко и начальник штаба, он же врио командира эскадры ЧФ (командир был в отпуске) контр-адмирал Николай Никольский. Правильно это или нет? Полагаю, что неправильно, хотя их ответственность и частичная вина в причинах трагедии и ее последствиях (как и многих других вышестоящих должностных лиц ВМФ и правительственного уровня) тоже имеется. Но не главная.

Это, повторяю, несправедливо. По крайней мере именно так считают большинство офицеров-черноморцев тех лет, уважавших и сегодня уважающих Пархоменко и Никольского. Они не сбежали с гибнувшего корабля, оказались вместе со всеми за бортом и тонули. И если бы они погибли, их бы объявили героями. И никаких обвинений против них выдвинуто бы не было. Но они выплыли и были «назначены» главными виновниками катастрофы.

Пархоменко и Никольский стойко перенесли наказания. Хотя самое тяжелое заключалось не в этом, а в нравственных и сердечных страданиях, надрывах, связанных с гибелью у них на глазах сотен моряков, в мучительных объяснениях с родственниками погибших, в унизительных допросах и объяснениях. Правда, ныне, по прошествии лет, Пархоменко и Никольский вроде бы реабилитированы, но служебная карьера у того и другого рухнула, а в личной жизни они претерпели серьезные потрясения.

Виктор Александрович Пархоменко умер и был погребен скромно, без особых почестей, но покинул он этот мир несломленным, к сожалению, не оставив (или не опубликовав?) воспоминаний о взрыве «Новороссийска», не обнародовав своих выводов и оценок катастрофы линкора. Для него справедлив будет известный древнерусский летописный постулат: «мертвые сраму не имут».

Николай Иванович Никольский через некоторое время с должности командира бригады миноносцев, которую также вывел в передовые, был назначен начальником штаба Камчатской флотилии. В 1962 году ему вторично присваивается звание контр-адмирала. Свою продолжительную службу (41 год) он закончил старшим преподавателем Военной академии Генерального штаба, получил ученую степень кандидата военных наук, стал доцентом, написал более 100 научных работ в области военно-морского искусства и теории управления.

После долгих лет молчания (причины его вполне понятны) Николай Никольский все же успел написать вместе с сыном Валерием книгу о страшной драме, разыгравшейся в Севастопольской бухте 29 октября 1955 года. Он всегда оставался верен своим принципам: «служить делу, а не лицам», не впадать в прострацию и с мужеством, не распространяясь о своих «обидах» и никому не жалуясь, переносить тяжелые удары судьбы и неприятности, которые некоторым слабодушным могли бы показаться концом всего на свете.

Можно только поражаться и восхищаться поразительной жизнестойкостью этого мужественного человека, находившегося в здравом уме и здоровье до последнего дня своей многолетней, в чем ему можно позавидовать белой завистью, жизни, несмотря на вынесенные им потрясения.

Между тем многие знающие Никольского офицеры уверены (и автор этих строк тоже) — не случись катастрофы линкора «Новороссийск», быть бы ему и командующим флотом, и начальником Главного штаба и, не исключено, главкомом ВМФ. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.

С таких людей нужно брать пример современной офицерской молодежи. К сожалению, подобного масштаба личностей очень не хватает нынешнему российскому Военно-морскому флоту.

Кавалер шести боевых орденов и многих медалей контр-адмирал в отставке Николай Иванович Никольский скончался 29 марта 2005 года. На последнем вздохе он вдруг произнес: «Боевая тревога!»

http://nvo.ng.ru/notes/2006−04−28/8_nikolskiy.html