Одной из основных тем прошедшей в минувшие выходные в Мюнхене 42-й международной конференции по безопасности стала Европа — ее сегодняшняя роль в мировой политике и системе безопасности, в том числе в контексте создания собственных сил быстрого реагирования, состояние и перспективы отношений с США, НАТО и Россией. Наступившая же неделя сулит продолжение дискуссий практически на те же темы и во многом теми же лицами — 9−10 февраля на Сицилии состоится очередная неформальная встреча министров обороны стран — членов НАТО и заседание Совета Россия — НАТО на уровне глав военных ведомств.
Насколько независима Европа
В 1993 году на конференции в Маастрихте было решено выработать «Общую политику по обороне и безопасности» для стран ЕС. В основу предлагалось положить «Задачи Петерсберга», принятые предшественником ЕС — Западноевропейским союзом. Этот документ определял цели, для достижения которых члены союза объединяли свои военные усилия. В их числе прежде всего — проведение гуманитарных и миротворческих операций, действия в условиях внутренних политических кризисов, спасение мирных жителей при возникновении вооруженных конфликтов и стихийных бедствий.
На саммите ЕС в Хельсинки в 1999 году была разработана концепция создания сил быстрого реагирования. Все члены ЕС, кроме Дании, обязались к 2003 году обеспечить развертывание общеевропейского корпуса быстрого реагирования в срок до 60 дней и поддерживать его боеспособность не менее одного года. Для формирования общеевропейского контингента предполагалось выделить 60 тысяч военнослужащих, 400 боевых самолетов и 100 кораблей. Самые крупные контингенты обязались предоставить Германия (13 тысяч солдат и офицеров), Великобритания и Италия (по 12 тысяч человек).
К настоящему времени управляющие военно-политические структуры ЕС уже созданы, регулярно проводят консультации и даже заключили соглашения о сотрудничестве, например с НАТО. Формально они независимы от Североатлантического альянса, позволяя Евросоюзу управлять военными операциями самостоятельно. В то же время в своей деятельности европейская оборона опирается на инфраструктуру НАТО, а также пользуется ее разведывательной информацией. При этом происходит перераспределение функций и задач между НАТО и ЕС. Североатлантический альянс готов выполнять задачи коллективной обороны с применением объединенных вооруженных сил. ЕС отводится роль миротворцев (в различной интерпретации этого слова — установление мира, поддержание мира, принуждение к миру), но под контролем, а при необходимости и с помощью НАТО. Если же сопротивление «миротворчеству» будет превышать какой-то допустимый предел, тогда в дело включится военная машина НАТО, и прежде всего США.
При этом собственно «евроармия» и сегодня во многом остается только на бумаге или в рамках многонациональных формирований еще Западноевропейского союза. В 2004 году в ЕС была принята концепция боевых тактических групп, которая предусматривает создание к 2008 году в составе сил быстрого реагирования 13 высокомобильных формирований численностью по 1,5 тысячи человек. В случае возникновения кризиса в странах, соседствующих с ЕС, или «в любой точке планеты» такие боевые группы должны быть дислоцированы в конфликтной зоне в течение 5−15 дней. Первые из них были созданы в начале 2005 года (сегодня «дежурство» осуществляет подразделение сил быстрого реагирования Великобритании). Лишь сравнительно недавно министры иностранных дел стран — членов ЕС договорились и о создании единой европейской военной доктрины.
Не решаются в общем и проблемы военно-технической «отсталости» ЕС. В самом ЕС признают необходимость значительного усиления и координации своих возможностей в сфере транспортного обеспечения переброски стратегических группировок. Другая известная слабость «военного» ЕС — зависимость от США в сфере космических средств разведки, предупреждения, управления, связи и навигации.
