 |
| ИА «Белые воины» | В. Перминов | 26.01.2006 |
Мы знаем из истории гражданской войны, что силы белых, противостоявших красным в Забайкалье, были представлены «семеновцами» и «каппелевцами». О «семеновцах» и их вожде атамане Григории Михайловиче Семенове мы худо бедно что-то знаем, зачастую не очень правдоподобно, но тем не менее какая-то информация все-таки есть. Но кто такой Каппель, девший имя целому явлению белого движения? Какова его судьба? На эти вопросы мы чаще всего получим короткий ответ «белый генерал», только и всего.
«Энциклопедический словарь» 1963-го года не уделил Каппелю ни строчи. В «Советском энциклопедическом словаре» 1987 года уже что-то есть: «Каппель Владимир Оскарович (1883−1920) — один из организаторов контрреволюции в гражданскую войну на Урале и в Сибии, ген.-лейт. В 1918 командовал группой войск Комуча, в 1919 — корпусом, армией, а с дек. — колчаковским Вост. фронтом». Вот и все. Удивительно, но факт, что даже генерал П.Н. Врангель в своей книге «Воспоминания» (изд. «Посев», 1969 г.) имени Каппеля тоже не упоминает.
Его биографические данные, к сожалению, нам также известны весьма скупо. Известно, что Владимир Оскарович Каппель родом из эстляндских немцев, к началу гражданской войны был и чине, подполковника Русской Императорской армии. Его боевой путь в рядах Белого движения начался летом 1918 года в Самаре.
Воспользуемся информацией, изложенной когда-то служившим в Генеральном штабе генерал-майором П. Петровым в книге «Роковые годы. 1914−1920» (Калифорния, 1965).
Город Самара, как и большинство городов России, в лето 1918 года переживал трудное время. Хотя власть и была захвачена большевиками, но новый режим, возглавляемый В. Куйбышевым, не закрепился достаточно прочно. Среди городского населения происходили скрытые и явные брожения, в городе существовала тайная военная организация, возглавляемая подполковником Галкиным, явно антибольшевистского направления. Засекреченная военная организация объединила в своем составе около 150 офицеров и ждала подходящего момента к выступлению против большевиков.
Такой момент достаточно скоро представился, когда мятежный чехословацкий корпус, считавший своими врагами и немцев, и большевиков, действовавших воедино, утром 8-го июня после незначительных боев с красными вступил практически без сопротивления в Самару. Было объявлено, что большевистская власть в Самарской губернии свергнута, и что вся власть в ней принадлежит Учредительному собранию (разогнанному по приказу Ленина), а местною властью объявлен Комитет Учредительного собрания (Комуч), образованный временно, из пяти членов Учредительного собрания
Комуч одной из основных задач на ближайшее время поставил создание Народной армии для борьбы с внешним врагом (немцы я большевики). Во главе военных сил был поставлен «Штаб Народной армии» с начальником штаба подполковником Галкиным. Уже 9-го июня штаб начал свою работу. Под начальством Галкина оказалась небольшая группа молодых офицеров Генерального штаба, среди которых был и В. Каппель.
Когда в штабе встал вопрос, кому возглавить фронт, Каппель как имевший наибольший боевой опыт среди офицерских чиновников штаба скромно сказал: «Наверное, придется мне». С тех пор и началась его боевая биография как одного из лидеров Белого движения.
Без особых осложнений В. Каппелю удалось сформировать небольшой отряд. Были подобраны лошади для эскадрона и конной батареи, было найдено оружие и боеприпасы в бывших красноармейских складах.
В то время Самара оказалась маленьким островком, окруженным рассыпавшимися красными отрядами, которые начали переходить к активным действиям. Первая угрожающая ситуация сложилась у Сызрани, где возникла угроза захвата красными моста через Волгу. Требовалась срочная помощь сызранским слабым силам, чтобы сохранять мост и город в своих руках.
