Русская линия
ИА «Белые воины» А. Федорович31.08.2005 

Наследник традиций
Отрывки из книги «Генерал Каппель». Мельбурн, 1967 год

12-го января 1881-го года жестоким штурмом генерал Скобелев взял крепость Геок-Тепе. Среди отличившихся при штурме был Оскар Павлович Каппель, ординарец Скобелева, награжденный Георгиевским крестом. Это был отец Владимира Оскаровича. Дед Владимира Оскаровича со стороны матери был георгиевским кавалером за Севастополь. Установить точно, откуда вышла фамилия Каппелей не удалось, но по всем признакам в их жилах текла скандинавская кровь.

В уездном небольшом городке Белеве, Тульской губернии, в 1881 году родился будущий герой белой борьбы. Как сын военного, он оканчивает 2-й кадетский корпус в Санкт-Петербурге, а в 1906 году, по окончании Николаевского кавалерийского училища, произведенный Высочайшим приказом в корнеты, выходит в 54-й драгунский Новомиргородский полк, переименованный в 1907-м году в 17-й уланский Новомиргородский полк. Вот что пишет в своем письме его сослуживец, ныне покойный, полковник Сверчков о молодом Каппеле:

«Владимир Оскарович Каппель был убежденным монархистом, преданным вере православной, Батюшке-Царю и своей родине России. Из большинства господ офицеров полка он выделялся всесторонней образованностью, культурностью и начитанностью, думаю, что не осталось ни одной книги в нашей обширной библиотеке, которую он оставил бы непрочитанной. Владимир Оскарович не чуждался общества, особенно общества офицеров полка, любил со своими однополчанами посидеть до поздних часов за стаканом вина, поговорить, поспорить, но всегда в меру, без всяких шероховатостей; поэтому он был всеми любим и всеми уважаем. В военном духе он был дисциплинирован, светски воспитан. Владимира Оскаровича любили все, начиная от рядового 1-го эскадрона, в котором он вместе со мной служил, до командира полка включительно. Внешний вид его сразу внушал симпатию — выше среднего роста, сбитый, хорошо сложенный, ловкий, подвижный, темный блондин с вьющимися короткими волосами».

В других воспоминаниях полковник Вырыпаев, бывший с Владимиром Оскаровичем с начала Белого движения до последних его минут, пишет об особой силе обаяния Каппеля. Чаровали его серо-голубые глаза, его мягкость и тактичность в обращении. Но когда это было нужно, глаза его темнели и такая воля загоралась в них, что никому не пришло бы в голову противоречить. Тот же полковник Вырыпаев пишет, что за все время общения с Владимиром Оскаровичем последнего только два раза покинула его сдержанность, о чем будет сказано ниже.

Ровность и мягкость в обращении, крайняя скромность, полное спокойствие в боевой обстановке, умение разбираться в людях и действовать на их психику, огромная способность учитывать в любой момент любую обстановку и использовать ее, постоянное чувство ответственности за доверенных ему людей, полное отсутствие сухого формализма и постоянная связь и близость с войсками, какое-то особое чутье, благодаря которому он являлся всегда в ответственный момент в наиболее опасном месте и зажигал верою в победу войска, наконец, то, что он никогда не пользовался своим положением и делил наравне с войсками все их горести и радости, бессонные ночи, зачастую голод и холод, — делали его каким-то полубожеством, особенно, среди молодежи. Пожалуй, больше чем кто-нибудь он разбирался в психологии и способах ведения гражданской войны. Будучи сам убежденным монархистом, он не навязывал это никому, не говорил об этом.

Говорить сейчас о восстановлении монархии — это значит только вредить ей", — таков смысл его разговоров с самыми близкими людьми о будущем России.

Профессор Гинс в своей книге «Сибирь, союзники и Колчак» пишет, что однажды Верховный Правитель назвал Каппеля партизаном. И это было так, ибо по мнению Владимира Оскаровича гражданская война — война по существу партизанская и выиграет ее тот, на чьей стороне будут симпатии народа.

«Один ложный шаг может погубить все дело», — говорил Каппель. Во время операций на Волге все взятые в плен красноармейцы, как правило, отпускались разоруженные на волю, и задерживались для разбора и суда только коммунисты. Это заставляло рядовую красноармейскую массу задумываться, а Каппелю отдавали и Симбирск и Сызрань, и Казань. Отпущенные Каппелем красноармейцы, даже вернувшись в свои части, психологически не могли бороться жестоко с теми, чей командир отпустил их живыми, а ему создавали популярность даже среди красноармейцев. На это положение можно возразить, что все равно победителем оказалась армия красная, но дальнейшее изложение покажет, что это вина не Каппеля.

До предела порядочен был Владимир Оскарович в личной жизни. Сила его обаяния, его серо-синие глаза, вся внешность кружила женщинам головы, лишала их здравого смысла, но никогда Каппель не воспользовался этим и не искал дешевых побед. Живя почти четыре месяца в Кургане на формировании своего корпуса, он не имел в городе близких знакомых и нигде не бывал, проводя все время в штабе.