Даже несмотря на системный кризис, в котором сегодня оказался ЕС из-за невозможности договориться по целому ряду внутренних принципиальных моментов, союз не отказывается от своих амбиций — стать силой, действующей в мировом масштабе. Звучат предложения о том, чтобы ЕС, заручившись одобрением европарламента, мог обращаться в Совет Безопасности ООН за мандатом на проведение собственных миротворческих акций. Претендует ЕС и на место постоянного члена в реформируемом Совбезе ООН.
Горизонты сотрудничества
Решение всех этих задач для Евросоюза возможно лишь при условии тесного взаимодействия и сотрудничества с Россией. Эта мысль неоднократно подчеркивалась на Мюнхенской конференции. При этом отмечалось, что уже немало сделано на пути развития системы партнерства соответствующих европейских институтов и отдельных государств с Москвой. С крупнейшими европейскими странами Россия имеет совместные органы на уровне министров обороны и иностранных дел. Например, регулярно проходят заседания российско-французского и российско-британского советов по обороне и безопасности, на системной основе Москва проводит военно-политические консультации с Германией и Италией. Политики, военные и дипломаты «сверяют часы» по основным вопросам международных отношений и проблем безопасности, на двустороннем уровне достигаются договоренности о проведении совместных учений, визитах и конкретных акций в сферах, вызывающих взаимный интерес.
Однако военное сотрудничество России со структурами ЕС в целом, похоже, находится сегодня на весьма низком уровне. Во многом это объясняется тем, что на диалог с Россией менее охотно идут сами европейские оборонные структуры. В военно-политическом плане с ЗЕС и его преемником — Евросоюзом — никакого крупномасштабного соглашения, выводящего отношения с Россией на стабильный институциональный уровень, не подписано. Не нашлось места для нашей страны и в оборонных проектах ЕС, ориентированных на НАТО.
Хотя определенный опыт взаимодействия РФ и европейских военных институтов имеется. Еще в 1995 году был сформулирован ряд конкретных инициатив по сотрудничеству между Россией и ЗЕС — предоставление российских космических снимков спутниковому центру ЗЕС, соглашение о предоставлении российской транспортной авиации в распоряжение ЗЕС для осуществления гуманитарных, спасательных операций, операций по поддержанию мира с санкции СБ ООН, разработка совместных международно-правовых проблем. Все это актуально и сегодня.
«Россия искренне заинтересована в самых тесных и взаимовыгодных отношениях со всеми соседями по Европе. При этом мы, россияне, не можем сказать, что не чувствуем подобного стремления и со стороны большинства европейских государств».
Из выступления заместителя председателя правительства — министра обороны РФ Сергея Иванова в Мюнхене.
Евросоюз и Россия провозгласили свои отношения «стратегическим партнерством». Стороны реализуют «дорожные карты» по четырем «единым пространствам», среди которых есть и внешнеполитическое с оборонными проектами. Россия и ЕС входят в «квартет» ближневосточного урегулирования, активно участвуют в переговорах по поводу ядерных программ Ирана и КНДР, борются с терроризмом. Стратегия ЕС по созданию собственных военных институтов перекликается с позицией РФ по созданию многополярного мира. К тому же в Москве помнят о понятии неделимости европейской безопасности и считают, что военное измерение сотрудничества с ЕС только бы ее укрепило.
К глобальной ответственности
Вместе с тем нельзя не видеть, что большинство стран ЕС, являющихся «по совместительству» членами НАТО, и, естественно, США по-прежнему отводят центральное место в системе европейской безопасности Североатлантическому альянсу. Более того, раздается все больше заявлений о необходимости распространения «зоны ответственности» блока — при сохраняющемся военно-политическом доминировании США — на весь мир.
Этот вопрос, который называется «трансформацией НАТО», оказавшейся в борьбе с новыми вызовами и угрозами со всем своим ядерным оружием, тысячами боевых самолетов и десятками тысяч танков и бронемашин в общем-то бесполезной, объявлен одним из приоритетных на грядущей встрече министров обороны стран — членов альянса. Переговоры пройдут на курорте в Сицилии 9−10 февраля.
