 |
| Красная звезда | Андрей Лунёв | 07.04.2006 |
— Юрий Васильевич, с начала 1990-х стрельбы выполнялись отдельными зенитными ракетными и авиационными полками. Сейчас войска вышли на более качественный уровень боевой подготовки. Например, в августе прошлого года в объединении впервые за много лет прошло двухстороннее учение, на котором ударной авиагруппировке противостояла оборонительная группировка ПВО. Расскажите об этой тенденции, будете ли вы ее развивать?
— Начинали мы в 2003 году с корпусных учений. Тогда впервые за многие годы привлекли все имеющиеся в соединении ПВО силы и средства: истребительную авиацию, зенитные ракетные и радиотехнические войска. Управление в боевой обстановке впервые осуществлялось с помощью новой автоматизированной системы. И именно вопрос управления соединениями для руководящего состава оказался наиболее сложным, ведь до этого стрельбы проводились лишь отдельными полками. Ничего удивительного — с начала 1990-х годов из-за массовых сокращений и отсутствия учений командирами полков стали назначать офицеров, которые не имели опыта боевых стрельб на полигонах. Время шло, и они постепенно перешли в управления дивизий, корпусов. Меня как командующего очень встревожила низкая способность штабов управлять своими войсками в боевой обстановке. Поэтому пришлось, как говорится, с азов сначала «натаскивать» штабы в местах постоянной дислокации, а уж затем на полигоне. Нагрузка выросла в разы. Но когда люди увидели результаты своей работы, то в глазах появился блеск и возросла уверенность в своих силах.
В 2004 году мы провели учения с двумя дивизиями противоздушной обороны. Ну, а в прошлом году, как вы верно отметили, впервые провели двухсторонние учения, когда воздушной армии противостояла оборонительная группировка корпуса ПВО. В ходе этих маневров отработали вопрос, который я даже не помню, когда отрабатывался в последний раз, — истребительная авиация ПВО прикрывала ударную — бомбардировщиков, штурмовиков и разведчиков. Более того, мы создали систему командных пунктов, благодаря которой офицеры приобрели ценнейший опыт управления войсками. Кстати, все это нам очень здорово помогло при организации противовоздушной обороны празднования 60-летия Великой Победы — впервые на базе подмосковного соединения ПВО мы организовали систему управления авиацией. Командный пункт соединения был совмещен с пунктом наведения авиации, что существенно повлияло на оперативность управления войсками.
На днях Военной инспекцией Минобороны был внезапно поднят по тревоге один из наших истребительно-авиационных полков на самолетах МиГ-29. Перебазировавшись в Астраханскую область, летчики выполнили боевые стрельбы на полигоне Ашулук. Затем бомбардировщики и штурмовики под прикрытием истребителей будут преодолевать противовоздушную оборону противника, в роли которого выступят зенитные ракетные и радиотехнические части, в том числе и Сухопутных войск. А летом на Ашулуке проведем дивизионные тактические учения с боевой стрельбой зенитных ракетных войск. Как видите, мы наращиваем темп боевой учебы. Ведь главное в боевой подготовке — не отчетность, а научить людей воевать.
— Будет ли ваш опыт проведения двухсторонних учений использован другими объединениями ВВС?
— Да, причем пойдут еще дальше. Мы дали очень хороший задел для дальнейшего развития боевой подготовки не только в Военно-воздушных силах, но и в Вооруженных Силах в целом.
Более того, последние несколько лет мы неоднократно обращались к начальнику Генерального штаба ВС РФ с предложением создать в войсках КСпН зенитные ракетные полки постоянной готовности. Ведь в Военно-воздушных силах в постоянной готовности должны быть не только авиационные полки, но еще и радиотехнические и зенитные ракетные. Поэтому считаю абсолютно логичным то, что до конца текущего года именно в нашем объединении появится первый в ВВС России зенитный ракетный полк постоянной готовности, который будет оснащен новой зенитной ракетной системой. В ближайшем будущем она придет на смену знаменитой «трехсотке». С одной стороны, для нас это почетно, с другой — огромная ответственность. Ведь к полку постоянной готовности абсолютно другие требования. Боеготовность техники и вооружения и укомплектованность личным составом должны быть стопроцентными. Это дорогое удовольствие. Но это повысит и уровень подготовки ракетчиков, и состояние техники. А темпы поступления на вооружение новой системы, как и создание полков постоянной готовности, будут напрямую зависеть от наличия средств, которые будут выделены нашим войскам на дальнейшее развитие.