Но наверное никто из белых вождей не переживал той особенной драмы, которая выпала на его долю. После развала фронта 1-й Великой войны судьба занесла его на Волгу, в Самару. Там скоро образовалось Правительство из членов разогнанного большевиками Учредительного собрания, большей частью эсеров, так называемый «Комуч». Каппелю они не верили, как человеку правых убеждений, и если считались с ним, то только по необходимости. В то же время Омск не верил Каппелю, как имевшему дело с эсерами. И если Комуч был скоро разогнан, то Омская Ставка подчеркнуто осторожно относилась к Каппелю.

Верховный Правитель, почти не имея около себя людей богатых опытом государственного управления, не представлявший, что значат слова «карьеризм» или «ложь», метался в поисках правды. Но очень часто он, сам воплощение честности и чести, слышал слова и доклады, которые этими качествами не отличались. Мягкие осторожные, но пропитанные совсем не положительными свойствами слова, слышал он о Каппеле.

«Комуч… эсеры… их ставленник… конечно талантлив, но…» И естественно, что с известной долей предубеждения встретил он Каппеля, приехавшего для доклада в Омск. Но когда встречаются две честные натуры, горящие одним огнем и одной идеей и верой, то скоро они узнают себя один в другом и после получаса разговора оба смертника Адмирал и Генерал поняли друг друга и поверили один другому. Но Адмирал был Правитель и не мог знать тех бесконечных мелких уколов и мелочных препятствий, которые ставились Каппелю в дальнейшем, а последний считал ниже своего достоинства аппелировать к Адмиралу, а кроме того, не считал себя в праве отнимать у него время. Но горечь и боль не отходили ни на миг. В дальнейшем мы увидим какие препятствия ставились Каппелю в его работе и тогда понятны станут тяжелые минуты не раз пережитые им. Но у него была одна цель — освобождение России от коммунизма и эта цель настолько владела им, так пропитала его, что она могуче лечила и раненое самолюбие и беспочвенные обвинения. И тогда, когда настал роковой момент, когда трещал и рушился фронт, когда изменяли союзники — тогда Адмирал сказал Каппелю: «Владимир Оскарович, только на вас одна надежда». Примерно также сказал ему и тогдашний герой Сибири, командующий 1-й армией генерал Анатолий Николаевич Пепеляев.

И забыв все тяжелые минуты, Каппель принял это назначение, чтобы спасти армию или погибнуть с ней. Иного выхода, казалось, не было.

Но оказался третий — он погиб, но армия была спасена.

Как уже было сказано, Каппель в 1906 году, по окончании Николаевского кавалерийского училища вышел корнетом в 54-й драгунский Новомиргородский полк, переименованный в 1907 году в 17-й уланский Новомиргородский полк. В 1906-м году полк был командирован из Варшавской губернии, где была его стоянка, в Пермскую губернию с целью ликвидации большой шайки бывшего унтер-офицера Лбова. Своими разбоями, проводившимися под вывеской революционной борьбы, шайка терроризовала всю Пермскую губернию. Между прочим, Алданов в своем произведении «Самоубийство» упоминает этого Лбова. Полк был размещен по эскадронно и первый эскадрон, в котором служил Каппель, стоял в Перми. Здесь же Владимир Оскарович был назначен полковым адъютантом, и здесь же в его личной жизни произошло событие большой важности.

В нескольких верстах от Перми находится большое село Мотовилиха, где тогда был расположен пушечный завод. Директором этого завода был инженер Строльман, который вместе со своей женой относился ко всем офицерам-кавалеристам с большим предубеждением, считая их легкомысленными ветрогонами и прожигателями жизни. Это мнение их строилось на основании сплетен, разлетавшихся по провинциальной Перми, всегда преувеличенных и прикрашенных, о той веселой жизни, которой в свободное от службы время жили офицеры полка. Поэтому вход в дом Строльманов офицерам полка был закрыт. Но нужно сказать, что главной причиной этого подозрительного отношения было то, что у стариков Строльманов была дочка Ольга Сергеевна, которую они берегли пуще зеницы ока. Но в данном случае полностью оправдалась пословица, что суженого конем не объедешь.

Где-то случайно, на каком-то уездном балу, Ольга Сергеевна познакомилась с Каппелем. Если на него сразу произвела огромное впечатление ее привлекательность, то и она сама тоже оказалась во власти обаяния серо-голубых глаз молодого офицера.

Но так как не только Каппелю, но и самому командиру полка вход в дом Строльманов был закрыт, то молодые люди должны были видаться тайком, а письменную связь поддерживать через горничную Ольги Сергеевны, переносившей за щедрое вознаграждение Каппеля их записки от одного к другому. Разрешить это тяжелое положение помог им случай. Строльман был вызван в управление завода в Петербург и с ним вместе уехала его жена, оставив дочку под наблюдением своего хорошего знакомого, старика инженера, который для более успешного выполнения этой миссии переселился в дом Строльманов. Но это не помогло.

Темный сад, деревья под снегом, в глубине большой дом, окна ставнями закрыты, слышно как за забором промерзшие лошади нетерпеливо переступают.