Здесь была проба только что сформированным из добровольцев маленьким частям Народной армии под командованием подполковника В. Каппеля. Маленький отряд отличного боевого состава был готов, нужен был командир. Каппель самолично проверил все до мелочей и вызвался лести его в первый бой.
Первый удар Каппеля у Сызрани оказался весьма удачным. Разбитый противник бежал и его преследовали очень далеко. Тревога, возникла даже в Пензе. Вероятно, с этого момента возникло гордое «мы — каппелевцы», пронесенное затем через все фронты и годы гражданской войны и относившееся уже не к маленькому отряду, а к корпусу, армии, фронту. По крайней мере, автору этих строк в своей жизни приходилось встречать людей, которые и через десятилетия с гордостью говорили «мы — каппелевцы».
Не будем усложнять повествование разбором военных операций, удачных или неудачных, одно упоминание городов, переходивших из рук в руки, известных нам из истории гражданской войны, говорят о многом: Сызрань, Самара, Уфа, Бузулук, Бугульма, Симбирск, Казань… Среди красных командиров, с кем пришлось биться Каппелю, известные нам имена Гая, Чапаева, Блюхера, Вацетиса, Азина, общее руководство войсками осуществлял Троцкий, а командующим Восточным фронтом был С.С. Каменев.
Вершиной успехов белой армии того периода было взятие Казани, где была захвачена половина всего золотого запаса России (650 млн золотых рублей), известного потом как «золотой эшелон Колчака».
Попытки большевиков поднять рабочих оружейных заводов Ижевска и Воткинска привели к противоположному результату: ижевцы и воткинцы восстали, завязалась жестокая борьба, в результате которой восставшие не сдались, отошли за Каму и потом из них, как из ядра, были организованы известные Ижевская и Воткинская дивизии, до конца гражданской войны дравшиеся на востоке и ушедшие в эмиграцию. Автору приходилось встречать в Австралии потомков ижевцев и воткинцев, которые к концу гражданской войны также именовались «каппелевцами».
К осени 1918 года положение на Восточном фронте постепенно и неуклонно меняется в пользу красных сил. Оставлены Казань, Симбирск… И теперь уже полковник В. Каппель больше руководит оборонительными боями, наступательные операции становятся все реже и реже.
В начале октября оставлена Самара, и Комуч, преимущественно эсеровского состава, перебирается в Екатеринбург. Там он просуществовал до переворота в Омске с организацией правительства во главе с А.В. Колчаком.
Зима 1918−1919 гг. на Восточном фронте была и для советской власти, и для власти адмирала Колчака временем подготовки к труднейшему экзамену, который предстоял весной.
Весеннее наступление, начатое адмиралом Колчаком, вначале развивалось успешно. Были взяты Бугуруслан, Бугульма, Уфа и ряд других городов. В. Каппель тогда командовал уже корпусом. В это время Восточный фронт вновь становится главным фронтом, где решается судьба большевистской революции. В советской России все ресурсы мобилизуются на борьбу против Колчака.
В руководстве Красной армии на Восточном фронте появляются. М.Н. Тухачевский и М.В. Фрунзе. Используя период весеннего паводка и распутицы, они сумели переформировать части, организовать их и в конце апреля перейти в контрнаступление, которое вынудила белые войска к отступлению по всему фронту.
В результате переорганизации сил белой армии В. Каппель теперь командует Волжской группой, которая действует под Уфой. С потерей Уфы начался отход к Уралу и за Урал.
Советское командование опасалось прекращать наступательные действия, чтобы белые поиска не смогли стать снова серьезной угрозой. Ленин писал: «Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной». Поэтому красным войскам Восточного фронта была поставлена задача кратчайший срок захватить Урал, не давать решительно никакой передышки белым.
В июньском наступлении 5-й армии под командованием М. Тухачевского, стремившейся захватить г. Златоуст, запереть выход из гор на восток и уничтожить белую армию в «мешке», противостояла среди других и Волжская группа теперь уже генерала В. Каппеля. В результате ожесточенных боев замысел М. Тухачевского был разгадан белым командованием, и главные силы белой армии из «мешка» вырвались на восток.
