Война для гвардии подполковника Сергея Шаршина началась морозным утром 9 декабря 1994 года. С рассветом его эскадрилья, состоящая из четырнадцати штурмовиков Су-25, с полным боекомплектом, оторвавшись от взлетной полосы своего аэродрома, взяла курс на Северный Кавказ. Боевой приказ получили уже в воздухе. С ходу нанеся удар по боевикам в станице Калиновская, «сушки» приземлились на аэродроме Моздок, который и стал их пунктом дислокации на последующие месяцы. С этого дня пошел отчет жизни и смерти. Штурмовики начали работать по бандитским колоннам, которые шли в Грозный, и уничтожать боевиков по всей Чечне.
А сыновья уходят в бой…
На всю оставшуюся жизнь запомнит Шаршин новогоднюю ночь 1995-го, когда наши войска, попытавшись взять штурмом столицу Чечни, попали в кромешный ад. Дымящиеся остовы боевых машин с развороченными башнями, сотни убитых и раненых, разрушенные здания — все это с воздуха очень сильно напоминало хроники Великой Отечественной. Тяжело было на сердце в те дни. Но больше всего поражало другое.
Туманным утром 1 января в аэропорт Моздока стали приземляться самолеты Ан-72 с новобранцами. Восемнадцатилетние мальчишки — вчерашние школьники. Новехонькая форма, боевая амуниция, оттягивающее плечи оружие и спадающие на глаза зеленые каски делали их вид довольно нелепым. В трехстах метрах от дежурного звена пехота устроила стрельбище. Там каждому новобранцу выдавали по три патрона, чтобы пристрелять оружие. После — спешная погрузка в вертолеты Ми-26, которые тут же взлетали и брали курс на Чечню. Обратно, в моздокский аэропорт, эти же «двадцатьшестые» возвращались с убитыми и ранеными.
С того самого дня транспортные «вертушки» на Чечню с новобранцами стали уходить регулярно… Когда Шаршин слышал звук лопастей взлетающего Ми-26, всегда очень сильно щемило сердце, в бессильной злобе хотелось кричать — пилот понимал, что у многих ребят выжить на этой непонятной войне не было ни единого шанса.
Белый дом и дача Джохара
— Товарищ командующий, хотя бы на несколько дней домой слетать, — летчики обступили генерала Владимира Михайлова, командарма 4-й воздушной армии, который прибыл на СКП для постановки задач, — уже месяц работаем.
— Знаю, знаю ребята, — Владимир Михайлов, ныне главком ВВС, одно время был начальником Борисоглебского ВВАУЛ и прекрасно помнил всех своих курсантов, поэтому, встречая их на войне уже повзрослевшими и возмужавшими, все равно относился к ним по-отечески, — вот раздолбаете чертов Белый дом, тогда и домой отпущу.
Здание правительства Чечни, или как его называли, Белый дом, эскадрилья Шаршина «ковыряла» с 3 января, причем, бывало, по нескольку раз на дню. Но за неделю работы по зданию бомбами и неуправляемыми ракетами выкурить оттуда бандитов не удавалось. Может, и шутил на СКП командующий, а может, и нет, но только после этого разговора взялись пилоты за Белый дом решительно — очень уж хотелось поскорее раздолбать бандитское гнездо и увидеть родных. Кто же из них мог знать наперед, что это лишь начало долгой и жестокой войны на Северном Кавказе.
18 января штурмовики сбросили на здание четыре бетонобойные бомбы, весом 500 кг каждая, которые прошили насквозь все этажи и взорвались в подвале. Уцелевшие «духи» в панике покидали развалины. Перехваченный разведкой чеченский радиообмен лучше всего свидетельствовал о завершении операции: «…сволочи, уже достали до подвала, находиться здесь больше не можем, уходим…» Сергей Шаршин тогда очень жалел, что точку в разгроме решающего оплота сопротивления боевиков в Грозном — Дома правительства поставил не он, а его коллеги, зато спустя четыре месяца оторвался, что называется, на полную.
…Необычно терпкий запах жженого кирпича заполнил негерметичную кабину «сушки». Выход из атаки, боевой разворот, еще атака… Двухэтажный дом из красного итальянского кирпича с красивой черепицей на крыше стоял в очень живописном месте к западу от Шатоя. Бурная горная растительность, ровная серебристая гладь озера были потревожены внезапным налетом штурмовиков. Засевшим на даче Джохара Дудаева боевикам Шаршин свалился как снег на голову.
— Когда зашел на цель, то с таким удовольствием нажал на гашетку 30-мм пушки, — вспоминает Сергей Юрьевич, — и сразу же ощутил этот кирпичный запах, который не забуду до конца жизни.
Спустя несколько минут дом превратился в руины, под которыми, как потом окажется, погибли несколько наиболее влиятельных и преданных Дудаеву полевых командиров. Самого Джохара, увы, в тот день на даче не оказалось. Но и такими результатами летчик был доволен — чем меньше останется в живых бандитских лидеров, думал он, тем слабее будет сопротивление боевиков, а значит, больше ребят смогут вернуться с этой войны живыми. Но еще больше в своей ненависти к боевикам, которые держали в страхе Северный Кавказ и убивали ни в чем не повинных людей, Шаршин укрепился после трагических событий 14 июня 1995 года.
Буденновск
В тот день у его подчиненного Инвера Салиева был день рождения. Рано утром со своим ведомым Александром Кузиным он поехал на рынок в Буденновск. Накупив продуктов, пилоты уже собирались уходить, как на территорию рынка заскочила «девятка», из ее открытых окон высунулись автоматные стволы. Проезжая между рядами, сидящие в машине стали безжалостно расстреливать людей. Офицеры успели укрыться за прилавком. Оружия при себе у них не было. Звуки автоматных очередей, женские крики, детский плач — все слилось воедино… И ручьи крови, которые после бойни потекли по неровному тротуару к водопроводному стоку. Это было жуткое зрелище. Даже успевшие повидать ужасы войны пилоты никогда не видели столько крови. Потом машина остановилась, и боевики стали добивать раненых. Летчикам через расположенный рядом универмаг удалось выбежать на улицу — к стоящим неподалеку пятиэтажкам. Забежали в ближайший подъезд, поднялись на последний этаж. Инвер был в спортивном костюме, а Александр в летном комбинезоне — попадись они бандитам на глаза, не миновать расстрела. Спасла тогда офицеров женщина, которая впустила их в свою квартиру, где они и пробыли до конца дня. Из окон ее дома пилоты видели, как из подъездов соседних домов выходили люди в масках, камуфляже, с оружием. Они садились в машины и уезжали. Боевики Басаева действовали по четко спланированному сценарию, обосновавшись в городе еще за несколько недель до начала этой кровавой бойни.
Если в начале боев, тогда, перед новым годом, на аэродроме Моздока, Шаршину был не совсем понятен смысл этой войны, то после буденновской трагедии сомнений у него уже не оставалось.
Свободная охота
С начала сентября 1999-го, после нападения боевиков на Дагестан, эскадрилья Сергея Шаршина уничтожала бандитов в районе Новолакского. А потом «давила» их по всей Чечне — с востока на запад, до границы с Ингушетией. Занимались в основном так называемой свободной охотой. Это способ ведения боевых действий, когда пара самостоятельно ищет цели в определенном районе. Особенно Шаршину запомнилась охота на «духовский» «град».
По данным разведки, в Шелковском районе на машине курсировал «град», периодически «огрызаясь» нашим войскам. Засечь местоположение реактивной системы залпового огня в чеченском исполнении, представлявшую собой две сваренные между собой трубы, было довольно сложно, так как «духи» прятали ее в лесу, на своей территории. Выкрашенная в зеленый цвет машина была словно иголка в стоге сена.
…Идя в очередной раз над лесом, Шаршин заметил — что-то блеснуло возле железной дороги.
— Коля, видишь? — запрашивает Шаршин ведомого.
— Нет, — отвечает тот.
Шаршин пригляделся — ба, да это цистерны, видимо, с горючим, накрытые маскировочной сетью.
— Коля, сейчас я тебе «помечу», — говорит Шаршин ведомому, а ты «грузанешь» бомбами, и пускает по цели четыре неуправляемые ракеты. Ба-бах…
Разрывов от ракет пилоты, конечно же, ожидали, но такого фейерверка…
— Ничего себе пометил, — слышит Шаршин в эфире изумленный голос ведомого. Развернув штурмовик и глянув вниз, пилот обомлел. От прямого попадания ракет в цистерны горючее сдетонировало, да так сильно, что пламя полыхнуло вверх на сотню метров, и образовался «гриб», как от ядерного взрыва. Вместо «града» Шаршин уничтожил топливохранилище боевиков, которое после взрыва горело еще трое суток.
В прицеле
На войне Сергея Шаршина ни разу не дырявили — Бог миловал. Однако два раза пилоту приходилось уходить от вражеских ракет, один раз — от огня зенитки и раз от выстрела из гранатомета.
В январе 1995-го, сбросив на Белый дом очередную партию «гостинцев», Шаршин возвращался на базу. Крик ведомого по рации: «Командир, по тебе работают, уходи на солнце!» — на долю секунды потряс его. Но времени на раздумья не было. В следующую секунду, действуя почти автоматически, Шаршин рванул ручку управления влево и резко на себя, ушел с перегрузкой. «Встав» по солнцу и отстрелив тепловые ловушки, Шаршин, по сути, переиграл «Стингер», который сработал по одной из ловушек.
Другой раз тем же способом и, кстати, в том же районе Грозного, но уже осенью 1999-го, летчику удалось обмануть ракету, выпущенную из ПЗРК «Игла». Тогда, перестав преследовать «сушку», она ушла на солнце, как говорится, в зенит.
Но не столько ракеты с тепловой головкой наведения, сколько тот коварный выстрел из гранатомета мог стать роковым для пилота.
О том, что под Новолакским «чехи» завалили нашу «вертушку», Сергей Шаршин с ведомым узнали, находясь в воздухе.
— С чем идете? — запросил по рации руководитель полетов.
— С «большими гвоздями», — ответил Шаршин. У каждого было по шесть ракет С-24.
— «Двадцатьчетверку» сбили, прикройте ребят, координаты…
Прибыв в указанный район, Шаршин оставил ведомого на двух тысячах для прикрытия, а сам, снизившись до пятисот метров, попытался визуально обнаружить пилотов. Но засевшие с гранатометом «духи» уже ждали появления самолета.
— Командир, по тебе работают, черные дымы справа! — Взволнованный голос ведомого показался Шаршину каким-то отдаленным и глухим. Именно таким голосом зачитывают приговор. И только от мастерства и самообладания пилота зависит, будет он через несколько секунд жить или отправится на небеса. Не пытаясь разобраться, откуда идет выстрел, Шаршин в следующую секунду резко рвет ручку управления на себя и быстро взмывает ввысь. Граната взрывается, не долетев до «сушки» десятка метров, и это спасает летчика. Не «подпрыгни» он выше сразу — хана, лежать ему рядом с вертолетчиками…
Их тогда они так и не спасли, хотя почти полчаса, до подхода бронегруппы, не давали приблизиться боевикам к месту приземления вертолетов. На броне вывезли уже трупы. Как потом окажется, пилотов бандиты расстреляли еще в воздухе, когда они спускались на парашютах.
Через несколько дней Шаршин отомстит за ребят, когда его эскадрилью поднимут по тревоге и отправят в район Сержень-Юрта, где, по разведданным, находились лагерь боевиков Басаева и база Масхадова. Бомбово-штурмовой удар для бандитов хмурым сентябрьским утром окажется абсолютно внезапным, и несколько сот головорезов найдут там то, чего так долго искали на Северном Кавказе — свою смерть.
Третья командировка Сергея Шаршина на войну подходила к концу, когда пришли плохие известия. 4 октября 1999-го погиб приятель по академии Андрей Хмелевский. Ошибка его ведущего при входе в низкую облачность около Терского хребта оказалась для пилота роковой. Ведущий успел перескочить хребет, а Андрей, выдерживая, как и положено, боевой порядок, не успел уклониться и врезался в гору. Тяжело тогда переживал смерть друга Сергей Юрьевич. Смерть, которой могло и не быть, окажись подготовка ведущего на более высоком уровне…
Победа
Сегодня заместитель командира гвардейского штурмового авиаполка по воспитательной работе кавалер орденов Мужества и «За военные заслуги» летчик-снайпер гвардии подполковник Сергей Шаршин выполняет еще и обязанности начальника воздушно-огневой и тактической подготовки полка. Главное сейчас для опытного боевого пилота — научить молодежь всем премудростям тактического мастерства, к примеру, как грамотно преодолеть противовоздушную оборону противника и самому нанести по нему удар.
Сергей Шаршин действительно один из лучших летчиков-штурмовиков нашей страны. В день 60-летия Великой Победы он вместе с двумя боевыми товарищами удостоился особой чести — на трех Су-25 они прошли в боевом порядке над Красной площадью и выпустили цветные дымы, символизирующие российский флаг. Не это ль главное признание заслуг и профессионализма боевого пилота? Сорок минут полета, из них пять — над сердцем Родины.
— Это было напряжение, которое нельзя ни с чем сравнить, даже на войне было легче, — вспоминает Шаршин. — Когда ведущий подал команду: «Дымы, раз», я понял, что мы уже над Красной площадью. Но кроме наших самолетов ничего не видел — уж больно высока ответственность. Ведь на нас смотрели те, кто 60 лет назад отстоял нашу независимость, — Президент России и зарубежные гости. Ошибиться было нельзя.
…После выступления Шаршин с коллегой ехали из подмосковного аэродрома Кубинка в столицу. Оба были в военной форме, и, наверное, поэтому к ним подсел ветеран. Его слова Шаршину запали в душу. «С 1957 года в стране не проводились воздушные парады. Неужели возрождается мощь наша? Ой, ребятки, порадовали на старости лет!» Пилоту было очень приятно слышать от ничего не подозревавшего ветерана слова благодарности. Значит, этот полет запомнился не только им. А это уже была его, Сергея Шаршина, Победа.
http://www.redstar.ru/2005/12/1312/202.html
