 |
| Спецназ России | Наталия Холмогорова | 05.12.2005 |
Планы и реальность
Впрочем, «день воинской славы русского оружия» отнюдь не планировался. Заявленный с самого начала настрой состоял в том, чтобы не вызвать ни у кого никаких бурных чувств — ни торжества, ни праведного гнева — а также никого не задеть и не обидеть. Jфициальные лица специально подчёркивали, что праздник не направлен против кого бы то ни было (в частности, поляков, которые уже успели выразить своё неудовольствие). Предполагалось, что должным образом проинструктированное население дружно продемонстрирует единство «многонациональной Российской Федерации», а также любовь и доверие властям и лично Президенту, ну и немножко повеселится. Программа торжеств в городах и весях России была выдержана в каких-то прямо диснеевских тонах: костюмированные шествия, торжественные концерты, музыкально-театральные вечера, спортивные состязания, наконец, организованная «Единой Россией» «Эстафета добрых дел» — высаживание деревьев и массовый перевод через дорогу старушек… Всё это благолепие должно было послужить приличной и безопасной заменой бывшего «красного дня календаря».
Но в Москве это искусственное благолепие оказалось нарушено.
Что же произошло утром четвертого ноября в центре столицы нашей Родины?
Простые, далекие от политики люди, получающие информацию из газет и с телеэкрана, об этих событиях почти ничего не знают. Те немногие сведения, что все-таки дошли до широкой публики через информационную блокаду, разрознены и искажены. Поэтому наш долг — рассказать все, как было на самом деле.
С чего все началось
Начать стоит с того, что ею занимались одновременно две политические организации, причем организации с совершенно различной идеологией и разными целями. Одна из них — Евразийский Союз Молодежи (ЕСМ), молодежное ответвление дугинской Евразийской партии; вторая — Движение Против Нелегальной Иммиграции (ДПНИ). Соответственно, с самого начала мероприятие имело два названия и две разные программы.
Молодые евразийцы намеревались провести в центре Москвы патриотический «Правый Марш», объединяющий правоконсервативные российские организации и демонстрирующий единство русских ультраправых с властью перед лицом «оранжевой угрозы». В программе значились барабанный бой, несение икон, митинг с торжественными речами о вкладе в победу над Смутой «евразийских народов многонациональной Российской Федерации» и о необходимости всем жителям РФ, презрев узкие национальные интересы, объединиться в едином порыве против «атлантистов». На такое воплощение патриотизма евразийцы получили «добро».
В тот же день на сайте ДПНИ появился такой текст: «4 ноября Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ) проведет в Москве массовый молодежный марш „Россия против оккупантов“. Марш пройдет по местам массового проживания мигрантов [имеется в виду центр города — Н. Х. ] Цель акции — отпраздновать годовщину освобождения Москвы от иноземных захватчиков и заявить решительный протест ползучей оккупации России нелегальными и необоснованными иммигрантами».
Так с самого начала в подготовке Марша наметилось расхождение между «разрешенным» патриотизмом и патриотизмом народным, вдохновляемым не высокими и туманными идеалами, а конкретными задачами национального движения.
Разумеется, это расхождение дало о себе знать с самого начала подготовки к шествию. На оргсобраниях, посвященных подготовке к шествию, разыгрывались сцены, напоминающие ранние партийные съезды РСДРП, с постоянными расколами по принципиальным вопросам и уточнением партийных платформ.
В первом списке организаций-участниц Марша, подготовленном ЕСМ, значились самые различные организации, объединяла которых лишь их «правизна»: от молодого Русского Общественного Движения до архаической «Памяти», от влиятельной НДПР до комичного Всероссийского Монархического Центра. Неудивительно, что на первом круглом столе, посвященном организации мероприятия, «хозяева"-евразийцы смотрели на «гостей» с нескрываемой смесью растерянности и опаски: слишком уж ясно было, что подавляющее большинство приглашенных не разделяют идеи «многонациональной России» и вообще склонны к «фашизму» (под которым обычно понимается любое неравнодушие к интересам русских).
Поэтому председатель собрания, спикер ЕСМ Валерий Коровин, открыл заседание такими словами: «Здравствуйте, рад всех вас видеть… Давайте для начала поговорим о том, чего на марше и на последующем митинге делать ни в коем случае нельзя».
