Боевой аланский батальон

Миротворческие силы в зоне грузино-осетинского конфликта потому и называются смешанными, что в их состав входят подразделения трех сторон: Грузии, России и Республики Северная Осетия — Алания. Сегодня наш рассказ — об осетинском батальоне, о тех аспектах его жизнедеятельности, которые вполне можно считать достижениями.

Силовые приемы

На Кавказе всегда уважали силу — в любом ее проявлении. В горной местности запросто можно попасть в ситуацию, когда надеяться больше не на кого и только собственное мужество способно спасти жизнь. Слабым в горах нет места — ни людям, ни народам, ни странам. Возможно, именно поэтому в осетинском народе и сейчас популярны различные силовые единоборства и так много победителей и призеров разных чемпионатов по вольной борьбе.
И в миротворческий батальон от РСО — Алания слабаков, про которых говорят «шея в каске», не берут; личный состав в подавляющем своем большинстве — парни физически крепкие. Для инструктора по рукопашному бою миротворческих сил от РСО — Алания подполковника Сослана Тедеты работать с ними одно удовольствие. Никого из подчиненных «агитировать за физо» Сослану Викторовичу не приходится. На занятиях по рукопашному бою, которые проходят два раза в неделю по полтора-два часа, они занимаются с полной самоотдачей.
Вообще-то подполковник Тедеты — каратист. К познанию азов этого восточного единоборства он приступил в далеком 1979-м. В начале 1980-х по телевизору Сослан увидел хорошо известного в мире мастеров рукопашного боя Кадочникова, который тогда в одной из передач говорил, что у казаков есть танцы, где фактически присутствуют боевые удары ногами, руками и т. д. После этой передачи Сослан по-новому взглянул на горские народные танцы, которыми занимался с детства. И увидел: то же самое есть в танцах горских народов Кавказа.
К примеру, «дзуар-авард» (дословный перевод с осетинского — постановка креста) — это движение в осетинском танце, при котором фактически закрывается область паха от удара ногой. Кухт-вард — постановка рук во время лезгинки, представляющая заидеализированные блоки против ударов по голове сверху и сбоку. Повороты вокруг оси во время горских танцев с точки зрения единоборства представляют собой изменение траектории протекающих ударов противника и набор инерции для контратаки.
Подобных примеров схожих движений Сослан Викторович может привести великое множество.

Несмотря на то, что различные движения в боевых искусствах Востока фактически знакомы осетинам по лезгинке и другим горским танцам, в миротворческом батальоне подполковник Тедеты каратэ не преподает.
— Чтобы достичь хороших результатов в каратэ или таэквондо, необходимо в день как минимум пять часов занятий, — полагает Сослан Викторович, — поэтому восточные единоборства простому бойцу, который сутками стоит в наряде, недостаточно доступны. А что касается осетинских и других горских танцев, то движения, схожие с боевыми ударами или блоками, все-таки слишком заидеализированы. Солдату для выживания в рукопашном бою достаточно владеть лишь некоторыми приемами, чтобы сначала отбить атаку противника, а затем, если агрессор не остановился, нанести контрудар. Обратите внимание: не ударил первым, а наоборот, отбил атаку противника, затем ответил. Именно такая философия лежит в основе тренировок с ребятами из осетинского батальона…
Поскольку в мире большинство людей — правши и при этом вовсе не мастера-рукопашники, они, идя в рукопашную в реальной боевой обстановке, прежде всего стремятся нанести удар в голову правой рукой. Кроме того, в основном бьют ногами — по восходящей в пах и «маваши» по голове. Тедеты и обучает контрприемам против этих ударов. Плюс к этому инструктор считает, что осетинские миротворцы в обязательном порядке должны уметь освобождаться от захватов и не допускать попадания в заложники или пленения.

Броня крепка, и «бээмпэшки» быстры

Может, и сильны были японские самураи на исходе Второй мировой войны в национальных силовых единоборствах, однако это не спасло их от поражения. Без современной боевой техники, без находящегося в боеготовом состоянии оружия войско сегодня превращается в бутафорию. Чтобы этого не произошло с осетинским миротворческим батальоном, комбат подполковник Филипп Хачиров и его заместитель подполковник Сергей Ивахненко большое внимание уделяют состоянию боевой техники.
У батальона на вооружении 42 боевые машины: 24 — БМП-2 и 18 — БТР-70. Все на ходу, все заправлены, снаряжены боекомплектом. Практически все механики-водители — местные трактористы, что обеспечивает хороший уровень технической грамотности. Агитировать их на добросовестную работу во время парково-хозяйственных дней ни к чему. Они знают: чем уверенней будут урчать моторы их боевых машин, тем крепче будет мир в Южной Осетии.

