МАТУШКА-история, изучающая прошлое во всем его многообразии, изрядно потрудилась над составлением максимально развернутой боевой летописи нашей армии в годы Великой Отечественной войны, раскрытием беспримерного подвига тыла. Исследователи, кажется, сделали все возможное для устранения недомолвок, белых пятен, выяснения отдельных фактов, уточнения цифр, вокруг которых кипели горячие споры. Но особенность истории в том, что она, вникая в прошлое с военно-стратегической, военно-политической, духовно-идеологической либо экономической позиций, оперирует крупными, масштабными категориями и не всегда готова выразить мировосприятие, чувства, устремления и надежды, нужды и чаяния реального человека — фронтовика ли, труженика ли тыла. А ведь и это стало сферой нескончаемых дискуссий. Особенно в последние годы.
Один из писателей-фронтовиков, мастер русской словесности, к примеру, так оценил значительную часть художественной и мемуарной литературы о Великой Отечественной войне: такой войны я не видел, в ней не участвовал. Но то, что сам он высказал о минувшей войне в последних произведениях, даже многие из однополчан, воевавших в одном с ним строю, питавшиеся из общего котла, не приняли, объяснив это очень похожими словами: такой войны они не видели, шли к победе с другими мыслями и чувствами.
С какими же именно? Что в них преобладало? Достоверные ответы на эти и многие родственные им вопросы важны для правильного понимания не только минувшего, но и настоящего и будущего нашего Отечества. Поиск этих ответов — удел социологии, обладающей только ей присущим научным инструментарием. Можно сожалеть, что со многими социологическими исследованиями, касающимися самой кровопролитной войны ХХ века, мы явно запоздали. Тем более ценной представляется коллективная монография «Социология Великой Победы» группы ученых — историков, философов, социологов, выпущенная в этом году под общей редакцией член-корреспондента РАН В.П. Кузнецова Редакционно-издательским центром Института социально-политических исследований Российской академии наук (организационно-методическая работа по подготовке труда выполнена кафедрой социологии безопасности МГУ имени М.В. Ломоносова).
Сразу после войны, после победного мая сорок пятого, очень и очень немногие, лишь самые проницательные могли мысленно представить себе время, когда наследники победителей уже не будут в полной мере ощущать величайшее торжество справедливости нашей священной Победы, станут прислушиваться к разного рода ниспровергателям, выдумщикам, уподобляться Смердякову из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», полагавшему, что было бы лучше, если бы «умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с». «Новый порядок» как раз и несла нам на кончиках штыков гитлеровская орда.
Тот, в чьем сердце нет гордости за великое прошлое родного народа, обкрадывает себя духовно, теряет жизненные идеалы и ориентиры. В этой связи кажутся весьма уместными упомянутые в монографии слова Леонида Леонова, автора «Нашествия», сказанные сразу после Парада Победы на Красной площади: «Дорогие отроки и девочки и вы, совсем маленькие! Запомните этих грозных и очень добрых людей, избавивших вас от кнута и виселицы. Пусть в вашей невинной памяти навеки запишется этот день, полный всяческих благоуханий… Таких подарков детям не дарил еще никто. И если когда-нибудь усталость надломит ваше вдохновение или грянут черные минуты, от которых мы, немножко постаревшие и смертные, не можем оборонить вас на расстоянии веков, — вспомните этот день — и вам смешна станет временная невзгода. Вам будет так, как если бы раскрыли бесконечно святую книгу творческой муки, беззаветного героизма и бессонного труда. Эта книга называется „Великая Отечественная война…“
Книга эта — при всей ее трагедийности — не населенный миллионами действующих лиц роман, не повесть о горьком и славном прошлом, а учебник жизни, предлагающий уроки на все времена.
Авторы монографии справедливо подчеркивают: Вторую мировую войну вели разные по своей сущности коалиции государств. Только антигитлеровская коалиция переросла в подлинный союз народов, объединенных высокой и благородной целью. Участие народов в одной коалиции с политическими структурами, государствами с особой силой отражает освободительный характер войны с фашизмом. Общественное мнение в странах Запада под воздействием массового героизма советских людей, уже в сорок первом доказавших, что вермахт можно бить, сорвавших планы блицкрига, трансформировалось от традиционного изоляционизма к все более активной поддержке русского народа. Политики, публично заявившие, что Западу выгодно истощение обеих сражавшихся сторон, были вынуждены отойти в тень. На страницах западных газет поубавилось статей, авторы которых утверждали, что Гитлер и Сталин отличаются лишь формой усов. Читательская аудитория внимала глубоким и объективным аналитикам, осознающим и отстаивающим истинные интересы нации.
Идеологические разногласия, сколь серьезными они ни были, противоположность общественных систем меркли, отступали, пусть и временно, на второй план перед лицом смертельной опасности, угрожавшей не просто образу жизни, а общечеловеческим устоям.
РАЗМЫШЛЯЯ о духовном факторе Победы, авторы коллективного труда приводят, в частности, такие данные: с началом войны 140 членов Союза писателей стали военными корреспондентами. Только штатный состав „Красной звезды“ пополнили К. Симонов, М. Шолохов, И. Эренбург, А. Сурков, П. Павленко, В. Гроссман, В. Ильенков… Невольно задумываешься: а сегодня, столкнись Россия со столь же суровым испытанием, мы смогли бы привлечь в ратный строй творческий отряд такой мощи?
И еще. В дни войны, кроме центральных военных газет — „Красной звезды“ и „Красного флота“, издавалось 19 фронтовых, 93 корпусных и армейских, несколько сот дивизионных. При ограниченных ресурсах бумаги, ставшей стратегическим продуктом, при огромной численной армии выдерживалась норма: одна военная газета на пять бойцов! Что же, спрашивается, мешает нам в мирное, экономически благополучное время так же заботиться об обеспеченности войск и сил флота периодической печатью, об оперативном информировании личного состава? Или духовный фактор перестал уже быть элементом боеготовности?
В монографии важной главой стал анализ жизненных ценностей тех, кто сражался с врагом, по материалам писем с фронта. Исследователи конечно же учитывают особенности писем, осознают, что писать можно было далеко не обо всем, что фронтовые треугольнички просматривались военной цензурой. Тем не менее фронтовая почта непреложно свидетельствует: высшей ценностью для советских людей в то суровое время стала свобода Отечества. Письма позволяют судить о том, как фронтовики оценивали оборванную агрессором мирную жизнь, какими видели исход и продолжительность войны, как лично относились к ней, к противнику, союзникам, представителям власти, командирам, политработникам… Пожелтевшие от времени лиcточки, часто написанные наспех, карандашом, передают отношение к родителям, любимым, знакомым… Эти документы эпохи бесценны. Поредели ряды фронтовиков. С каждым годом становится меньше и тех, кому письма адресовались, кто десятилетия хранил их как реликвии. Авторы монографии призывают сделать все, чтобы сохранить то, что еще не потеряно.
В монографии предпринята попытка создать собирательный портрет полководцев и флотоводцев Победы. Можно спорить с авторами в том плане, кого относят к полководцам. Они полагают, что в военно-исторической литературе так принято называть командующих не только фронтами, но и общевойсковыми, танковыми, воздушными армиями. Между тем, чтобы войти в историю полководцем, даже командования оперативно-стратегическим объединением недостаточно. Из 43 маршалов и генералов, командовавших в годы Великой Отечественной войны фронтами, полководческий талант проявили далеко не все. Звание полководец — в отличие от военачальника — приносят не должность и большие звезды на погонах, его присваивают избранным.
Собирательный портрет элиты нашей армии в монографии тем не менее получился многокрасочным и впечатляющим. Он совпадает с констатацией А.М. Василевского, лично проявившего себя в годы войны и на штабной работе, и на высоких командных постах: „Наши командующие фронтами и армиями располагали знаниями и опытом, они были талантливыми военачальниками, умеющими правильно оценивать оперативно-стратегическую обстановку, принимать более удачное и неожиданное для врага решение по ней, совместно со своим штабом разработать наиболее простой, но не шаблонный, а выгодный для войск план проведения операции, быстро и тщательно подготовить войска для выполнения принятого решения“. Сколько бы сегодня ни предпринималось попыток оспорить этот вывод, доказать, что победа в войне достигнута лишь благодаря мужеству, самоотверженности советского солдата, а не таланту командного состава, его превосходству над вышколенным гитлеровским генералитетом, они в конечном итоге будут отвергнуты как надуманные, несостоятельные. В войне, которую мы не вправе забывать, без искусного и твердого управления войсками победить было невозможно. Как нельзя рассчитывать на успех без талантливых военачальников и в военных конфликтах, которые угрожают и будут угрожать нашему Отечеству в новом веке.
БЫТУЕТ мнение, что всесторонние и обстоятельные социологические исследования в то далекое уже время были характерными лишь для армий наших союзников по антигитлеровской коалиции. Западный опыт действительно интересен, и ему в монографии посвящена особая глава. Немногим известно, что незадолго до окончания войны американский институт Гэллапа с разрешения Сталина проводил официальное социологическое исследование в нашем 2-м гвардейском танковом корпусе, опрашивая сотни солдат и офицеров. Советская практика была иной. Тем не менее и ей были присущи достаточная глубина и научность, методы и техника прикладных социологических исследований. Во всяком случае командование на всех уровнях располагало достоверными представлениями о реальной боевой обстановке, моральном духе сражавшихся войск, настроениях, что позволяло принимать более взвешенные решения.
С самого начала войны систематически анализировались и оценивались также письма гитлеровских солдат и офицеров в Германию, которые попадали в наши руки. Ученые-социологи наших дней искренне удивляются простоте и эффективности применявшихся тогда классификаторов, схем, таблиц, групп индикаторов и многого другого. В армиях и на фронтах проводились целевые опросы среди тех, кому выпало воевать в окружении, долго отступать, переживать моменты паники. Изучались и обобщались мнения участников ночных атак, тех, кто впервые использовал новые образцы оружия, противостоял новой технике врага.
„Монблан“ архивных материалов, в том числе статистических по „человеческому фактору“ войны, — говорится в монографии, — ждет исследователей, и обращение к ним социологов, несомненно, даст „прорывные“ открытия к пониманию человека, неимоверным трудом, потом и кровью добывшего Победу, спасшего страну, мир, прогресс». Монография «Социология Великой Победы» как научное издание прокладывает путь к этому «Монблану», чтобы и впредь, исследуя прошлое, искать и находить ответы на злободневные вопросы времени, надежные ориентиры на сложной и противоречивой дороге в будущее.
http://www.redstar.ru/2005/09/1509/405.html