Список запретных действий был невелик. Нельзя появляться на мероприятии с символикой, хотя бы отдаленно напоминающей свастику. Нельзя вскидывать руки в приветствии, хотя бы отдаленно напоминающем нацистское. Нельзя призывать к насилию и погромам. Нельзя называть евреев «жидами» — да и вообще о евреях лучше не упоминать… Собравшиеся слушали всё это с недоумением. Собственно говоря, никто из них и не собирался махать свастиками, «делать хайль» или всуе поминать еврейский народ на празднике, посвященном народу русскому.
Исключение составлял лишь один гость, бог весть как получивший приглашение — руководитель печально известного «СС — Славянского Союза», профессиональный провокатор Алексей Демушкин. Этот человек, разыгрывающий из себя «фюрера в миниатюре» и привлекающий к себе внимание прессы путем старательного и демонстративного подражания внешним атрибутам германского национал-социализма, услышав, что его просят оставить свастику дома, был оскорблен до глубины души, послал всех собравшихся по матушке и хлопнул дверью, заявив на прощание, что сам решит, приходить ему на марш или нет.
Демушкин ушел. Но «тень» его витала над будущим маршем до самого четвертого числа.
Главным опасением, не оставлявшим организаторов и сочувствующих, было: «Что, если на марш явятся какие-нибудь провокаторы, изобразят из себя нацистов перед камерами, их покажут по всем каналам, а потом ярлык нацизма повесят на нас всех?» Застраховаться от такой ситуации невозможно, даже если организаторы обладают собственной профессиональной охраной — чего в данном случае не было. Достаточно двух-трех провокаторов, одной фото/видеокамеры и пяти минут, чтобы в эфир и в газеты пошла «картинка», полностью искажающая смысл и облик мероприятия. И в случаях, когда мероприятие неугодно властям или либеральной прессе, такие провокации, как правило, готовятся заранее. (О том, как это было сделано на Русском Марше, мы расскажем ниже).
Скрытая борьба между разными «фракциями», участвующими в Марше, продолжалась до самого четвертого числа и накануне праздника, на «Круглом столе», посвященном предстоящему событию. Евразиец Павел Зарифулин публично обвинил ДПНИ в распространении ложной и провокационной информации о мероприятии, в стремлении привлечь к нему радикальные и экстремистски настроенные элементы, и даже заявил, что «мы вас вычёркнем». Конфликт удалось погасить, но ЕСМ и ДПНИ объявили о своем намерении идти по намеченному маршруту двумя разными колоннами.
Русские националисты, до которых доносились обрывки этих склок и свар, взирали на происходящее с тягостным недоумением.
Утром четвертого числа мы ехали на место сбора — у памятника Грибоедову — с тяжелым чувством, предполагая любые возможные неприятности.
Момент истины
Озабоченные милиционеры, окружившие скверик по периметру, явно не ожидали такого наплыва людей. И в самом деле, многолюдность была удивительная, особенно если учесть, что в СМИ предстоящее мероприятие старательно замалчивалось — информацию о нем можно было получить только из Интернета или «из уст в уста».
Марш начинался в 11. 00, но уже к половине одиннадцатого в сквере собралось не менее тысячи человек. В основном это были молодые люди призывного возраста — от двадцати до тридцати: все трезвые, собранные, решительно настроенные. Были и люди постарше, с сединой в волосах. Можно было заметить и ребят в высоких шнурованных ботинках, с лицами, замотанными шарфами. Но и они вели себя как подобает: спокойно и без демонстративной агрессии. Все они пришли сюда, чтобы поддержать Русский Марш.
Над толпой реяли разноцветные флаги: черно-желто-белые — у ДПНИ, черно-красно-золотые — у НДПР, пурпурные с золотым рисунком — у РОДа. Люди улыбались друг другу, знакомились, пожимали руки. Не было ни злобных лиц, ни агрессивных выкриков. Даже неизбежные в таких обстоятельствах тихие сумасшедшие, которые обычно прибиваются к любому публичному мероприятию, ни у кого не вызывали раздражения. Их терпеливо выслушивали и отправляли восвояси.