Впрочем, это прекрасно понимают и представители других воинских специальностей осетинского миротворческого батальона. Хотя батальон и от РСО — Алания, личный состав в количестве 500 человек — жители Южной Осетии, где сегодня все поколения знакомы с войной…
В батальоне среди ремонтников есть и свои кулибины. Сравнительно недавно они переделали два бронетранспортера, установив на них движки от МАЗа и КамАЗа.
Есть и семейный подряд — сыновья механика-водителя БМП Садула Арсоева. Детей у него всего двенадцать, сыновей — девять. И мальчишки уже вовсю обслуживают технику. В результате, по словам замкомбата Ивахненко, у Арсоева БМП чище, чем у иной хозяйки ванна. Правда, иногда можно увидеть и другое проявление того, как отец прививает сыновьям любовь к военной технике, когда где-нибудь на марше кому-то из них уступит свое место механика-водителя.
Для пущей бдительности в ночное время парк боевых машин охраняет красавец Абрек — настоящая кавказская овчарка, которую опасаются не только чужие, но и проверяющие из штаба батальона во время ночных проверок несения службы караулом.

Боевые задачи

Разумеется, главная цель миротворцев — недопущение вооруженного конфликта и создание условий, способствующих его дальнейшему политическому урегулированию. Для ее достижения каждое подразделение ССПМ выполняет свои задачи. В первую очередь это служба на наблюдательных постах и контрольно-пропускных пунктах.
Личный состав осетинского батальона несет службу на шести стационарных и трех дополнительно выставленных постах. Усилить присутствие миротворцев в конкретных местах зоны конфликта заставили прошлогодние события, когда в августе фактически было возобновлено вооруженное противостояние. Тогда, ровно год назад, с господствующей над Цхинвали и расположенными вдоль Транскавказской магистрали грузинскими селами высоты днем и ночью велся обстрел столицы Южной Осетии. Теперь она занята осетинскими миротворцами.
Наблюдательный пост на этой высоте называется «Церковь», поскольку там на самом деле имеется маленькая церквушка. Без куполов и колоколен, с низким дверным проемом (человеку среднего роста для входа нужно хорошенько пригнуться), эта церковь снаружи больше похожа на какой-то сарайчик или охотничий домик. Внутреннее убранство этого храма тоже не отличается роскошью. Иконы без золотых окладов, небольшого размера, зато их много. Солдаты на посту верят, что место это благодаря церкви святое и что она их хранит. Заходят в нее часто, ставят свечи, просят у почитаемого среди осетин святого Георгия Победоносца заступничества. Одним словом, церковь эта — полковой храм в миниатюре, какие мало где еще увидишь.
Служба на посту организована так: сначала на двое суток заступает одно отделение, после его сменяет другое — тоже на двое суток. Такой график смены личного состава поста накладывает отпечаток на организацию быта и тылового обеспечения. Централизованно на пост подвозится только вода. Все остальное с собой берут заступающие. Бани нет — она при двухдневном графике несения службы ни к чему. Отдохнуть можно в блиндаже из толстых бревен, способных спасти от минометного огня, прием пищи осуществляется под навесом за длинным общим столом. Из вооружения на посту — только стрелковое и холодное оружие. Впрочем, и этого достаточно, ведь главная задача находящихся здесь солдат и сержантов — наблюдение за действиями сторон конфликта.
В Объединенном штабе ССПМ на стене кабинета, в котором командующий миротворческими силами генерал-майор Марат Кулахметов проводит утренние совещания, начертано одно мудрое высказывание, суть которого в следующем: миротворчество — это не солдатская работа, однако лишь солдат может ее выполнить. С этим трудно не согласиться. При этом есть воинские специальности, обладателям которых даже при отсутствии боевых действий приходится выполнять задачи строго по предназначению. В отличие от тех же стрелков, пулеметчиков или гранатометчиков, которые без войны по живым целям не стреляют, у саперов в зоне грузино-осетинского конфликта много по-настоящему боевых задач.

Со времени грузино-осетинской войны 1990 — 1992 гг. в руки населения Южной Осетии попало много оружия и боеприпасов. В связи с тем, что до развала СССР в Цхинвали дислоцировался инженерно-саперный полк Закавказского военного округа, значительная доля этих боеприпасов — всевозможные мины, как противотанковые, так и противопехотные. Разумеется, мины есть и на вооружении подразделений министерств обороны Грузии и Южной Осетии.
До тех пор пока обстановка в зоне конфликта оставалась сравнительно спокойной, эти мины никто не устанавливал и площадь заминированной в начале 1990-х территории не увеличивалась. Однако в конце мая прошлого года грузинское руководство решилось на силовой вариант решения южно-осетинской проблемы. И уже в июне руководству министерства обороны Южной Осетии стало ясно, к чему именно стали готовиться грузинские силовики. Южно-осетинская сторона приступила к реализации ответных мер оборонного характера. В Южной Осетии как грибы после дождя появлялись новые минные поля. Мины, что бы о них ни говорили инициаторы уничтожения такого вида боеприпасов, руководствующиеся соображениями гуманного характера, — это оружие обороняющихся.
Когда грузинские внутренние войска вошли в Южную Осетию и заняли там свои позиции, грузинские саперы тоже приступили к установке минно-взрывных заграждений. Минирование производилось на подступах к позициям противоборствующих сторон с целью снижения эффективности возможных атак, чтобы предотвратить проникновение противника на позиции в условиях ограниченной видимости. Тогда же частично были заминированы и дороги для предотвращения прохода тяжелой бронетехники.
По данным командования ССПМ, в настоящее время несколько минных полей имеется в районе грузинских сел Кехви и Тамарашени. Эти минные поля устанавливались подразделениями внутренних войск МВД Грузии с использованием различного типа противопехотных мин. Западнее и восточнее наблюдательного поста «Церковь» минные поля устанавливались обеими противоборствующими сторонами. Противотанковыми минами ТМ-62 заминирована дорога Дзарцели — Тлиакана — Сарабуки. Кроме того, проводилось частичное минирование лесных и полевых троп в районах сел Земо- и Квемо-Сарабуки, Ванати.
Командование ССПМ в зоне грузино-осетинского конфликта подчинено Смешанной контрольной комиссии, в состав которой входят представители конфликтующих сторон, а также России и Северной Осетии. Вопрос о сплошном разминировании на СКК поднимался. Однако это требует больших денежных затрат, сил и средств, которыми в настоящее время ССПМ не располагает — к слову, смета расходов при проведении подобных операций в «горячих точках» мира под эгидой ООН с аналогичным объемом работ составляет несколько миллионов долларов. Так что инженерные подразделения миротворческих сил предназначены лишь для обеспечения деятельности миротворцев.
Дополнительной работой саперы ССПМ обеспечиваются местными жителями. Люди ждут нападений и стараются с помощью установки мин и гранат на растяжках себя обезопасить, устанавливая адские машинки на тропах между осетинскими и грузинскими селами. Поэтому нынче эти тропинки не соединяют селения, а разделяют их.

— Чаще всего скотчем к дереву примотают гранату Ф-1, а растяжку протянут над тропинкой или над дорогой для гужевого транспорта, — рассказывает подполковник Сергей Ивахненко. — Иногда саму мину местные жители установят по всем правилам саперного дела, но все равно никаких карт минных полей не составляют. Например, недавно сапер нашего батальона сержант Василий Гагиев при проведении инженерной разведки местности обнаружил одну мину ПМН-2 и две мины ПОМЗ на перевале между грузинским селом Кехви и осетинским Итраписи. Вместе с сержантом Анзором Танделовым эти мины он обезвредил.
То саперы «русбата», то их коллеги из осетинского батальона выезжают на разминирование не только в случае обнаружения боеприпасов при передислокации или установке новых наблюдательных постов, но и тогда, когда об этом просят представители сельских администраций или местных правоохранительных органов. Все обнаруженные мины уничтожаются. Однако обстановка в зоне грузино-осетинского конфликта, к сожалению, сейчас такова, что вместо обезвреженных мин в любой момент могут быть установлены новые. Так что без дела осетинским саперам не сидеть. Служба представителей других воинских специальностей в Южной Осетии тоже еще долго не покажется медом.

http://www.redstar.ru/2005/09/10₀₉/4₀₁.html