Ожесточенные бои продолжались непрерывно все лето и осень 1919 года, и белая армия неуклонно откатывалась на восток по Транссибирской железнодорожной магистрали и Сибирскому тракту. С наступлением холодов отступление белой армии уже больше стало походить просто на бегство без оказания серьезного сопротивления. Плохо одетая, без зимнего обмундирования все катилась на восток, казалось, с одной целью — спастись. Но где? Как? Из-за невозможности обороны Омска ушел с поста Главнокомандующего генерал М. Дитерихс, на его место назначен генерал К. Сахаров, командующим 3-й армией — генерал В. Каппель. Омск оставляли в сильный ноябрьский мороз, переходя Ир уже, но льду.
«С отдачей Омска, — пишет П. Петров, — окончился большой период борьбы с советской властно, второй после нашего весеннего наступления, в который, казалось, еще возможно было добиться перелома в борьбе в нашу пользу. Враг оказался сильнее».
После занятия Омска и короткой передышки красные силами 5-й армии возобновили наступление, а точнее — преследование уходящих от них на восток сил белых. На посту командующего 5-й армии М. Тухачевского сменил Г. Эйхе, а Главнокомандующего армией Верховного правителя генерала К. Сахарова в это тяжелейшее для нее время сменил генерал-лейтенант В. Каппель (подчинился приказу).
Потребовался ровно месяц, чтобы на плечах отходящей белой армии красные сделали переход почти в 600 километров и 14 декабря заняли Новониколаевск (ныне — Новосибирск).
Белая армия отходит. Она так и не одета по-зимнему и добывает одежду сама по дороге. Села на сани и, вопреки всяким приказаниям о задержке красных, уходит, стараясь оторваться от неприятеля и от ежедневных стычек с ним. Подорван дух, нет надежды на успех, нет желания жертвовать собой. Есть одно желание — уйти от борьбы куда угодно, только не к большевикам.
На железной дороге — почти сплошная лента эшелонов с беженцами, больными, ранеными, учреждениями. Эшелоны чешские, польские, так называемых союзных миссий не считались с распоряжениями русских властей — все бежали на восток.
Население на пути движения армий заняло нейтральную позицию: симпатий не показывали, но враждебно не относились, часто оказывая помощь чисто из человеческого сострадания.
В конце декабря поступили сведения о сложном положении в Красноярске, и Каппель отдал приказ об ускорении движения на Красноярск. Но 4 января стало известно, что власть в Красноярске уже в руках у большевиков. Таким образом, остатки колчаковской армии, по приблизительным данным численностью около 20 тыс. человек, оказались между двумя фронтами красных. Попытки штурмом пройти через Красноярск успехом не увенчались, и было решено обходить Красноярск с севера.
Выйдя на Енисей ниже Красноярска по течению 7 января (в день Рождества Христова), решили двигаться по льду к устью Кана и затем по Кану выйти на железную дорогу у г. Канска. Этот путь длиной 105 километров, но таежной порожистой реке на протяжении 90 километров не имел никаких жилищ, кроме нескольких охотничьих избушек.
На устье Кана от общей колонны отделяются 11-й Оренбургский казачий полк и 3-й Барнаульский стрелковый полк (командир — полковник Л. Комбалин), которые под руководством полковника Сукина самостоятельно проделали за зиму легендарный переход почти в 3000 километров по таежной глухомани в лютые морозы от Енисея по Ангаре до устья Илима, далее по Илиму к Лене до Верхоленска и далее по ней до реки Чанчер, рекой Чанчер до перевала через Байкальский хребет у мыса Онгурен, через Байкал и далее по Баргузину. 14 марта эта колонна пришла в Читу! Представляла она, конечно, печальное зрелище больных, обмороженных, изможденных людей.