Основную часть собравшихся — около 500 человек — составляли представители ДПНИ и простые граждане, пришедшие вместе с ними. Люди все прибывали; и большая часть из них направлялась туда, где реяли черно-желто-белые имперские знамена и сновали организаторы с символикой ДПНИ. Зато у устроителей Марша — ЕСМ — возникла проблема: евразийских знамен — черных, с красивым и загадочным «крестострелом» — оказалось больше, чем людей, и евразийцам пришлось обращаться за помощью к футбольным фанатам. Хоругвей, кстати сказать, не было: «Православные Хоругвеносцы» не явились. Вместо этого они провели собственный карликовый митинг.
Ближе к одиннадцати участники начали строиться в колонны. Всех, включая и женщин, пропускали через металлоискатели и обыскивали: процедура затянулась надолго. Вместо предполагавшихся двух колонн стихийно образовалось три: между маленькой кучкой евразийцев и мощной колонной ДПНИ возникла третья, средняя по размерам колонна, основную часть которой составляли члены молодых организаций: Русского Общественного Движения и «Русского Порядка».
Из-за неожиданной многолюдности подготовка сильно затянулась. Время перевалило уже за половину двенадцатого, а мы все никак не могли отправиться в путь. В толпе взволнованно передавали друг другу, что, по слухам, в последний момент московская мэрия сократила отпущенное нам время на полчаса (точнее, как выяснилось потом — даже на час). Зачем это было сделано, объяснять нет нужды: под сокращение подпадал конечный пункт программы — митинг на Славянской площади. Успеем ли мы провести митинг? — спрашивали люди. Успеем ли выступить? — спрашивали себя те, кто собирался обратиться к народу с трибуны.
Наконец, построение было закончено и мы пошли вперёд.
Шествие трудно было назвать «маршем» в строгом смысле слова — никто здесь не строился в ряды, не глядел в затылок впереди идущего и не печатал шаг. Люди шли, как на прогулке, весело и непринужденно, глядя по сторонам и беседуя друг с другом. Барабанщицы — улыбчивые девушки в ярких курточках — выбивали дробь. Русские люди шли по своему городу, отмечая юбилей своей победы над врагами России.
Колонна, состоявшая не менее чем из двух тысяч человек, растянулась почти на километр. Из середины, где шли мы, не видно было ни начала, ни конца: и впереди, и сзади — сплошное бескрайнее море людей. Лозунги, выкрикивавшиеся в начале, не были слышны в конце колонны — и наоборот; поэтому иногда случалось, что в каждой части шествия кричали что-то свое. Но чаще всего слышались лозунги: «Слава России!», «Слава русскому оружию!», «Русский порядок — на русской земле!»; они прокатывались по всей колонне, их хором подхватывали все — от евразийцев до фанатов «Спартака».
Улицы были перекрыты и оцеплены милицией. Навстречу нам попадались в основном журналисты с камерами и фотоаппаратами: похоже, все телеканалы и все крупные издания прислали сюда своих эмиссаров. (Тем выразительнее стал «заговор молчания», окутавший Русский Марш в прессе и на телевидении).
Немногие прохожие, гуляющие по центру в это праздничное утро, смотрели на нас без страха — скорее, с любопытством и завистью.
Антифашистский заслон
Известно, что подавляющее большинство «молодежных антифашистских организаций» в современной России имеет мало общего со своим самоназванием. «Фашизм» они видят исключительно в любых проявлениях благожелательности к русским. И, конечно, борются с этим «фашизмом» — как могут и чем могут.
Мы понимали, что без провокаций дело не обойдется. Об этом говорили и «подарки», заранее припасенные нам «антифашистами»: афиши и стены домов на всем протяжении нашего маршрута были расписаны перечеркнутыми свастиками и лозунгами типа: «Фашизм не пройдет!» Трудно понять, почему для борьбы с фашизмом понадобилось портить стены исторических зданий.
Первый приготовленный для нас «сюрприз» обернулся конфузом. Человек десять из так называемой «Обороны» и сочувствующих ей организаций попытались забросать шествие презервативами, наполненными водой — однако побоялись подойти к «страшным фашистам» слишком близко, так что ни один антифашистский снаряд не долетел до цели.
