Святыни Сербии — прошлое и настоящее

ЦЕТИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Цетинье — это древний политический и духовный центр Черногории. Первые упоминания об этом городе и о Цетинском монастыре относятся к XV веку. Монастырь сразу стал кафедрой сначала Зетского, а затем и Черногорского митрополита. Издавна при обители существовала и школа, основанная в 1863 году, которая ныне носит название Цетинской семинарии. Здесь, в приделе храма Рождества Матери Божией, хранятся великие святыни, привезенные в Сербию русскими эмигрантами, — десница честнаго Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и частица Честнаго Животворящего Креста. Ранее эти святыни вместе с древнейшей Филермской иконой Пресвятой Богородицы хранились у нас в Гатчине.
Приехав в Цетинье к вечеру, мы сразу пошли в храм, где прикладывались к честной деснице Предтечи, вспоминая, что она удостоилась коснуться «верха главы Господни» во время крещения Спасителя в Иордане. К Филермской чудотворной иконе, которую св. апостол Лука, по преданию, написал последней пред Успением Богоматери, приложиться нам, к сожалению, не удалось, так как она до сих пор находится в местном музее.

Здесь же в обители покоятся св. мощи святителя Петра Цетинского (1749−1830). Жизнь святого пришлась на годы, когда, по его собственным словам, «вся Европа была в дурмане и крови». Беды от распрей в своем народе, от нападений Оттоманской империи, от войск Наполеона. Будучи одновременно митрополитом и этнархом (гражданским правителем) Черногории, святитель нес на своих плечах ответственность как за духовную, так и за гражданскую судьбу своей родины. В своем лице этот святой объединил, по слову митр. Амфилохия, «подвижника и воеводу, постника и мудреца, певца и автора самых замечательных посланий в сербской литературе. Короче говоря, он был личностью совершенной во всех отношениях».

В Цетинский монастырь святой пришел, будучи 12 лет от роду. До этого он три года жил при митрополите Черногорском, получая уроки книжного знания от ученых монахов. В 12 лет пострижен в монашество и посвящен во диакона. Не раз св. Петр бывал в Санкт-Петербурге: сначала как молодой архидиакон, а позже — в сане епископа, который принял в 35-летнем возрасте. Из-за происков придворных святой был удален из Петербурга, так и не увидев императрицы Екатерины II, но очень интересно, что, несмотря на это, он писал ей: «Прошу ее величество знать, что я всегда буду предан русскому царскому престолу».

Велик вклад святителя в защиту единства и свободы Сербии, раздираемой междоусобицами и нашествиями агарян. Часто, отслужив Божественную Литургию, святитель с горячим сердцем призывал свое войско на брань с врагом: «покажем агарянам и всем окрестным народам, как мы любим свое отечество и кровью защищаем свободу его; не посрамим своих предков, которые эту свободу отстояли». Святитель и сам всегда был в рядах бойцов, воодушевляя их своим присутствием и молитвой.

Свт. Петр имел добрые отношения с русскими императорами Павлом I и Александром I. Перед последним святой вынужден оправдываться из-за новой клеветы, воздвигнутой на него властолюбцами. День блаженной кончины святого — 18 октября по старому стилю. От нетленных мощей его совершалось множество чудес.

ВЛАДЫКА АМФИЛОХИЙ
Утром, после Божественной Литургии в храме обители, мы встретились с митрополитом Черногорско-Приморским и Зетско-Бородским Амфилохием. Один из старейших архиереев Сербской Церкви, владыка оказался очень простым и доступным в общении. Он воистину утешил нас своей беседой. В своей жизни владыка духовно окормлялся у двух великих святых XX века — прп. Иустина Поповича и старца Паисия Святогорца. С любовью митрополит вспоминал также о встречах с нашим Петербургским владыкой Иоанном (Снычевым). Владыка беседовал с нами на хорошем русском языке: «Сегодня, когда я молился за Литургией, я подумал в себе какое все-таки чудо — Церковь Божия, как она объединяет людей разных народностей и поколений. Как было бы хорошо, чтобы все люди земли одним сердцем и одной душой прославляли Отца и Сына и Духа Святого».

МАДАМ КОБЭ
На вопрос батюшки, откуда владыка так хорошо знает наш язык, он отвечал, что много читал на русском и немало общался с русскими эмигрантами. Тут владыка рассказал о тех годах своей молодости, которые он провел, учась в Швейцарии. В то время там служил старый русский архимандрит Петр, в прошлом царский офицер, который по смерти своей жены принял монашество и священство. Он жил до Второй Мировой войны в Югославии, а затем служил в Берне в маленькой церквушке в подвале дома. Там же в качестве псаломщицы около 20 лет ему помогала одинокая старушка-вдова — мадам Кобэ, тоже из русских. Она порой что-то немного забывала, порой что-то забывал и старик-архимандрит… И тут у них начиналось своеобразное пререкание: «Не так», — доносилось из алтаря, — «Нет, так, — отвечала мадам Кобэ, — меня так учили это петь».