Основная же колонна по главе с генералами В. Каппелем и Войцеховским пошла вверх по Кану. Сильный мороз, глубокий снег, под которым таились коварные наледи, сделали переход адским мучениям для его участников. В этом переходе В. Каппель легко одетый, обморозил ноги и страшно продрог, затем, не вылечившись до конца, снова сел на коня, еще сильнее простудился и 2 января умер от воспаления легких в румынском эшелоне около Нижнеудинска.
Дальнейшее продвижение войск на восток возглавил генерал-майор С. Войцеховский, а соратники В. Каппеля, не желая оставлять тело своего командира на поругание врагам, повезли его дальше с собой в обход Иркутска, по льду Байкала до Мысовой, где для приема больных и раненых уже стояли наготове поезда атамана Г. М. Семенова.
Далее между «каппелевцами и «семеновцами» не получилось практически никакого взаимопонимания и взаимодействия, но это — предмет уже другого разговора. Остатки колчаковской армии в основном двинулись далее в Приморье, пронося с собой привившееся название — «Мы каппелевцы» от Волги до Тихого океана и далее в эмиграцию.
А тело Владимира Оскаровича Каппеля в 1920 году в цинковом гробу было привезено в Харбин и захоронено у северной стены Иверской церкви. На могиле всегда горела неугасимая лампада. А в 1929 году при громадном стечении народа на его могиле был установлен и освящен памятник, сооруженный на народные средства. Он представлял собой гранитную глыбу с каменным же крестом над нею, у основания которого была изображена эмблема каппелевской армии: меч в терновом венце.
Здесь, наверное, будет уместным сделать некоторое отступление от темы и кратко дать сведения об Иверской церкви в Харбине.
«Военный» Иверский храм на офицерской улице в Харбине был сооружен в 1908 году на средства чинов Заамурского военного округа пограничной стражи. Внутри храма был иконостас из темного дуба с изумительно красивым резным орнаментом с иконами, некогда принадлежащими, славным русским полкам.
Внутри храма на колоннах и сводах, на западной и северной стенах были начертаны многие имена русских воинов, погибших в Русско-японскую войну 1904−1905 гг. Помню, нам, в то время школьникам, было всегда интересно, приходя в эту церковь, читать списки имен и выискивать знакомые (роспись Иверской церкви была сделана художником В.В. Верещагиным).
До 1964 года настоятелем храма был священник о. Валентин Барышников. После его смерти храм попал в руки китайских властей и, по рассказам очевидцев, в 1991 году в нем была устроена какая-то пошивочная мастерская. Иконостас был, конечно, выброшен и уничтожен, а все стены и своды — закрашены белой краской, навсегда унесшей имена павших русских героев.
А что же В. Каппель и его могила? Как ни старались его соратники уберечь прах от надругательства (как надругались большевики над прахом генерала Л.Г. Корнилова — выкопали и мертвого повесили для обозрения) — не смогли. Могила Владимира Оскаровича Каппеля была осквернена дважды. По свидетельству писателя А. М. Кайгородова, в августе 1945 года надгробие после прихода советских войск в Харбин было взорвано. По крайней мере, в 1953 году я, тогда 13-летний мальчишка, сам видел достаточно скромный крест с табличкой-надписью «Каппель». Очевидно, кто-то могилу восстановил. А в 1955 году, когда я вторично приехал в Харбин оканчивать 10-й класс средней школы, своими глазами видел на месте могилы… мусорный ящик. Говорят, что второе осквернение было произведено по распоряжению какого-то церковного чина, приезжавшего в Харбин от Московской патриархии с высокой миссией. Да, в те времена и церковь была на службе у коммунистического государства.
Но, надо надеяться, прах В. Каппеля лежит там же, у стены Иверской церкви, и, быть может, настанут такие времена, когда он будет перевезен в Россию и будет захоронен с почестями, соответствующими эпитафии, бывшей когда-то на его надгробии:«Люди, помните, что я любил Россию и любил Вас и своей смертью доказал это. Каппель».
Статья впервые опубликована в «Народной газете» 17 июня 1994 года.
|
|