Большинство участников Марша даже не поняли, что случилось. Они видели кучку людей, которые, стоя на безопасном расстоянии, махали руками в их сторону и кричали что-то неразборчивое. Как выяснилось позже, они кричали «фашизм не пройдёт». Если они имели в виду Марш, то он прошёл мимо «антифы», даже не заметив её усилий.
Второй «сюрприз» был менее безобидным: при выходе на Яузский бульвар в колонну полетели горящие фальшфейеры. Здесь, как мы узнали позднее, постарались активисты из АКМ — Авангарда Коммунистической Молодежи. Характерно, что спецсредства, вполне способные покалечить человека, они метали не в хвост колонны, состоявший в основном из крепких парней — членов ДПНИ, футбольных фанатов и скинов, а в середину, где шло много подростков, женщин и людей с детьми.
Однако эта игра с огнем никого не застала врасплох. Участники марша встретили нападение свистом и улюлюканьем. Под эти звуки «антифашисты», вышедшие на дело с закрытыми лицами, кинулись бежать. «Слава русской милиции! Слава русскому ОМОНу!» — дружно закричала колонна; после таких восхвалений милиционеры, вообще-то не рвавшиеся в погоню за хулиганами, просто вынуждены были броситься за ними следом.
Как мы узнали позже, «антифашистов» догнали, привели в отделение милиции и после краткого внушения отпустили. Стоит ли упоминать о том, какой бы поднялся шум вокруг «русских фашистов», если бы они сделали то же самое?
Третья провокация была подготовлена на самом удобном для этого месте — у Московской хоральной синагоги, мимо которой проходил маршрут шествия. В ту минуту, когда колонна выступила из-за угла, от здания, размахивая руками и что-то неразборчиво выкрикивая, бросились к ней несколько человек. Очевидно, они хотели заставить хотя бы двух-трех участников Марша погнаться за собой по направлению к синагоге, чтобы потом силами СМИ превратить этот инцидент в «попытку фашистов устроить еврейский погром». Но в этот раз милиция сработала оперативно: «антифу» оттеснили, не дав им приблизиться к шествию.
Финал
Время поджимало, а растянувшаяся колонна подтягивалась очень неспешно — поэтому решено было начинать митинг немедленно, никого больше не дожидаясь.
Из-за нехватки времени программа выступлений была сильно сокращена.
Пространная речь пресс-секретаря ЕСМ Валерия Коровина сводилась к необходимости объединиться и всем народом двинуться на борьбу с «оранжевой нечистью». Слушатели переглядывались, взглядами спрашивая друг друга, где искать эту «оранжевую нечисть» в центре Москвы. Их недоумение развеял второй евразиец, Павел Зарифуллин, объявивший, что Евразийский Союз Молодежи приглашает всех желающих немедленно ехать на Украину для вооруженной борьбы с кровавым режимом Ющенко, причем готов обеспечить добровольцев автомобилями и поездами.
С передачей микрофона приглашенным гостям митинг начал приобретать более здоровый и адекватный характер. Известный политолог и публицист Егор Холмогоров в своей речи напомнил слушателям о торжественной годовщине, по поводу которой все собрались здесь сегодня. «Четыреста лет назад, — говорил он, — враги России сделали то, что казалось невозможным: захватили Москву, захватили сердце России — Кремль, уничтожили русскую власть и государственность, ввели в Москве свои порядки, а остальную Россию погрузили в кровавый хаос. Они думали, что победили. Но они рано обрадовались. Оккупанты, сидящие в Кремле, оказались в полной изоляции. Россия сжала их смертоносной хваткой. Россия выморила их голодом, заставила жрать конину, крысятину, а потом и друг друга. А потом заставила уползти восвояси, поджав хвост, как побитых псов!» — после чего поднял над головой икону Казанской Божьей матери.
Подтекст был понятен каждому. Площадь разразилась приветственными криками. Организаторы митинга переглядывались: им явно становилось неуютно.
На трибуну поднялся депутат Государственной Думы от ЛДПР, сочувствующий националистам, Николай Курьянович.
— Уже два года я — депутат Госдумы, — так начал он свою речь, — и могу вам сказать, что за это время Дума не смогла принять ни одного закона, направленного на реальное улучшение положения народа. Все подобные законопроекты зарубались на корню…
Дальше депутат рассказал о том, как ездил по стране, встречаясь с избирателями, и везде видел бедственное положение народа; о том, какая ужасная картина складывается из приходящих к нему писем простых людей. Все, заключил он, говорит об одном: ныне в России хозяйничает антироссийская и антирусская власть.
Следующего оратора, председателя Русского Общественного Движения Константина Крылова Зарифуллин представил с явным намеком на то, что и как ему следует говорить:
— А сейчас, — сказал он, — перед вами выступит Константин Крылов, наш евразийский пулемет, каждое слово которого бьет в сторону Америки!
Крылов, однако, заговорил о другом.
— То время, которое мы вспоминаем сегодня, — сказал он, — было очень похоже на наше. Смутное время — мутное, лживое, грязное и подлое. Время, когда на Руси хозяйничала свора нечисти и неруси. Время, когда власти не было — точнее, претендентов на власть было несчетное множество, но все, начиная с них самих, понимали, что власти они не достойны. Страну атаковали со всех сторон: на севере хозяйничали шведы, на западе — поляки, на юге и востоке — татары, центральную Россию разоряли банды разбойников. Государство деградировало и распадалось на глазах.
Нижегородский купец Кузьма Минин, подвиг которого мы чествуем сегодня, не был ни святым, ни героем, ни даже знатным боярином или искусным в ратном деле полководцем. Это был самый обыкновенный человек: как бы мы сейчас сказали, бизнесмен средней руки из провинциального города. Его предприятие было почти безнадежно. Сколько таких самодеятельных ополчений уже отправлялось на Москву — и гибло, не дойдя до столицы, из-за предательства или внутренних раздоров! Ничто не позволяло надеяться на успех — но Минин действовал без надежды, стиснув зубы, зная, что не простит себе, если не сделает все, что может… и судьба отступила перед ним. Он победил — и с ним победил русский народ. Так победим и мы!
Крылов закончил выступление призывом: «Нам нужна Русская Россия! Слава России!»
Последним поднялся на трибуну пресс-секретарь ДПНИ Александр Белов. Его речь продолжалась несколько дольше установленного регламента и привела собравшихся в настоящий экстаз.
Белов приковал к себе всеобщее внимание, так что каждое его слово отпечатывалось в сознании слушателей.
Он говорил о том, что сейчас в России идет ползучая война. Агрессивные иноплеменники, не желающие уважать коренных жителей и жить по российским законам, рвутся через наши границы в поисках бесчестного заработка. Они отнимают у русских рабочие места, они приносят на русскую землю нравы горных аулов и кишлаков, они травят наркотиками русских детей и смотрят на русских женщин, как на свою законную добычу — а равнодушная и коррумпированная властная система поощряет все это беззаконие.
— Они говорят о каких-то «геополитических интересах», будто бы требующих открыть границу с Таджикистаном, — кричал Белов в микрофон, и динамики разносили его голос далеко за пределы площади. — Так вот: плевать я хотел на геополитические интересы, если ради них должны умирать от наркоты тысячи русских детей!
Рёв толпы были ему ответом.
Толпа гудела, как штормовое море, и, словно буруны на волнах, колыхались над ней многоцветные флаги.
Милиция нервно поглядывала на часы; разрешенное время митинга подходило к концу. Наконец Белов закончил, и представители ЕСМ, произнеся заключительное слово, объявили митинг закрытым.
Фарс со свастикой
Минут за пять до закрытия митинга на самом краю площади вдруг взметнулся флаг со стилизованным изображением свастики. «Демушкин! Все-таки явился, сволочь!» — тихо выругался кто-то.
И в самом деле, это был Демушкин. Он с двумя десятками своих «бойцов», придя на место сбора, скромно пристроился в самый хвост колонны и дошел до Славянской площади вместе с фанатами «Динамо» и «Спартака». В дороге, как рассказывают очевидцы, его сопровождали корреспонденты Би-Би-Си.
Дождавшись окончания митинга, Демушкин поднял флаг со стилизованной свастикой и выстроил вокруг него своих людей. Журналисты, (предупреждённые заранее), подхватили камеры и рысью кинулись туда. Там уже разворачивалось представление: по просьбам тружеников пера и микрофона «русские фашисты» демонстрировали слаженное поднятие правых рук и кричали хором те лозунги, которые у них просили. Сам Демушкин мило улыбался хорошеньким журналисткам, просил передать привет Гарри Кимовичу Каспарову и желал успеха в грядущей оранжевой революции.