С некоторых пор об «интересе к партнерству» с НАТО начали активно заявлять стратегические союзники США в АТР и на Ближнем Востоке — Япония, Южная Корея, Австралия с Новой Зеландией и Израиль. В Вашингтоне и Брюсселе это рассматривается как шанс для альянса выйти из своего евроатлантического формата. Иностранные СМИ сообщают, что в НАТО уже «вовсю идет внутренняя дискуссия», как привлечь эти государства, которые в альянсе называют «контактными странами», к участию в ее военных операциях, в первую очередь в Афганистане. Интерес же этих стран, как считает Брюссель, заключается в том, чтобы иметь в условиях «нестабильной международной обстановки» дополнительные гарантии. Сообщается, что вопрос зашел уже настолько далеко, что после обсуждения министрами обороны и иностранных дел стран — членов НАТО и «контрактных государств» будет вынесен на саммит альянса, который пройдет в Риге в ноябре.
Для «борьбы с кризисами в любой точке планеты» в НАТО созданы силы быстрого реагирования. Их появление — один из ключевых элементов преобразования структуры вооруженных сил альянса. Они дополняют две другие важные инициативы, выдвинутые и проработанные на саммитах в Праге и Стамбуле в 2002 и 2004 годах: о рационализации командной структуры и совершенствовании военных потенциалов стран — членов организации. Считается, что эти меры позволят НАТО «надлежащим образом» реагировать на современные угрозы — от этнических конфликтов до терроризма и распространения оружия массового поражения.
Планируется, что уже в этом году полностью боеготовые силы реагирования НАТО будут состоять из следующих компонентов: сухопутного с численным составом бригады и возможностью высадки морского десанта; военно-морской оперативной группы, включающей одну авианосную ударную группу, десантную оперативную группу и группу надводных сил; и военно-воздушного компонента, который сможет совершать по 200 боевых вылетов в день. Дополнительно и при необходимости будут привлекаться силы специального назначения.
Численный состав сил реагирования НАТО — свыше 20 тысяч военнослужащих. Они должны быть готовы к развертыванию в пяти-
дневный срок и автономным действиям в течение как минимум 30 дней. Решение об их применении и районах развертывания, согласно доктринальным документам, принимает Североатлантический совет. При этом их задачи будут определяться без каких-либо заранее установленных географических ограничений.
При этом компонентом, дополняющим военную машину НАТО, становятся как раз создаваемые силы быстрого реагирования ЕС и «страны-партнеры», например на постсоветском пространстве, предоставляющие, в частности, свою территорию для операций НАТО (это доктрина применения сил реагирования альянса разрешает). Эксперты отмечают, что подобная система, в которой в военно-политические союзы втягиваются даже нейтральные (Швеция, Финляндия, Австрия), далекие от «традиционной зоны ответственности» НАТО (Япония, Южная Корея, Австралия, Израиль) страны, ставит, в частности, Россию перед скоординированной мощью большинства высокоразвитых стран. А они в свою очередь могут «при необходимости» обеспечить реализацию приоритетных интересов НАТО и ЕС и получить новые стратегические инструменты «управления кризисами» фактически по всему периметру российских границ.
«Активное усилие» и озабоченности
На Сицилии состоится и очередное заседание Совета Россия — НАТО на уровне министров обороны. Москва наращивает сотрудничество с альянсом в приоритетных для себя сферах.
Одним из знаковых моментов российско-натовского сотрудничества станет и участие российских боевых кораблей в антитеррористической операции НАТО «Активное усилие», присоединение России к которой приурочено как раз к переговорам на Сицилии.