— Однако развивать боевую подготовку, создавая полки постоянной готовности и выполняя поставленные задачи, прямо скажем, не легко. Ведь уже который год перед войсками Командования специального назначения стоят одни и те же проблемы, решить которые можно лишь на уровне Правительства РФ, — нехватка горючего, старение техники…
— К сожалению, обеспечение горюче-смазочными материалами с конца 1990-х осталось на прежнем уровне — ежегодно получаем всего лишь четверть от самой минимальной потребности. При этом количество решаемых задач, как вы видите, возрастает в разы. Работаем по международному договору «Открытое небо», наши пилотажные группы «Русские витязи» и «Стрижи» представляют Россию на различных мировых выставках — все это требует немалого количества топлива, которое идет не на боевую подготовку, а на выполнение государственных задач. Плюс к этому наша фронтовая и армейская авиация обеспечивает проведение батальонных, полковых и дивизионных учений Сухопутных войск. А лимиты все те же — не больше четверти… Но мы же не имеем права на четверть защищать Родину! Словом, если хотим иметь высокий боевой потенциал, альтернативы нормальному обеспечению войск топливом быть не может.
Вторая наша беда — состояние техники. Срок службы многих самолетов, зенитных ракетных систем, средств радиотехнических войск и систем связи — 15−20 лет — уже подошел к концу. Это конечно же негативно сказывается на безопасности их эксплуатации. Яркий тому пример — недавняя авария бомбардировщика Су-24М в Воронежской области. Летчики действовали грамотно, уверенно и приняли верное решение катапультироваться. Самолет уже был неуправляем и фактически развалился в воздухе на две части. Хорошо, что пока еще летный состав способен адекватно действовать в экстремальных ситуациях. Да, потеря самолета нас не красит, но я не вижу в аварии вины технического состава.
Состояние и исправность самолетов фронтовой авиации пока еще соответствует требованиям приказов главкома ВВС и министра обороны. Чего, однако, не скажешь об армейской. Большие проблемы и с несущими винтами, и с редукторами, и с другими комплектующими изделиями. Больших денег требует продление ресурса. К примеру, приезжают представители завода, посмотрели — вроде лопасти и двигатель у вертолета нормальные, подписали акт, и за это заплати 100−150 тысяч! Такая же ситуация и в транспортной авиации, особенно с самолетами, выпущенными еще на Украине во времена Советского Союза. Эксплуатировать их сейчас — очень дорогое удовольствие.
Ресурс зенитных ракетных комплексов С-300 остается минимальным. Слава Богу, ситуация со сменными элементами к комплексам, так называемыми ячейками, в прошлом году немного улучшилась. Для обеспечения безопасности во время мероприятий по празднованию юбилея Победы министром обороны России были выделены средства, чтобы выкупить с завода полторы тысячи ячеек. Это около трети от общего числа уже давно отремонтированных и складированных там сменных элементов. Тогда мы восстановили технику, но уже прошел год, и большая часть опять вышла из строя и требует ремонта. Однако в гособоронзаказе, к сожалению, все равно не выделено достаточно средств, чтобы выкупить все отремонтированные ячейки и блоки. Чтобы хоть как-то поддерживать боеготовность, вынуждены идти на крайние меры — снимать работающие узлы с одних единиц техники и переставлять на другие. Заступает, например, один зенитный ракетный дивизион на боевое дежурство — снимаем недостающие ячейки с других. И так далее. То же самое и в РТВ, и в авиации. Когда в 1985 году я командовал зенитной ракетной бригадой, частично небоеготовый полк — ЧП окружного, если не большего масштаба. А теперь — горькая правда жизни. Полк считался небоеготовым, если укомплектованность ЗИПа (запасные инструменты и принадлежности) была менее 80 процентов. Сейчас же она едва дотягивает до двадцати! Раньше на устранение неисправности на дивизионе тратили от пяти минут до двух часов, сейчас доходит до нескольких суток.
— Многие аэродромы, на которых базируется авиация Командования специального назначения, уже не отвечают современным требованиям и по инфраструктуре, и по системе связи. А ведь без нормального аэродрома, без управления с земли возможности истребителей резко снижаются…
— Да, и мы это понимаем. Впервые в ВВС масштабный ремонт аэродрома (Кубинка) — мы провели в 2004 году. Были затрачены колоссальные деньги — порядка двух миллиардов рублей. Но это того стоило, ведь сейчас Кубинка — аэродром 1-го класса с новейшей инфраструктурой и системой связи.