Все понимали, что происходит. Но ни организаторы, ни рядовые участники митинга не имели физической возможности остановить эту провокацию. По логике вещей, вмешаться должна была милиция: не допускать публичной демонстрации нацистской символики и выкрикивания призывов к насилию — ее прямая обязанность. Однако стражи порядка как будто ослепли и оглохли.
Впрочем, они довольно быстро ожили, когда натурные съёмки завершились. А именно — задержали организаторов митинга, Коровина и Зарифуллина.
Им предъявили любопытное обвинение — занижение заявленного числа участников митинга. Честно говоря, обвинение было справедливым: никто, и прежде всего сами организаторы, не ожидали того, что произошло. Но все чувствовали: мы стали участниками исторического события.
Что было дальше
Участники Марша думали, что готовы ко всему; но то, что произошло, стало для них неожиданностью. Сидя перед телеэкранами, они с изумлением узнавали, что многотысячного Русского Марша в центре Москвы — попросту… не было!
Телезрители узнали, что во всех крупных городах России прошли праздничные богослужения; что на Сахалине состоялось театрализованное представление, символизирующее единство народов; что в Красноярске прошел крестный ход, а в Екатеринбурге — детский костюмированный парад; что в Барнауле школьники высадили на «Аллее единства» восемьдесят саженцев, а в Орле начался фестиваль эстрадного искусства; что Владимир Владимирович Путин провел в Кремле торжественный прием, а партия власти — «Единая Россия» — отметила праздник кампанией по совершению добрых дел (видимо, в будничные дни добрые дела делать необязательно)… И только о Русском Марше все телеканалы молчали, как убитые.
Для людей, знакомых с журналистской кухней, это выглядело особенно выразительно. Марш снимали представители едва ли не всех существующих телеканалов, а упускать такой «скандальный» информационный повод, как шествие ультраправых по центру Москвы, по доброй воле не стал бы ни один вменяемый журналист. Но то, что произошло, стало шоком — и официозные средства массовой информации не нашли ничего лучше, как просто попытаться «похоронить» Марш под могильной плитой молчания.
За то, что люди, живущие вдали от Москвы или просто далекие от политики, все-таки сумели получить о Марше какие-то — пусть и крайне искаженные — сведения, благодарить следует, как ни странно, либералов.
«Борцы с фашизмом» не могли допустить, чтобы подготовленная и отснятая ими провокация пропала втуне. Единственным телеканалом, пропустившим в тот вечер в эфир информацию о Русском Марше, был либеральный «RenTV» — и стоит ли уточнять, что основную часть эфирного времени в двухминутном репортаже заняли «орлы» Демушкина?
Этот репортаж нарушил планы СМИ по полному замалчиванию Марша, но и стал сигналом, показывающим, в каком ключе следует описывать это «неудобное» мероприятие.
Подробно описать то, что происходило дальше, мне мешает отсутствие места — по большому счету, этому следовало бы посвятить отдельную статью. Более того: информационная «обработка» Марша достойна войти в учебники как ярчайший пример фальсификации реальных событий и манипуляции сознанием читателей. Достаточно упомянуть о том, что репортер «Московского Комсомольца» Михаил Мошкин, побывавший на марше и написавший о нем относительно объективный материал, после выхода номера из печати попросту не узнал свою заметку — так прошлись по ней редакторские ножницы и карандаш. Или о том, как голосование (в какой-то момент Александр Белов сказал: «Кто хочет вот так же собраться здесь в следующем году — поднимите руку!») стараниями репортеров превратилось в массовый «зиг хайль». Или о том, что огромных, красочно выполненных растяжек: «Слава русскому оружию!», «Русский порядок», «Русские, вперед!» фотокорреспонденты как будто не заметили — все их внимание сосредоточилось на нескольких маргинального вида людях, шедших где-то с краю колонны с двумя самодельными рукописными плакатиками про «сионо-фашизм». Или о том, как во всех бумажных СМИ тема Марша иллюстрировалась одними и теми же двумя-тремя фотографиями, сделанными одним-единственным фотографом — Сергеем Пономаревым, московским корреспондентом Би-Би-Си. Стоит ли говорить, что «светились» на этих фотографиях почти исключительно люди Демушкина?