Каппель ждет.

Чья-то тень мелькнула между деревьев, совсем близко любимые глаза… А потом в санях, в снежном облаке, сумасшедшим махом несут полковые лучшие кони их обоих в туманную даль. Потом свет в окнах маленькой деревенской церкви, возбужденные лица сослуживцев, какое-то подобие хора и сельский священник в старом выцветшем облачении, надевая кольцо на его руку, негромко произносит так страстно-желанные слова:

«Обручается раба Божия Ольга рабу Божию Владимиру».

Все прошло так, как полагалось в славных кавалерийских полках, и из церкви Ольга Сергеевна вышла уже под фамилией Каппель.

Заехав на несколько минут домой, чтобы взять необходимые вещи, она с мужем уехала в Петербург, оставив старика инженера почти без сознания от неожиданного сюрприза.

Приехав в Петербург, молодожены предусмотрительно направились сперва к матери Владимир Оскарович, которая приняла их с распростертыми объятиями, а потом к родителям Ольги Сергеевны. Но те, оповещенные о случившемся телеграммой из Перми, отказались принять молодых и они снова уехали к матери Владимира Оскаровича.

Такой разрыв дипломатических отношений продолжался довольно долго, пока Строльманы не узнали, что Владимир Оскарович принят в академию и проходит там курс. Это заставило их увидеть в нем не кутилу-кавалериста, а серьезного человека, и они положили гнев на милость.

У Владимира Оскаровича и Ольги Сергеевны Каппелей было двое детей — дочь Татьяна, родившаяся в 1909 году и сын Кирилл, родившийся в 1915 году. О судьбе Ольги Сергеевны Каппель точных сведений нет. Известно, что в 1918 году она жила в Екатеринбурге у родных. В это время Каппель пробирался с разваливающегося фронта и был заброшен судьбой в Самару, где и начал свою легендарную борьбу с коммунизмом. Ольга Сергеевна была увезена каким-то комиссаром в Москву в качестве заложницы и дальше все ее следы исчезли. Ходили слухи, что после крушения Белого движения она встретилась с детьми, оставшимися в Иркутске, но соответствует ли это истине — неизвестно.

Окончив академию по первому разряду, Владимир Оскарович нес службу офицера Генерального штаба и на 1-ю мировую войну вышел в чине капитана Генерального штаба, как старший адъютант штаба 37-й пехотной дивизии, а под конец войны был начальником штаба той же дивизии.

Как было сказано выше, В.О. Каппель до своего конца исповедовал монархические взгляды. Февральскую революцию он пережил в нравственном отношении очень тяжело, может быть, тяжелее, чем октябрьскую, так как вторая явилась естественным продолжением первой. В.О. Каппель понимал, что после февраля оздоровление страны может быть только тогда, когда сильный и умный диктатор, придя к власти, уберет с Российского пути звонко болтающее правительство Керенского. В противном случае большевики безусловно захватят на какое-то время власть в свои руки. Попытка генерала Корнилова, единственного в то время человека способного повести Россию по первому пути, кончилась неудачей, благодаря двоедушию и трусости Керенского. После этого октябрь стал логическим заключением февраля и для Каппеля остался один путь — путь борьбы с новой властью, путь борьбы за Россию.

Но будучи убежденным монархистом Владимир Оскарович понимал, что говорить в то время об этом, звать к этому значит только вредить принципу монархии. Взбесившаяся страна, от полуграмотного солдата до профессоров и академиков, открещивалась от этого. Всякое напоминание об этом заставляло настораживаться. «Призрак реакции» только разжигал эту злобу к старому. Надо было не говорить, а действовать, доказывать какое зло и горе несет России советская власть. Надо было уничтожить главный источник этой ненависти, то есть, эту самую власть, а потом, когда страсти остынут, звать русский народ к настоящей русской жизни, возглавляемой потомками тех, кто триста лет вел страну по пути славы и правды.

Владимир Оскарович слишком чтил ушедший в феврале строй, чтобы дешевыми, звонкими фразами говорить о нем — это был для него слишком серьезный вопрос, к которому следует относиться особенно бережно. Каждый злобный, грязный и, в большинстве, до идиотизма глупый выкрик в адрес прошлого глубоко ранил его душу и оскорблял его. Давать лишний повод к этому он не имел права по своим убеждениям; спорить, доказывать было бесполезно; погибнуть за это во время таких споров он не считал себя в праве, так как в душе и уме уже созрело решение встать на путь борьбы с советской властью, конечным этапом каковой было восстановление старого порядка. Но он об этом молчал и только совсем немногие, самые близкие люди знали это. «Говорить о монархии теперь — это значит только вредить ей», — говорил он им.

  Ваше мнение  
 
Автор: *
Email: *
Сообщение: *
  * — Поля обязательны для заполнения.  Разрешенные теги: [b], [i], [u], [q], [url], [email]. (Пример)
  Сообщения публикуются только после проверки и могут быть изменены или удалены.
( Недопустима хула на Церковь, брань и грубость, а также реплики, не имеющие отношения к обсуждаемой теме )
Обсуждение публикации  


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика