В круге 172-м

Вклад лишь одной конкретной «шараги» в укрепление обороны СССР

Подавляющее число граждан нашей страны узнало о так называемых «шарашках» (или шарагах) лишь из материалов отечественных СМИ в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Телевизионный фильм «В круге первом» вновь заставил российскую общественность говорить о давней и трагической странице нашей истории, когда в СССР существовали многие десятки научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро за колючей проволокой.

В «шарашках» трудились многие тысячи заключенных — в основном ученых и инженеров. Большинство из них — жертвы необоснованных обвинений. Это были честные люди, пострадавшие в результате клеветы собственных коллег. Автор этой статьи, например, сам держал в руках доносы Костикова (так называемого отца «катюши»), тоже позже репрессированного. Именно из-за наветов ряда видных товарищей, которые с 1960-х годов числятся у нас в героях, до сих пор совершенно секретны дела целой когорты пострадавших в сталинскую эпоху.

Совместный проект

Кстати, иногда складывается впечатление, что «шарашки» возникли только где-то незадолго до Великой Отечественной. Между тем особые конструкторские бюро ОГПУ (НКВД) начали нарождаться согласно циркуляру от 15 мая 1930 года, подписанному председателем ВСНХ Валерианом Куйбышевым и заместителем председателя ОГПУ Генрихом Ягодой. В этом документе говорилось, что «за последние 2−3 года органами ОГПУ были раскрыты контрреволюционные вредительские организации в ряде отраслей нашего хозяйства», в связи с этим предлагалось «использовать вредителей… таким образом, чтобы работа их проходила главным образом в помещении органов ОГПУ. Для этого отбирать заслуживающих доверие специалистов. Оказывать им содействие в деле постановки опытных работ…».

Однако массовое основание «шарашек» действительно приходится на то время, когда на Лубянке стал полновластным хозяином Лаврентий Берия. 10 января 1939 года он подписывает приказ # 0021 «Об организации особого технического бюро». В нем четко определялось, что данная структура функционирует при НКВД и предназначена для использования заключенных, имеющих специальные технические знания. Этим же приказом утверждался штат ОТБ и «Положение об основном техническом бюро при народном комиссаре внутренних дел».

Давайте познакомимся с этим документом, регламентировавшим жизнь сотен ученых-рабов.

«…2. Задачей технического бюро является организация конструирования и внедрения в производство новых средств вооружения для армии и флота.

3. Бюро имеет в своем составе следующие группы по специальностям:

а) группа самолетостроения и авиационных винтов;

б) группа авиационных моторов и дизелей;

в) группа военно-морского судостроения;

г) группа порохов;

д) группа артиллерии снарядов и взрывателей;

е) группа броневых сталей;

ж) группа боевых отравляющих веществ и противохимической защиты;

з) группа по внедрению в серию авиадизеля АН-1 (при заводе # 82).

По мере необходимости могут быть созданы новые группы как за счет разделения существующих групп, так и путем организации групп по специальностям, не предусмотренным выше".

Сейчас наиболее известны авиационные «шараги», поскольку там сидели знаменитые на весь мир конструкторы авиационной и ракетной техники Андрей Туполев, Владимир Мясищев, Владимир Петляков, Сергей Королев, Валентин Глушко и др. «Учреждения» и «почтовые ящики», где создавались боеприпасы, различные виды химического и бактериологического оружия, до сих пор ждут своих исследователей. Автору же этих строк удалось обнаружить документы об артиллерийских «шарагах». В частности, о Специальном конструкторском бюро ОГПУ на заводе # 9 им. Калинина в подмосковной деревне Подлипки, которое возникло еще в 1933 году.

Но с приходом в руководство НКВД Берии разработка артиллерийских систем была упорядочена. Приказом наркома внутренних дел # 240 от 20 апреля 1938 года в Ленинграде организуется конструкторское бюро, которое было призвано стать одним из ведущих артиллерийских КБ страны (позже оно являлось вторым по величине подобным конструкторским бюро после ЦАКБ, возглавляемого Василием Грабиным) и разместилось в знаменитой питерской тюрьме «Кресты», в четырехэтажном здании, выходившем глухим торцом на улицу Комсомола.

Рай в аду

Бывший заключенный Семен Фомченко, в октябре 1937 года приговоренный к 10 годам лишения свободы, впоследствии вспоминал: «…закрытый «воронок» доставляет меня в «Кресты». Где-то в середине дня меня вызвали и через двор повели в столовую, просторное полуподвальное помещение со сводчатыми потолками, уставленное длинными столами. К столам были приставлены стулья, а не скамейки, как приличествовало бы для нашего брата. Но не это меня тогда поразило. Передо мной поставили глубокую эмалированную миску, полную до краев нарезанными горячими сосисками, политыми томатным соусом. Так в тюрьмах не кормят. Повели в баню, где мылся я в тот раз один, дали чистое белье и отвели меня в спальню. Спальня, как и ряд других подобных, размещалась в небольшом одноэтажном здании, у ворот, выходящих на улицу Комсомола. Если бы не тяжелая тюремная дверь (хоть и без «кормушки») да не решетка на окне, то это была типичная комната студенческого общежития. Четыре железные кровати с панцирными сетками по углам, канцелярский столик у окна с видом на внешнюю стену, платяной шкаф у двери. Да еще поставлена пятая кровать посередине — это для меня. Все застланы аккуратно, чистое белье. Никого нет. Соседи мои явились к вечеру. Сразу ужин, в той же столовой.