Мадам Кобэ часто приглашала молодого студента Христу — будущего владыку, стараясь подкормить его. При этом она часто заводила беседы на богословские темы, задавая подчас каверзные вопросы, чтобы подготовить студента к служению в сложном современном мире, который так маловерен и любит испытывать всех и вся. «Вот такая была мадам Кобэ, Царство ей Небесное», — закончил митрополит свой рассказ.

ПЬЯНЫЙ ЯНКО
Вторая история владыки была тоже о русском эмигранте — Иоанне (Янко по-сербски). Он был очень бедным, жил совсем один, был верующим, но любил выпивать. Владыка Николай Жичский его всегда принимал и приказывал накормить, выделил даже комнату для него, чтоб при желании Янко мог там переночевать. Все окружающие удивлялись, почему святитель так любит Янко, позволяет ему отдыхать в своем саду, ведь когда Иоанн напивался, он начинал ругаться и вел себя совсем не тихо. Пришло время Иоанну умереть. Владыка Николай назначил день похорон и устроил очень торжественное отпевание, собрав всех священников и лично возглавив службу. Все недоумевали, почему какого-то пьяницу отпевает сам владыка с полным собором священства. Собрался весь город, а после службы святитель сказал слово. «Знаете ли вы, кто был этот наш брат Иоанн? Все горе, весь ужас, пережитый братским русским народом носил он в своей душе. И мы не знаем, что на самом деле вынесла его душа». Это была потрясающая речь, от которой плакал весь народ, все священники. Один иерей вспоминал потом: «Если бы мне кто сказал, что я заплачу при похоронах нашего пьяного Иоанна, я бы только посмеялся, а владыка показал нам чистоту его души и его страдания, которые, несмотря на немощь винопития, сделали его достойным такой соборной молитвы».

ВСЯКОЕ ДЫХАНИЕ ДА ХВАЛИТ ГОСПОДА
Последний рассказ владыки Амфилохия был о старце Паисии Святогорце. Будучи еще иеромонахом, отец Амфилохий часто посещал келлию старца на горе Афон. Очень ему запомнилось пение о. Паисия, это был какой-то грустный вопль ко Господу, очень проникновенный, как крик серны.

Как-то раз, после Литургии, старец приготовил трапезу во дворе, под оливковым деревом. Отец Паисий приготовил рис, оливки, хлеб размоченный в воде, причем о. Амфилохию он положил полную тарелку, а себе совсем немного. На недоумение будущего владыки старец ответил: «Я поел, пока готовил». «Но я не унимался», — повествовал владыка, говоря: «Отец Паисий, ты хочешь показать, что ты подвижник, а я греховодник?». Отец Паисий отвечал на мои пререкания: «Ты, Амфилохий, кажется, очень непослушный монах. Мой Баюн слушается лучше, чем ты». Я знал, что старец жил один, и недоумевал, кого он имел ввиду: «Какой Баюн?» «Вот увидишь! Баюн, Баюн! — крикнул старец, обратившись в сторону дерева, — покажи этому непослушному Амфилохию, что значит послушание». И тут я увидел, как земля около розы, посаженной рядом с оливкой, стала подниматься, появилась большая зеленая жаба и начала квакать. На вопрос, почему старец называет ее Баюном, отец Паисий рассказал, что когда он жил на Синае, там был маленького роста толстый мулла по имени Баюн, в память которого он и назвал своего «послушника». «Вот я отдам моего Баюна в богословскую школу, и из него выйдет гораздо лучший, чем ты, монах и богослов». «Вечером, — сказал старец жабе, — будет у нас поклонение Честному Кресту».

«Днем я посетил монастырь Ставроникита, а вечером, возвращаясь, все думал, что это за поклонение Кресту? Вечером о. Паисия было невозможно найти, он скрывался для молитвы. Но я знал тайный ход в его каливу и потихоньку забрался во двор. Вдруг при закате солнца я ясно увидел, как Баюн, пересекая двор, прыгает ко кресту, стоявшему рядом с келлией старца. Сев напротив креста, Баюн начал раскачиваться и квакать. Это я наблюдал собственными глазами», — закончил рассказ владыка Амфилохий. Слушатели смеялись, а батюшка воскликнул: «Всякое дыхание да хвалит Господа!»