А в Тверской области уже в этом году будет проведен капитальный ремонт аэродрома, на котором базируется истребительная авиация. Произойдут расширение и удлинение взлетно-посадочной полосы, будет установлена новая система навигации, взлета и посадки. В общем, после ремонта аэродром сможет принимать самолеты любого класса — от легкомоторного самолета до стратегического бомбардировщика. Соответственно возрастут и боевые возможности авиации в этом регионе.
Кроме того, силами инженерно-аэродромных батальонов проводим плановый ремонт взлетно-посадочных полос, рулежек и стоянок для самолетов.
— Но, пожалуй, самая острая — жилищная проблема. Большое количество бесквартирных, невозможность отселения уволенных в запас военнослужащих из закрытых военных городков, ветхий жилой и служебный фонд, построенный еще при Берии…
— Это главный вопрос, который сегодня волнует меня как командующего. На протяжении многих лет пытаемся решить проблему ветхого жилого и служебного фонда наших зенитных ракетных частей. Пятьдесят шесть жилых городков подмосковного соединения ПВО построены еще в пятидесятые годы! Дома деревянные, удобства на улице — и это в ХХI веке!
Мы приняли волевое решение, и нас поддержали и главком ВВС, и министр обороны — хотим из пятидесяти шести городков оставить пятнадцать, но сделать их базовыми, с соответствующей системой жилищно-коммунального хозяйства. Построить новые дома со всеми удобствами, школы, детские сады, на позиции дивизионов военнослужащих развозить автотранспортом. Кстати, недавно, встречаясь с командующими войсками округов и флотов, начальник Генерального штаба ВС РФ отметил, что уже пора уходить от мелких разрозненных городков и создавать крупные.
В прошлом году несколько зенитных ракетных полков уже начали переводить в два базовых городка. Реализовать же целевую программу полностью при условии нормального финансирования (а потребуется порядка двенадцати миллиардов рублей) планируем за два-три года. Объем работы огромный. Чтобы восстановить инфраструктуру когда-то сокращенных и фактически брошенных баз, надо восстановить и жилищный, и казарменный фонд, и хранилища, не говоря уже о строительстве всего этого, как говорится, с нуля. Кроме того, для отселения из базовых городков военнослужащих и членов их семей, которые, как принято сейчас говорить, утратили связь с Минобороны, планируем использовать государственные жилищные сертификаты. А освободившееся жилье переводить в разряд служебного и обеспечивать квартирами действующих ракетчиков. Конечно, будут и новые квартиры. Например, уже в этом году по плану, который мы согласовали с начальником Службы расквартирования и обустройства Министерства обороны генерал-полковником Анатолием Гребенюком, нам выделят жилье в тех регионах, где мы будем сосредоточивать войска. Очень бы хотелось довести этот проект до реализации. Ведь технику мы когда-нибудь все же восстановим, а если не удержим офицеров в строю, то потом потеряем армию.
А вообще, считаю, что пора к государевым людям относиться по-государственному. Кроме обеспечения жильем необходимо увеличить оклады денежного содержания и обеспечить социальной защитой. Сложилось такое впечатление, что, принимая закон о монетизации льгот, никто не учитывал инфляцию. Как только добавили денег военнослужащим, сразу же подскочили цены во всех регионах. Про столичный и говорить нечего. Еще пару лет назад наш офицер с семьей мог снять квартиру в ближайшем Подмосковье за 200 долларов, а сейчас должен платить минимум 400. Поэтому офицеры в частях и ютятся по различным комнаткам, где уже не только по сроку эксплуатации здания, но и по санитарным условиям жить не положено. Выход вижу один — увеличить оклады. Но не на 1.000−2.000 рублей, а в разы. Увеличить настолько, чтобы военнослужащий, например, мог спокойно снять жилье и знать, что семья имеет крышу над головой и можно спокойно нести боевое дежурство. Знать, что сможет устроить ребенка в нормальную школу или при необходимости обратиться в частную клинику. Словом, если офицеры и дальше будут влачить по сути нищенское существование, в армии мы их не удержим.
— Спасибо, товарищ командующий, за интересное интервью.
— Спасибо вам. В преддверии Дня Войск противовоздушной обороны позвольте поблагодарить наших ветеранов за те традиции, которые они заложили. Хочу пожелать всем воинам Военно-воздушных сил и Войск противовоздушной обороны оптимизма и уверенности в завтрашнем дне. Уверен, в скором времени все встанет на свои места!