В столовой я оказался единственным в телогрейке — костюмы, рубашки, галстуки… Боже мой, куда я попал?..

Столы накрыты белыми скатертями, ужин разносили официанты в белых куртках. (Как я узнал позже, это были тоже заключенные, бытовики.) У каждого прибора приготовлен небольшой чистый листок бумаги. Соседи мне объяснили, что это для заказа на завтра.

Возможности заказа достаточно характеризуются тем, что некоторые избегали заказывать жареную курицу, чтобы не возиться с костями и не пачкать рук. Все подавалось в тарелках (а не в алюминиевых мисках!), горячее, прямо с плиты".

Да и мне самому при знакомстве с архивными документами, связанными с ОТБ в «Крестах», иной раз не верилось, что речь в них идет о зэках.

Вот, к примеру, выдержка из протокола заседания коллектива бюро, посвященного итогам его деятельности в 1939 году: «Товарищи, программа работ на 1940 г. напряженная, она требует от нас напряжения сил и максимума энергии на ее выполнение. Коллектив наш вполне здоровый и, я бы сказал, хорошо спаянный, и не боится никаких трудностей, а, следовательно, мы, большевики партийные и непартийные, должны сказать свое веское слово, что план работы на 1940 г. будет честно и высококачественно досрочно выполнен, к этому, товарищи, и призываю я вас всех».

Уверен, что многие читатели среднего и старшего возраста часто слышали такие трафаретные слова у себя на работе.

В довоенный период в ОТБ была организована ресторанная система питания. Заключенные специалисты получали зарплату 50−240 рублей в месяц. Им выдавалась бесплатная одежда — костюмы, рубашки, галстуки, так как заключенные часто ездили в командировки на заводы, в основном на «Большевик».

На заключенных специалистов оформлялся допуск к секретной работе. Заключенных руководителей проектов и старших инженеров при выездах на заводы, производственные совещания или на полигонные испытания сопровождали конвоиры в штатском. Но ни на производственные совещания, ни в цеха, ни на стрельбище их не допускали. Охрана дожидалась своих подопечных в проходной или в 1-м отделе. Никому не приходило в голову, что приехавшие специалисты — зэки, так как все они были хорошо одеты, подстрижены и побриты. Замечу, что в ОТБ всегда была хорошая парикмахерская.

Забегая вперед, скажу, что когда в конце 40-х годов у зэков стали кончаться десятилетние сроки, то они оказывались перед сложным выбором: остаться в «шараге», но уже вольнонаемным сотрудником, или отправиться за 101-й километр от Москвы, Ленинграда и других крупных городов и при этом иметь ограничения в выборе работы. Очень многие выбирали «шарагу» и получали специальные пропуска МВД.

В период Великой Отечественной войны большая часть подневольных сотрудников ОТБ была сосредоточена в Перми (город с 1940-го по 1957 год назывался Молотов). Там одно из подразделений бюро находилось на территории артиллерийского завода # 172 им. Молотова. Поэтому ОТБ переименовали в ОКБ-172. В декабре 1944 года оно вернулось в Ленинград в свои старые помещения в «Крестах».

Финал

В 1938—1953 годах в ОТБ (ОКБ-172) было спроектировано несколько десятков артиллерийских систем.

Поступили на вооружение и были запущены в серийное производство 45-мм противотанковая пушка М-43 образца 1942 года, 76-мм полковая пушка ОБ-43, 130-мм двухорудийная башенная установка Б-2ЛМ (ею оснащались: знаменитый лидер «Ташкент», эсминцы проектов 30К и 30бис, а также один эсминец проекта 7). Для речных мониторов на базе Б-2ЛМ были созданы установки Б-2ЛМТ.

Коллектив бюро разработал также 152-мм установку МУ-2, которая предназначалась для береговых и железнодорожных батарей, уникальные железнодорожные установки — 356-мм пушка ТП-1 и 500-мм гаубица ТГ-1.

В 1946 году ОКБ-172 подготовило аванпроекты 152-мм башенных установок — двухорудийной БЛ-115 и трехорудийной БЛ-118 — для проектировавшихся крейсеров. Это были первые отечественные 152-мм орудия, способные вести зенитный огонь. Скорострельность одного ствола достигала 15−17 выстрелов в минуту. Потолок стрельбы превышал 20 км. Кроме того, установки БЛ-118 входили в состав одного из вариантов вооружения тяжелого крейсера «Сталинград» проекта 82.

Перечень всех артсистем, созданных ОКБ-172, займет несколько страниц.

Куда же делось ОКБ-172? Оно, равно как и все другие «шараги», было ликвидировано по приказу… Берии. У Лаврентия Павловича на то имелись основания. Он устранял конкурентов.

Дело в том, что с 1946 года Берия курировал все КБ и НИИ, занимавшиеся управляемыми ракетами — от баллистических до зенитных. Причем работами над противокорабельными ракетами и комплексом ПВО Москвы «Беркут» руководил его сын Сергей. Средства, выделенные Сталиным на создание большого океанского флота, мощной сухопутной артиллерии и др., Берия решил перенаправить в КБ, занятые ракетами, радиоэлектроникой и др.

Зэков из упраздненных «шараг» выпустили на свободу. Но лучших специалистов в «добровольно-принудительном» порядке направили в другие КБ.

http://nvo.ng.ru/notes/2006−03−03/8_sharaga.html