 |
| ИА «Белые воины» | Владимир Чичерюкин-Мейнгарт | 12.12.2005 |
Переезд дроздовцев из Галлиполи в Болгарию ярко и талантливо описал в своем «Дневнике галлиполийца» капитан Дроздовского артиллерийского дивизиона Николай Алексеевич Раевский. Эпизоды, описываемые молодым офицером-артиллеристом яркими, живыми красками, отмечены литературным даром. И не случайно, когда в Галлиполийском лагере был налажен выпуск «Устной газеты», одним из инициаторов ее издания был капитан Раевский. Насколько важным представлялось это начинание командованию 1-го армейского корпуса Русской армии, говорит следующий факт. В марте 1921 года на выпуске «Устной газеты» присутствовали генералы А.П. Кутепов, Б.А. Штейфон, полковники С.Н. Ряснянский, Савченко, поручик В.Х. фон Даватц и архимандрит Антоний.
Вот зарисовка с натуры, сделанная Н.А. Раевским в Галлиполи, относящаяся к лету 1921 года: «Видел около лагеря своеобразную картину нашего галлиполийского быта. Кампания офицеров и солдат косит пшеницу. Совсем это необычно, но ничего страшного нет. Один здоровый, загорелый офицер-корниловец в рубашке-безрукавке так ловко орудует косой, что, вероятно, и прежде этим делом немало занимался. Другой косарь с офицерской кокардой, до пояса совсем разделся. Спина у него цвета бронзы. Цикады звенят, какие-то огромные красные крылья, прямо десятками вырываются из-под ног и с громким шумом несутся по воздуху"1.
Далеко не всегда Н.А. Раевский в своем «Дневнике» называет по фамилиям сослуживцев. Обычно он не делал этого в тех случаях, когда опасался за судьбы своих родных и близких, оставшихся в Советской России. Так, неоднократно им упоминаются полковники Я. и С. Очевидно, что это А.Г. Ягубов и А.А. Самуэлов. Хотя возможно, Раевский упоминал о полковнике Соловьеве. Приводит автор «Дневника» и свидетельства своих однополчан о событиях 1918 года, относящихся ко времени Румынского и 2-го Кубанского походов. Сам Н.А. Раевский в 1918 году служил сначала в армии Украинской державы гетмана П.П. Скоропадского, а позднее в Южной армии. В Дроздовский артиллерийский дивизион он попал после того, как части Южной армии вошли в состав Вооруженных сил Юга России. Поэтому о событиях 1918 года он приводит лишь свидетельства своих боевых товарищей. «Интересный человек этот полковник Т. Он самый молодой полковник в артиллерии (24 года), причем был произведен в этот чин в 21 год. Человек с огромным порывом. Его рассказ. Во время Дроздовского похода неожиданным налетом захватили Бердянск. Там в полном составе попался комитет (очевидно, местный совдеп. — В.Ч.-М.) во главе с председательницей товарищем Зоей. Баба выдержала 272 шомпола, потом повесили на главной площади. Попа, который проповедовал большевистские идеи, выпороли и заставили рыть яму для виселицы. Но затем оставили на свободе"2. О том, что священника оставили на свободе, Н.А. Раевский дает как отдельное пояснение, к рассказу полковника Т., еще одно свидетельство о боях времен 2-го Кубанского похода. «Вчера капитан Д. вспоминал бой под Белой Глиной в 1918 году во время второго Кубанского похода. Шли по-добровольчески — без разведки и охранения. Совершенно неожиданно напоролись на большевиков. Те открыли страшный пулеметный огонь. Началась паника, и погибло больше 250 человек. На следующий день после нашей контратаки полковника Жебрака, не имевшего одной ноги, нашли замученным. Красные отрезали ему другую ногу, выкололи глаза. Одного кадета живым сожгли на костре. С нашей стороны расплата была жестокая — из пулеметов расстреляли больше 3000 человек пленных». Примечание Н.А. Раевского: впоследствии генерал-майор А.В. Туркул подтвердил мне этот факт — глумление над М.А. Жебраком и сожжение кадета-дроздовца. Цифра в 3000 человек преувеличенаЗ. Факт расстрела пленных упоминает генерал А.И. Деникин. Подводя итог подобным мрачным эпизодам Гражданской войны, Раевский пишет в «Дневнике»: «Сегодня вечером мы долго спорили — было различие между нами и большевиками в смысле расстрелов или нет. Все-таки большинство нашло, что издевались мы меньше и реже. Впрочем, всякое бывало. «Чека» не было, но отдельные чекисты были"4.
Впрочем, сам Раевский вспоминает об одном эпизоде, участником которого ему пришлось стать в бытность его на службе в Лубнах, в 1918 году. В апреле 1918 года в этом малороссийском городе по приговору военно-полевого суда был расстрелян матрос, который при красных сам рассказывал о своем участии в убийствах морских офицеров в Севастополе. Он помогал бросать жертвы живыми в топки котлов. Преступления сторонников советской власти в Севастополе — т.н. «еремеевская ночь», стали предметом расследования Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем ВСЮР. Расправы эти носили массовый характер. И об этом наверняка знал, хотя бы понаслышке, и капитан Раевский. Хотя прошло уже насколько месяцев с тех пор, как дроздовцам в последний раз скрестили свое оружие с большевиками у Армянского Базара и Карповой балки, прошлое не отпускало их и по большому счету не отпускало до конца дней.
Но вернемся к августовскому дню 1921 года, когда дроздовцы-стрелки, артиллеристы, конники покидали Галлиполи.
««Флаг поднят, ярмарка открыта, народом площадь вся покрыта…», — такое впечатление создается от набережной. Яркими малиновыми пятнами мелькают дроздовские фуражки. Пронзительно рявкают автомобили, осторожно пробирающиеся в толпе. Дружно и весело работают офицеры и солдаты. Вагонетки целыми поездами c визгом катятся к дамбе, где идет погрузка на фелюги. Громадный «Решид-Паша» не может подойти к берегу. С песнями проходят инженерные юнкера. Загорелая, бодрая публика, винтовки выровнены как по ниточке. Один за другим, точно больных, проносят пулеметы"5.
«Музыка. Снова застывает людское море. Сквозь расступающиеся группы ожидающих своей очереди артиллеристов малиновым потоком проходят дроздовцы. Знамена, офицерские роты… Словно лучший гвардейский полк мирного времени, идет учебная команда. Сегодня можно и нужно подводить итоги. Дроздовцев — 1700 человек после 9 месяцев сидения в Галлиполи"6.
«Молебен. Ярко горит золото погон. Генералы поздравляют нас, отъезжающих, точно именинников"7.
«15 часов. Проводим последние минуты на галлиполийской земле. Сейчас кончают грузиться алексеевцы. За ними наша очередь. «Решид» облеплен фелюгами. Погрузка людей идет очень быстро и аккуратно. Алексеевцы грузились 45 минут"8.
«30 августа. 19 часов. Пишу уже в битком набитом трюме «Решид-Паши». Тесно так же, как было на «Херсоне». Пехотинцы, впрочем, расположились гораздо свободнее артиллеристов. Мешает писать дым от затопленных на палубе походных кухонь.
После большой сутолоки, наконец, разместились. У меня оригинальное ощущение — точно мы снова попали на «Херсон» и все начинается сначала. Долго ли еще будут продолжаться наши странствия?
31 августа. Ночью весь пароход был завален скрюченными телами. В нашем трюме сейчас приходится балансировать, чтобы не отдавить руки или ноги. Опять можно повторить — совсем как на «Херсоне». Только не стонали во сне раненые, и нет бредящих больных"9.
«1 сентября. Ночь провел отвратительно. Отвык уже от тесноты и пыли. Зато сейчас опять любуюсь Константинополем. Стоим на рейде против Айя-София. Опять перед нами лес минаретов, дворец султана, кипарисы, казармы, многоэтажные дома Пера.
Погода великолепная. Ярко светит солнце. Среди голубого моря виднеются темно-зеленые силуэты Принцевых островов. Настроение радостное. Все веселы и довольны. На левом борту, окруженный толпой офицеров и солдат, старик генерал В.К. Манштейн рассказывает, как он бывал в Константинополе сорок четыре года тому назад, когда армия стояла в Сан-Стефано. Дам кругом нет, и «дедушка Манштейн» говорит подробно и обо всем. Слушателям становится все веселее.
С нетерпением ждем встречи с Главнокомандующим. Наконец подняли якоря и идем дальше. Перед нами вся союзная эскадра"10.
«Ну вот, наконец-то. Поодаль, ближе к берегу — крохотный «Лукулл». На «Решиде» торжественная, взволнованная тишина. Дроздовская учебная команда выстраивается по борту. От яхты к нам бежит моторный катер под Андреевским флагом. На носу знакомая громадная фигура. Генерал Врангель стоит во весь рост. Он в форме Корниловского полка. Катер подходит к корме. Сквозь шум ветра слышим: «Здравствуйте орлы…» Ответ оглушительный, а затем начинается такое ура, что, наверное, оно слышно и в Европе, и в Азии. Ветер мешает нашей встрече с Главнокомандующим. С носа плохо слышно, что он говорит, но все его видят, и этого довольно. Опять «ура». Катер под Андреевским флагом отчаливает от «Решид-Паши». Пароход трогается. С палубы «Лукулла» нам машут платками. Идем по Босфору. Ослепительно блестит вода Босфора. На спардеке дроздовский оркестр играет Преображенский марш. С обоих берегов пролива машут платками. Должно быть, русские… Боже мой, сколько их! На палубах пароходов, в окнах домов и отелей… На набережных собираются целые толпы, и чем дальше идет «Решид», тем они больше…"11.
Дальнейший путь «Решид-Паши» можно проследить по карте. Пройдя по Босфору, пароход вышел в Черное море, где взял курс на северо-запад, к берегам Болгарии.
Дроздовцы высадились в портовом городе Варне, расположенном в северной части черноморского побережья Болгарии. Оттуда они проследовали вглубь страны в первых числах сентября 1921 года. В книге генерала В.К. Витковского «В борьбе за Россию» приводится текст документа — «Выписка из Договора о приеме Русских войск в Болгарию». В нем перечисляются болгарские города, в которых размещались части 1-го армейского корпуса Русской армии, включая дроздовцев. Как известно Болгария, вступившая в Великую европейскую войну на стороне Центральных держав, оказалась в лагере побежденных. Болгарская армия подверглась кардинальному сокращению. Поэтому в опустевших казармах болгарских войск можно было разместить русских солдат и офицеров. Причем не только солдат. В мемуарах П.Н. Буткова, младшего сына протоирея Николая Буткова, служившего в 1920-х годах благочинным Марковской дивизии, свернутой в полк, упоминается о том, что здания казарм болгарской армии использовались и под русские гимназии.
Чины Дроздовской стрелковой дивизии, еще в Галлиполи свернутой в полк, были размещены главным образом в трех городах: Севлиево и Свищов — стрелки, Орхание (переименован позднее в Ботевград. — В.Ч.-М.) — артиллеристы. Поскольку в последних боях у Карповой Балки дивизия понесла серьезные потери, а некоторые чины дивизии по тем или иным причинам остались в Крыму, как, например шофер генерала А.В. Туркула, или поручик Пермагентский со своей супругой, то она была сведена в полк. Командный состав полка выглядел следующим образом: командир полка — генерал-майор А.В. Туркул, помощник командира полка — генерал-майор В.В. фон Манштейн, адъютант полка — причисленный к Генеральному штабу полковник П.В. Колтышев, командир 1-го стрелкового батальона — генерал-майор В.Н. Чеснаков, командир 2-го стрелкового батальона — подполковник Н.В. Елецкий, командир офицерского батальона — генерал-майор В.Г. Харжевский, командир сводной команды стрелков — полковник Тихменев, командир Дроздовского конного дивизиона — полковник М.А. Кабаров, командир Дроздовского артиллерийского дивизиона — генерал-майор М.Н. Ползиков, командир Дроздовской инженерной роты — подполковник Ф.П. Бородин.
В первые месяцы своего пребывания в Болгарии, в ожидании скорого, как им казалось, «весеннего похода», части 1-го армейского корпуса продолжали сохранять себя как воинские. Об этом свидетельствует приказ по Дроздовскому стрелковому полку от 18 января 1923 года за N 18 по строевой части, отданный в городе Севлиево.
«В День Богоявления Господня 18 января сего года назначается церковный парад». Приказ о проведения парада подписал генерал-майор Кельнер. Командующим парадом назначался генерал-майор Манштейн II. Приказ о параде по Дроздовскому полку подписал генерал-майор Туркул. К приказу о параде прилагается список чинов 2-го батальона, имеющих право на ношение Галлиполийского креста: генерал-майор Владимир Григорьевич Харжевский, полковник Леонид Иванович Андреевский, капитан Александр Иванович Альбощий, полковник Евгений Борисович Петерс, подполковник Михаил Христофорович Пурель, полковник Сергей Никандрович Рязанцев, поручик Владимир Андреевич Торговицкий, подпоручик Николай Михайлович Юрасов, стрелок Михаил Дмитриевич Матасов12.
Однако уже в это время чинам 1-го армейского корпуса все чаще приходилось покидать расположение своих частей с тем, чтобы обеспечить себя «хлебом насущным». С 1923 года начинается отъезд чинов Дроздовского стрелкового полка, а также и других частей Русской армии, во Францию и в Бельгию на заработки. В числе уехавших во Францию в 1923 году был дроздовец А.М. Рунков. В связи с тем, что рабочие группы или артели, созданные самими дроздовцами, разъезжались по всей Болгарии, встал вопрос о судьбе дроздовских знамен. Было решено доставить эти реликвии в Софию. 20 апреля 1923 года генерал-лейтенант И.А. Ронжин в Софии от подполковника Дроздовского стрелкового полка Куравца принял: Николаевское знамя 1-го Дроздовского стрелкового полка без древка, 2-го Дроздовского стрелкового полка (то же), 3-го Дроздовского стрелкового полка (то же), Георгиевское знамя Самурского пехотного полка, Андреевское знамя 1-го морского полка, Георгиевские трубы Самурского батальона. Знамена и трубы надлежало доставить из Севлиево в Софию, а из Софии в Белград — столицу соседней Сербии. Эту часть важной миссии предстояло выполнить генералу Харжевскому13.
О ситуации в Дроздовском стрелковом полку говорилось в рапорте на имя генерал-майора Туркула следующее:
«1. Особых изменений во внутренней жизни нашей за истекшее месяцы не произошло. Значительное число прибывших с работ, за окончанием их, заставило расшириться в смысле помещений, и для большего внутреннего порядка, части полка сведены в три команды, соответствующих 1-му, 2-му командному батальонам, каждая из команд имеет отдельное помещение. Служба несется нормально, и заключается она в минимальном внутреннем наряде и периодических нарядах на работу, из которых работа на кухне — ежедневна.
2. Дух наш несколько понизился с отъездом генерала Туркула. Явление, доказательств не требующее. Но, вместе с тем, имеется еще ряд причин, влияющих на наше настроение и создающие впечатление некоторой безнадежности положения и обрисовывающих наше бессилие. К этим причинам можно отнести, во-первых: отсутствие средств или их незначительное количество на наше дальнейшее существование; каждый думает о том, и думает с уверенностью, что средства эти скоро кончатся, и мы будем предоставлены самим себе; во-вторых, травля наших частей в Болгарии, и полное бессилие наше и Ваше улучшить в этом отношении условия нашей жизни здесь. Предполагающийся отъезд Петряева произвел чрезвычайно неприятное впечатление (в рапорте упомянут А.М. Петряев — русский посол в Болгарии. — В.Ч.-М.). Сознание нашей беспомощности проникает все глубже и глубже. Его влиянию приписывается здесь то смягчение тяжелых условий, которое имело место в период высылок и прочего. Вместе с тем, чувствуется новый нажим большевиков в нашем направления через болгарские власти. Запрос коммунистической группы в Народном собрании относительно нашего Красного Креста и наших деньгах, находящихся в Болгарском банке, и ответ на этот запрос заместитель министра-председателя подтверждает это. Такой откровенности по вопросам насущной потребности раньше не наблюдалось. Отсюда, по-видимому, идущие нити довольно ясно проявляются в арестовании складов в Тырново (второй город Болгарии — Велико Тырново, в нем в 1921—1923 годах помимо русских складов дислоцировался штаб 1-го армейского корпуса во главе с генералом А.П. Кутеповым. — В.Ч.-М.)"14.
««Союз возвращенцев», ведя агитацию среди дроздовцев, как отмечается в документах, добился мизерного результата. В 1923 году в СССР из Болгарии уехали исключенный из списков Дроздовского стрелкового полка полковник Горбацевич и не исключенный из списков полка капитан Львов"15.
Здесь же, в Болгарии, дроздовцы пережили в 1923 году драматические события, о которых генерал Витковский писал в своей книге «В борьбе за Россию» следующее:
«Не достигнув желаемых результатов, во время пребывания армии в Галлиполи и на Лемносе, большевики обратили особое внимание на Болгарию, куда прибыла наибольшая часть Русской армии и где они считали более подходящими условия возможности воздействовать на Болгарское правительство, развить коммунистическую пропаганду в стране и вместе с тем добиваться разложения частей Русской армии.
Для достижения своих гнусных целей большевики не стеснялись в деньгах и применении обычных для них средств — обмана, клеветы, подкупа и т. п.
Уже через несколько месяцев нашего пребывания в Болгарии, с весны 1922 года, стали сказываться результаты большевистской работы, — начались всякого рода недоразумения, осложнения и придирки со стороны болгарских властей.
На 2 апреля в Штабе корпуса (Велико Тырново) генерал Кутепов назначил съезд старших начальников. Предварительно некоторые из них прибыли ко мне в Свищов, и мы вместе выехали в Тырново. Со мною были: генерал-майоры Фок, Буров, Зинкевич, Ползиков, Баркалов, Пешня, Скоблин, Туркул, Бредов и полковник Христофоров. На рассвете 2 апреля, когда поезд наш приближался к станции Павлекени, произошло крушение поезда, вследствие того, что были развинчены рельсы. Дело это было рук коммунистов, узнавших о поездке русских начальников. К счастью, никто из нас не пострадал».
«16 мая генералы Кутепов, Шатилов и наш военный представитель генерал-лейтенант Вязьмитинов были высланы из Болгарии».
«15 мая болгары оцепили расположение Корниловского полка в Горно-Паничерево, произведя обыск.
Со всех концов Болгарии стали поступать донесения о всевозможных трениях, обысках и арестах. Затем последовало распоряжение болгарских властей о воспрещении чинам Русской армии проезда по железным дорогам без особого на то разрешения властей.
3 июля был произведен обыск в Горн.-Джумая в Корниловском военном училище и затем были арестованы и высланы из Болгарин — начальник училища Генерального штаба генерал-майор Георгиевич со старшими чинами училища, в числе 7 человек.
6 июля обыск в городе Белоградчике, в Марковском полку, арест и высылка командира полка генерал-майора Пешня с 12-ю старшими офицерами. По донесению вступившего во временное командование полковника Емельянова, население города Белоградчика отнеслось очень сочувственно к нам, пыталось даже протестовать, и, провожая наших арестованных на вокзале, бросало им цветы.
16 июля в Тырново Болгарские жандармы напали на группу юнкеров Сергиевского артиллерийского училища. В результате нападения — юнкер Лабода был убит и 4 юнкера было ранено.
В таких тяжелых условиях приходилось проводить устройство наших чинов на частные работы. Чины корпуса устраивались, главным образом, на тяжелые работы, преимущественно на шахты, наибольшая из которых была угольная шахта «Мина Перник» к югу от Софии"16.
Все перечисленные генералом Витковским факты оказались лишь прелюдией к событиям 1923 года. 9 июня того года правительство А. Стамболийского пало. Однако провокация со стороны местных коммунистов, поддержку которым оказывал из Москвы Коминтерн, не прекращались.
31 августа в Новой-Заторе были избиты 9 молодых офицеров Николаевского инженерного училища.
2 сентября в Велико Тырново был арестован инспектор классов Сергиевского артиллерийского училища полковник Безак с несколькими офицерами без предъявления какого-либо обвинения, и все были отправлены в Варну.
6 сентября был арестован болгарскими полицейскими и сам генерал В.К. Витковский с чинами штаба 1-го армейского корпуса в Велико Тырново, а помещение штаба опечатали17.
Делалось все это неспроста. Болгарские коммунисты готовились к вооруженному восстанию с целью свержения режима царя Бориса III и создания Республики советов. Восстание вспыхнуло 8 сентября. Коммунистические повстанцы атаковали казармы, занимавшиеся русскими военными. Как рассчитывали мятежники, «врангелевцы», дезорганизованные предшествовавшими этому мятежу провокациями не смогут оказать им сопротивления, тем более что в ряде случаев незадолго до выступления болгарские власти путем арестов изолировали русских военачальников от их подчиненных. Как записал ветеран РОВСа П.Н. Бутков со слов своего отца, бывшего в то время полковым священником Марковского пехотного полка, во время коммунистического восстания, хорошо организованного Георгием Димитровым и Василием Коларовым, происходили жесточайшие сражения коммунистов с марковцами, которые дислоцировались в районе Белоградчика, на северо-западе Болгарии. Очевидно, то же происходило и в местах дислокации дроздовцев, в окрестностях Свищова, Севлиево, Орхание. Коммунистический мятеж был подавлен. По некоторым сведениям, было убито около 20 000 коммунистических повстанцев. Руководители болгарских коммунистов Георгий Дмитров и Василий Коларов бежали за границу. Отношение болгарских властей к Русской армии переменилось в лучшую сторону. Однако русские воинские части к тому времени уже не могли себя сохранять в прежних организационных формах. В этих условиях Главнокомандующий Русской армией генерал барон П.Н. Врангель отдал распоряжение о преобразовании армии в воинскую организацию — Русский общевоинский союз — РОВС.
Незадолго перед преобразованием армии в РОВС, в мае 1924 года, кадр Дроздовского стрелкового полка переехал из Севлиево в Софию. К сожалению, ничего не известно о судьбе памятника дроздовцам, сооруженного чинами полка в Севлиево в 1920-х годах. На 1 августа 1924 года в списках Дроздовского стрелкового полка и его подразделениях числилось: офицеров и чиновников 740 человек, солдат 375; всего — 1115 человек. Дроздовский конный дивизион: офицеров и чиновников 92 человека, солдат 88 человек; всего — 180. Дроздовская инженерная рота: офицеров и чиновников 30 человек, солдат 4; всего — 3418.
В середине 1920-х годов болгарская столица София становится одним из главных центров русской военно-политической эмиграции в Европе. Ее штаб располагался в доме на улице Оборище. Там разместилось руководство III (болгарского) отдела РОВСа. На бульваре Царя-Освободителя располагалось Галлиполийское собрание. Центром духовной жизни русской эмиграции в Софии была Никольская церковь (бывший домовый храм Российского Императорского посольства), там же, на бульваре Царя-Освободителя. В Софии в середине 1920-х годов обосновались генерал А.В. Туркул со своей семьей, «дедушка Манштейн» со своими сыном и невесткой, капитан И.В. Виноградов, который продолжал нести свои обязанности адъютанта штаба и другие чины полка. Генерал-майор В.Н. Чеснаков уехал в соседнюю Сербию. Туда же переехал и генерал-майор К.А. Кельнер. Генерал-майор В.Г. Харжевский до 1925 года проживал в Севлиево, откуда отбыл в Чехословакию с целью продолжить свое образование в Горной академии в Пшибраме.
В 1925—1926 годах отъезд русских военных с Балкан в другие страны, главным образом, во Францию и Бельгию, принял массовый характер. Из различных болгарских городов к генералу Туркулу поступали рапорты от его подчиненных, собирающихся покинуть эту страну. Вот сведения о чинах Рущукской рабочей партии Дроздовского стрелкового полка изъявивших желание переехать во Францию в 1925 году:
Полковник Ханыков Николай Николаевич, родился в 1889 году, в Петрограде.
Подполковник Павленко Алексей Григорьевич, родился в 1889 году, в городе Изюм Харьковской губернии.
Подполковник Гамаль Николай Федорович, Дроздовский артиллерийский дивизион, родился в 1892 году, в Полтавской губернии.
Поручик Хорошун Иосиф Иванович, родился в 1895 году, в городе Ахтырка.
Его жена Александра Тимофеевна, родилась в 1896 году, в Ялте.
Его сын Константин, родился в 1918 году, в Одессе.
Подпоручик Тиссен Генрих Готгардович, родился в 1897 году, в колонии Блюменталь Таврической губернии19.
Примерно в это же время выехала во Францию для работ на угольных шахтах еще одна группа чинов Дроздовского полка из состава Рущукской рабочей группы. В ее составе были: полковник Рухлин, капитан Олейников, штабс-капитан Овсянников, поручик Павлов, подпоручик Капустянский, младший унтер-офицер Витковский, ефрейтор Карпихин20.
В газете «Русский военный вестник» N 13 от 15 июля 1925 года сообщалось о том, что за последние месяцы к генералу Шатилову начали поступать от офицеров, находившихся во Франции, многочисленные просьбы получить обратные визы в Сербию, ибо их расчеты на лучшее устройство жизни во Франции оказались в корне ошибочными.
Поскольку проводить перекличку чинов полка на поверке, как этого требовал устав, было невозможно, то штабом полка в Софии составлялись списки дроздовцев, проживавших в разных странах и не утративших связи со своим полком. Выдержка из такого документа дается ниже.
Именной список Дроздовского стрелкового полка:
Капитан Алексеев Михаил Григорьевич, умер.
Капитан Амброзевич Григорий Владимирович, Франция.
Подпоручик Амоссийский Яков, Болгария.
Штабс-капитан Альбощий Алексей Иванович, Болгария.
Полковник Андреевский Леонид Иванович, Болгария.
Полковник Алексеев Михаил Иванович, Болгария.
Штабс-капитан фон Адеркас Михаил, Франция.
Капитан Бураковский Михаил Иванович, Сербия.
Капитан Букс Фриц Яковлевич, Латвия.
Капитан Бюро Александр Михайлович, Франция.
Полковник Бородин Федор Петрович, Франция.
Поручик Бычинский Александр Георгиевич, Франция.
Штабс-капитан фон Витте Николай Михайлович.
Поручик Веремей Федор Михайлович, Сербия.
Капитан Гоженко Николай Николаевич.
Капитан Долаков Игнатий Афанасьевич, Америка.
Капитан Дауэ Борис Арнольдович.
Штабс-капитан Замбржицкий Степан Викторович, Франция.
Священник Каракулин Федор Васильевич, Франция.
Полковник Колосовский Николай Николаевич, Франция.
Капитан Конради Морис Морисович, Франция.
Полковник Колтышев Петр Владимирович, Франция.
Поручик Карпухин Антон Дмитриевич Франция.
Полковник Коньков Владимир Петрович.
Полковник Колдобский Сергей Николаевич.
Капитан Калита Михаил Кириллович, Франция.
Подпоручик Капустянский Алексей Петрович, Фракция.
Полковник Куравец Павел Дмитриевич.
Полковник Краул (встречается Кроуль. — В.Ч.-М.) Евгений Христофорович, Латвия.
Капитан Кречетов Лев Александрович, Франция.
Полковник Кабаров Михаил Алексеевич, Сербия.
Чиновник Кабаров Виктор Алексеевич, Сербия.
Генерал-майор Владимир Владимирович Манштейн, умер.
Генерал-майор Владимир Карлович Манштейн, Болгария.
Капитан Мильковский Григорий Ефимович, Франция.
Капитан Мокин Степан Софронович, Франция.
Штабс-капитан Никольский Николай Николаевич, Франция.
Подпоручик Новицкий Захарий Сергеевич, Франция. Умер 26 октября 1927 года.
Штабс-капитан Никольский Василий Константинович, Чехия.
Подполковник Низовцев Арсений Михайлович, Болгария.
Поручик Припутневич Александр Адамович, Франция.
Подполковник Переслени Владимир Михайлович, Франция.
Капитан Павлов Александр Константинович, Франция.
Штабс-капитан Ровный Василий Дмитриевич.
Полковник Рухлин Дмитрий Никифорович.
Штабс-ротмистр Рау Михаил Густавович, Франция.
Капитан Студенцов Георгий Вениаминович.
Полковник Силкин Дмитрий Алексеевич.
Корнет Сенгюлье Николай, Чехия.
Корнет Сенгюлье Вячеслав, Чехия.
Поручик Сенгюлье Александр, Чехия.
Генерал-майор Туркул Антон Васильевич.
Полковник Тюренков Борис Николаевич.
Капитан Трофимов Павел Михайлович, Чехия.
Подполковник Трусов Евгений Терентьевич.
Полковник Фридман Александр Карлович, Чехия.
Генерал-майор Харжевский Владимир Григорьевич, Чехия.
Штабс-капитан Ходаковский Василий Иванович, Франция.
Полковник Ханыков Николай Николаевич, Бельгия.
Капитан Хренов Александр Иванович.
Генерал-майор Чеснаков Николай Владимирович, Франция.
Подполковник Чебанов Сергей Георгиевич.
Капитан Чижов Николай Павлович, Франция.
Подполковник Чебышев Борис Владимирович.
Капитан Щеглов Николай Дмитриевич, Франция.
Поручик Юрасов Николай Михайлович, Чехия.
Всего по списку проходит генералов, офицеров, чиновников, священников 556 человек, прикомандированных 343 нижних чина и 4 генерала. Список составлен 4 декабря 1926 года в Софии. Позднее в него вносились уточнения, от руки, или на пишущей машинке, как это видно с именами В.В. фон Манштейна или подпоручика З.С. Новицкого21.
По-разному сложились судьбы дроздовцев из этого списка. Капитан М. Конради в середине 1920-х годов записался во Французский иностранный легион и спустя несколько лет умер, проходя службу в одной из африканских колоний. Его имя прогремело на весь мир в 1923 году, когда в швейцарском городе Лозанне застрелили советского полпреда В.В. Воровского. Воровский был видным деятелем большевистской партии. В частности, в годы Великой европейской войны 1914−1918 годов, когда М. Конради сражался в рядах Русской армии против австро-германцев, В.В. Воровский был связующим звеном в цепи, по которой германский Генеральный штаб снабжал деньгами ленинскую партию, стремившуюся к поражению России в войне. В ходе судебного процесса в Лозанне по делу Конради и его единомышленника А. Полунина, защита представила документы, убедительно рисующие преступную роль большевиков, установивших в России диктатуру, опирающуюся на террор, насилие, ложь. В итоге суд оправдал русских офицеров, совершивших акт возмездия над большевиком Воровским. Спустя несколько лет на страницах европейских газет и журналов замелькало имя другого дроздовца — подполковника Федора Петровича Бородина. Приехавшего в австрийскую столицу Вену, русского офицера арестовала местная полиция, обвинив его в подготовке покушения на жизнь советского полпреда.
Как сообщала выходившая в Белграде газета «Русский военный вестник», «В сентября 1925 года, в Вене, по провокаторскому оговору неким Е. Щеченко, состоявшим ранее в чине поручика в Русской армии ныне исключенным, были арестованы и преданы суду по обвинению в подготовке покушения на жизнь советского посла Берзина, Дроздовского стрелкового полка подполковник Бородин и вольноопределяющийся Алексеевского пехотного полка Пихно. Вся вина подполковника Бородина заключалась в том, что он принял близкое участие в судьбе приехавшего в Вену Щеченко, как чина армии, и старался облегчить ему жизнь в новом месте на первых порах. Пихно оказался спутником Щеченко при переезде из Болгарии в Вену и первое время жил вместе с ним в одной гостинице.
Дело было назначено к слушанию в конце января месяца и окончилось оправданием того и другого. Защиту обоих взял на себя один из крупных местных адвокатов. Для сбора средств на ведение этого дела и на оказание пособия находящемуся в чрезвычайно тяжелом положении, из-за примененного к нему тюремного режима, подполковнику Бородину, генерал-лейтенантом Витковским была объявлена подписка в Болгарии, Королевстве СХС и Франции. Результаты сбора выразились в сумме левов 12 173, динар 540 и франков — 5. Как видно, русские воины чрезвычайно отзывчиво отнеслись к судьбе своих соратников, пострадавших от большевистских происков, и кто мог, пришел им на помощь своею посильною лептою"22.
Выпущенный на волю австрийскими властями подполковник Бородин уехал в Сербию. Спустя некоторое время дроздовцы собрали некоторую сумму ему на лечение. Предположительно вплоть до Второй мировой войны этот дроздовец жил в Сербии, дальнейшая его судьба не известна.
Так же по подписке дроздовцы собирали деньги на погребение генерал-майора В.В. фон Манштейна. Переехав в Софию бывший командир 3-го Дроздовского стрелкового полка очень бедствовал. Самостоятельно зарабатывать себе на жизнь он не мог из-за тяжелого ранения, полученного еще осенью 1918 года, в результате чего лишился левой руки. Отправиться в Русский инвалидный дом в той же Софии он по каким-то причинам не пожелал. Болгарское правительство назначило пенсию его отцу — «дедушке Манштейну», как его называли дроздовцы. Однако болгарская пенсия рассчитывалась лишь на самого ветерана Освободительной войны, каковым и был «дедушка Манштейн», но никак не на членов его семьи. Новый «Кубанский поход», ожиданием которого жило большинство чинов Русской армии, осевших в Европе, становился все более призрачным. Мысль об этом угнетала генерала В.В. фон Манштейна-младшего. Вдобавок его жена стала требовать развода. 19 сентября 1928 года генерал пришел вместе со своею супругой в парк Борисова градина, что находится в болгарской столице. Там из револьвера он застрелил свою жену, после чего застрелился сам. Отпевали генерала в церкви Св. Николая-Чудотворца — бывшем храме Российского Императорского посольства, что и по сей день стоит на бульваре Царя-Освободителя в центральной части Софии. Место погребения генерала В.В. фон Манштейна-младшего не известно. Его отца, скончавшегося пятью годами позже, похоронили на Софийском городском кладбище, на участке N 91, специально выделенном болгарскими властями для погребения русских ветеранов Освободительной войны 1877−1878 годов.
Кое-кто из офицеров-дроздовцев фигурирующих в списке за 1925 год принял участие в Русском освободительном движении в годы Второй мировой воины.
Во второй половине 1930-х годов окончательно закрепились в тех или иных европейских городах действующие группы галлиполийцев, включая и дроздовцев. Переезды из страны в страну случались, но уже не так часто, как в предыдущие годы. В Чехословакии расселились относительно молодые дроздовцы, как правило те, кто получил или пытался получить высшее образовать в чехословацких вузах. Среди них были генерал-майор В.Г. Харжевский, который параллельно с учебой в Горной академии в Пшибраме руководил галлиполийскими организациями в этой стране и еще ряд офицеров-дроздовцев. Те дроздовцы, кто не собирался учиться дальше, в большинстве своем так и остались на Балканах — в Болгарии и Югославии. Из тех, кто в середине 1920-х годов эмигрировал во Францию и Бельгию, а отчасти в Люксембург, большинство сумело приспособиться к местным условиям. Лишь меньшая часть чинов Русской армии вернулась на Балканы. Эти центры сохранялись вплоть до окончания Второй мировой войны. С ними продолжал поддерживать связь А.В. Туркул, равно как и с руководством РОВСа, чья штаб-квартира располагалась в Париже. Активно работал и III (болгарский) отдел РОВСа, возглавлявшийся генерал-лейтенантом Ф.Ф. Абрамовым. В этом отделе работали сам генерал Туркул и ряд других офицеров и генералов, проживавших в те годы в Софии. В частности, в болгарской столице в 1928 году проживали чиновник Погожев (после того как адъютант штаба Дроздовского стрелкового полка капитан Виноградов в середине 1920-х годов оставил воинскую службу, дабы посвятить себя служению Богу в духовном сане, должность адъютанта полка исполнил чиновник Погожев), полковник Медведев (Корниловский ударный полк), капитан Медведев (Марковский пехотный полк), полковник Терлецкий (Алексеевский пехотный полк), полковник Гетц (Корниловский ударный полк), капитан Борисов (Марковский пехотный полк), подполковник Дылевский (Дроздовский стрелковый полк), полковник Карпинский (6-й артиллерийский дивизион), полковник Климович (Гвардейский отряд), полковник Фоменко (технический батальон), полковник Безак, подпоручик Чеботарев, подпоручик Назаров, генерал-майор Карабанов, капитан Игнатьев, капитан Алексеев, инвалид (Дроздовский стрелковый полк).
Дроздовские группы существовали в те годы в болгарских городах Габрово, Русе, Бургас, Варна, Мездра и других. Например дроздовская группа в Мездре объединяла в своем составе штабс-капитана А.И. Альбощия, капитана Хренова, штабс-ротмистра Хренова, корнета Лаврова и подполковника Жуковского.
В те годы многие дроздовцы обращались в своих письмах к своему командиру с просьбой подтвердить чинопроизводство, или помочь восстановить те или иные документы, погибшие при эвакуации из Крыма или при последующих переездах. Сам же А.В. Туркул также проявлял внимание и заботу в отношении своих подчиненных. В частности в 1920-х годах он переписывался с подпрапорщиком Валерианом Садовичем, тем самым «баклажкой», о котором говорится в книге «Дроздовцы в огне». После распыления армии, дроздовец В.Л. Садович вернулся в свои родные края — в Бессарабию, которая в то время входила в состав Румынии. В 1929 году он проживал в Кишиневе. Позднее Садович отправился из Румынии на Дальний Восток. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Еще несколько документов, отражающих жизнь дроздовцев в разных странах на рубеже 1920−1930 годов.
«20 марта 1929 года. Город Сухиндол, Болгария.
…Жизнь наша протекает тихо, скучно, однообразно. Работ почти нет. Сезонные работы еще не начались и начнутся не раньше апреля. Помня заветы наших великих вождей, завещавших нам любить Родину, все невзгоды мы сносим терпеливо"23.
«Командиру полка
Рапорт
«Ваше превосходительство!
Подумываю о том, что бы принять подданство, ибо надоело быть второстепенным гражданином, а если Бог даст, Вавилонская башня (жидовская) в Москве рухнет, легко будет отказаться от нового подданства и пойти служить своей Отчизне.
Очень уж не хочется, чтобы мою военную обязанность регулировали, сделав из меня рядового. А потому покорнейше прошу выдать удостоверение в том, что я в Севастополе был в чине штабс-капитана.
27 марта 1929 года. Пирот, Югославия"25.
В ответ на это письмо генерал Туркул выслал удостоверение о производстве Поликарпа Скрыля в чин капитана в Севастополе в 1920 году.
Еще один документ из переписки генерала А.В. Туркула:
«Командиру полка
Рапорт
Увы, спустя годы после окончания боевых действий на территории России, дроздовцы продолжали терять своих боевых товарищей. Это и упоминавшейся только что генерал-майор В.В. фон Манштейн-младший, и застрелившийся в 1926 году в Болгарии полковник Е.Б. Петерс. О смерти подчиненных также докладывали командиру полка. Поскольку эти сведения из рапортов или информационных бюллетеней не публиковались, то имеет смысл привести здесь хотя бы часть имен дроздовцев, умерших или погибших в 1920-е годы, т. е. до того, как начал выходить в Париже журнал «Часовой».
18 февраля 1924 года в полковом околотке умер от туберкулеза легких вольноопределяющийся Бредихин, инвалид Красного Креста.
Подпоручик Дроздовского стрелкового полка Павел Чистяков умер 30 ноября 1925 года от увечий, полученных на работах на фабрике Аспарух в Габрово, и погребенный там же на местном кладбище. Исключен из списков полка согласно приказу генерала Туркула.
Подпоручик Дроздовского стрелкового полка Капустин умер в Праге 10 января 1925 года. Похоронен в Праге.
Дроздовец поручик Сергиевский погиб под колесами поезда в городе Зимуне (Сербия) в феврале 1925 года.
Подпоручик Дроздовского стрелкового полка Шуберт покончил жизнь самоубийством на мине Перник (Болгария) 28 декабря 1924 года.
Капитан Дроздовского стрелкового полка Муратов умер в ночь с 5 на 6 января 1925 года в городе Севлиево (Болгария) от разрыва сердца.
Подполковник Н.З. Елецкий, проживавший с середины 1920-х годов в городе Антиб на юге Франции, в рапорте на имя своего командира сообщал о смерти и похоронах их сослуживца полковника Голубятникова, последовавшей в июле 1930 года.
В 1928 году генерал-майор А.В. Туркул выезжал из Софии в Белград, где участвовал в похоронах Председателя РОВСа генерал-лейтенанта барона П.Н. Врангеля.
В следующем, 1929 году, в усадьбе Тенар на юге Франции скончался Великий Князь Николай Николаевич младший.
В январе 1930 году советские агенты похитили генерала от инфантерии А.П. Кутепова в Париже. Незадолго до своего «исчезновения» генерал Кутепов обратился с почтограммой к генералу Туркулу.
«Почтограмма
Генерал-майору Туркулу
По мнению генерала А.В. Туркула, после похищения агентами ОГПУ генерала А.П. Кутепова РОВС оказался в значительной степени обезглавленным, и теперь именно он должен играть одну из главных ролей в работе союза. Париж к тому времени стал едва ли не самым главным центром Зарубежной России. Одновременно Париж был и одним из главных центров мировой политики. В этих условиях у генерала Туркула созрело решение покинуть Болгарию. В сентябре 1931 года он вместе со своей семьей эмигрировал во Францию. В Болгарии оставался генерал-лейтенант Ф.Ф. Абрамов, во главе III (болгарского) отдела РОВСа. Перед отъездом генерал А.В. Туркул назначил старшим над всеми дроздовскими группами в Болгарии полковника В.П. Конькова.
Можно сказать, что с отъездом генерал-майора А.В. Туркула из Болгарии была перевернута «балканская» страница в истории дроздовцев, точнее, ее первая часть. Ибо после отъезда генерала Туркула в Париж, оставшиеся в той же Болгарии и в соседней Югославии дроздовцы продолжали вести работу. Среди оставшихся в Болгарии дроздовцев следует отметить полковника В.П. Конькова, подполковника А.М. Низовцева, капитана К.А. Фосса. О последнем из них оставили интересные воспоминания братья Владимир и Павел Бутковы, ветераны РОВСа и Русского освободительного движения периода Второй мировой войны.
Примечания
1 Раевский Н.А. Дневник Галлиполийца. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 5840. Оп. 1. Д. 1. Л. 67.
2 Там же. Л. 76.
3 Там же. Л. 77.
4 Там же. Л. 109.
5 Там же. Л. 168.
6 Там же. Л. 169.
7 Там же. Л. 169.
8 Там же. Л. 170.
9 Там же. Л. 171.
10 Там же. Л. 175.
11 Там же. Л. 176.
12 ГА РФ. Ф. 6050. Оп. 1. Д. 2. Л. 5.
13 Там же. Д. 7. Л. 20.
14 Там же. Л. 6.
15 Там же. Л. 1.
16 Витковский В.К. В борьбе за Россию. Воспоминания. <Б.м.>, 1963. С. 47, 48, 49.
17 Там же. С. 50.
18 ГА РФ. Ф. 6050. Оп. 1. Д. 7. Л. 19.
19 Там же. Д. 8. Л. 12.
20 Там же. Л. 20.
21 Там же. Л. 23.
22 Русский военный вестник. Белград. 1926. 7 марта / 28 февраля.
23 ГА РФ. Ф. 6050. Оп. 1. Д. 4. Лл. 7−8.
24 Там же. Лл. 7−8.
25 Там же. Л. 22.
26 Там же. Л. 6.
27 Там же. Л. 5.
Страницы: | 1 | |