Чем дальше, тем больше разыгрывалась либеральная фантазия. Неделю спустя уже можно было прочесть, что «несколько тысяч нацистов» устроили в центре Москвы «бесчинства» — ходили строем с портретами Гитлера и Муссолини и хором призывали… угадайте, к чему? Ну конечно же, «бить жидов»!
Разумеется, реакция «изряднопорядочных» не заставила себя ждать. Но на этот раз в камланиях либералов слышалось не обычное злорадство — мол, «получите, русские свиньи!» — а нешуточный страх перед происшедшим.
Раздавались громкие требования карательных мер. Депутат Государственной Думы от СПС Владимир Рыжков в интервью «Московскому Комсомольцу» требовал «установить организаторов этого безобразия и привлечь их к ответу». (Видимо, депутату невдомек, что шествие получило официальное разрешение, и организаторов его «устанавливать» незачем — они ни от кого не прячутся, их имена прекрасно известны не только органам правопорядка, но и любому, кто потрудился поинтересоваться этим вопросом). В частных беседах в Интернете «защитники свободы» высказывались еще энергичнее — вплоть до требования отправки всех участников митинга «лет на двадцать в Сибирь».
Представителя «оппозиционной» партии неожиданно поддержал представитель власти — начальник Московского ГУВД Владимир Пронин: он внес в Мосгордуму предложение о том, чтобы в случае появления на митинге, пикете, шествии «плакатов экстремистского содержания или призывов экстремистского характера» мероприятие немедленно прекращалось, а его руководители привлекались к ответственности и лишались права проводить какие-либо митинги в будущем. Понятно, что такой законопроект ставит крест на «демократии» как таковой. Если он будет принят — чтобы разогнать любой митинг, достаточно будет одного-единственного провокатора с плакатом типа «Бей жидов, спасай Россию», которого, при этом, организаторы митинга не имеют права прогонять или останавливать. Так московская милиция, не выполнив своих прямых обязанностей (остановить провокацию Демушкина, пресечь демонстрацию нацистской символики и призывы к насилию должны были именно силы правопорядка), перекладывает вину на плечи народа и стремится наказать простых людей за свою собственную неспособность — или нежелание — охранять общественный порядок.
Апофеозом либеральной истерики и одновременно яркой демонстрацией ее провала стало обсуждение Русского Марша на «Эхо Москвы». Самих организаторов и участников шествия в студию не пригласили. Как пояснила ведущая, печально известная Евгения Альбац: «Они начнут пропагандировать фашизм, а пропаганда фашизма на нашей радиостанции запрещена». В отсутствие «фашистов» сама госпожа Альбац, лидер «Обороны» Илья Яшин, какой-то безликий функционер от «Наших», еще какие-то либеральные деятели долго рассуждали об опасностях, которые несет для них возрождение русского национального самосознания — а затем предложили слушателям опрос: как они относятся к прошедшему Русскому Маршу? Согласились бы участвовать в таком же мероприятии год спустя?
Результаты опроса были поразительны.
Напомню: «Эхо Москвы» — столичная либеральная радиостанция, слушает ее в основном соответствующий контингент. У большинства людей не было о Марше никакой информации, кроме нескольких фотокадров и бессодержательных истерических воплей о «русском нацизме». Так вот: 45 процентов слушателей «Эха Москвы» заявили, что безоговорочно поддерживают Русский Марш и надеются участвовать в нем в следующем году.
Это может означать только одно: по меньшей мере половина нации (а учитывая специфичность выборки — гораздо больше половины) поддерживает идеи русского национализма. Поддерживает, несмотря на их замалчивание и окарикатуривание, несмотря на «общечеловеческое» вранье, которому уже никто из нормальных людей не верит.
Как бы ни развивались события дальше, ясно одно — сделать Четвертое ноября безобидной, «ручной» официальной датой уже не получится. День народного единства навеки войдет в историю как Русский день — день официального рождения русского национализма.
Это значит, что за нами сила. И мы победим. Как победили наши прадеды в годину Смуты.