Отряд боевых кораблей (ОБК) и вспомогательных судов Черноморского флота РФ под флагом заместителя командующего ЧФ вице-адмирала Василия Кондакова вышел из Севастополя и взял курс на Средиземное море, где примет участие в подготовительном этапе антитеррористической операции НАТО «Активные усилия». В составе отряда — флагман ЧФ РФ гвардейский ракетный крейсер «Москва», большой десантный корабль «Азов», средний морской танкер «Иман» и спасательный буксир СБ-36. Провожая в дальний поход гвардейский крейсер «Москва», командующий ЧФ РФ адмирал Александр Татаринов выразил уверенность в успешном решении поставленных черноморцам задач. Задачи эти непростые. На борту флагмана ЧФ РФ будет находиться группа офицеров НАТО, которые прочитают ряд лекций по теории предстоящей операции. Первые же практические задачи в рамках «Активных усилий» будут отработаны боевыми кораблями ЧФ РФ и ВМС НАТО в ходе совместных учений, которые пройдут по окончании стоянки ОБК ЧФ в итальянском порту Мессина. В ходе визита российских кораблей в порт Мессина планируется посещение ГРКР «Москва» генсеком НАТО и министрами обороны стран — участниц альянса. Российские моряки примут участие в памятных мероприятиях, приуроченных к очередной годовщине землетрясения 1908 года в Мессине. Тогда моряки российского императорского флота оказали действенную помощь жителям разрушенного стихией города. Напомню, что в декабре 1908 года произошло разрушительное землетрясение, унесшее десятки тысяч человеческих жизней. Тогда на выручку мирным жителям Италии пришли военные моряки русской эскадры контр-адмирала В. Литвинова. О подвиге российских моряков здесь помнят и поныне.
Владимир ПАСЯКИН.
Севастополь.
Стороны считают, что предстоящая морская акция ВМФ России и ВМС НАТО не имеет аналогов в прошлом и обещает стать началом качественно нового этапа военного сотрудничества альянса и России.
Еще одним приоритетом в отношениях России и НАТО остается работа по повышению оперативной совместимости войск и сил России и альянса. В 2006 году планируется провести более 50 мероприятий в этой области. Почти половина из них будет связана с практическими действиями российских и натовских военнослужащих — совместными операциями боевых кораблей, учениями военно-транспортной авиации ВВС, войск специального назначения на российской территории по отработке антитеррористических действий.
Вместе с тем отмечая, что вызовы безопасности для США, Европы и России, в общем-то, одинаковы (международный терроризм, экстремизм и сепаратизм, организованная преступность и нарко-
трафик, стихийные бедствия и экологические проблемы) и многого в совместной борьбе с ними удалось добиться, Россия все чаще требует большей транспарентности от НАТО и недопущения двойных стандартов.
Заместитель председателя правительства — министр обороны РФ Сергей Иванов неоднократно заявлял, что, к примеру, определенную озабоченность в Москве также вызывает информация о возможном развертывании в Восточной Европе американских пусковых установок противоракет шахтного базирования.
По мнению главы российского военного ведомства, у России и НАТО также «принципиально разные» позиции в отношении Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Россия ратифицировала адаптированный ДОВСЕ и выполнила все его положения, в то время как государства — члены НАТО продолжают настаивать на искусственной увязке ратификации Договора с выполнением Стамбульских соглашений в отношении Грузии и Молдавии. По этой же причине новые члены блока — в первую очередь страны Балтии, не подписавшие ДОВСЕ, — продолжают оставаться «серой зоной», недоступной для международного контроля над количеством и качеством вооружений, которые могут быть размещены на их территории.
И в этом плане особенно остро стоит вопрос о расширении НАТО на восток. «Если говорить о расширении НАТО на восток, то будет или нет он (альянс) представлять угрозу, будет зависеть от того, как он будет расширяться. Если как военная организация, то может представлять угрозу для России. Если будет эволюционировать и заниматься проблемами безопасности, то — нет», — подчеркнул в Мюнхене заместитель председателя правительства — министр обороны России Сергей Иванов.
http://www.redstar.ru/2006/02/0702/305.html
