Детский ад

В госдуме всерьез обсуждают: не отправить ли детей в школу прямо из яслей?

Были времена, когда отдавали ребенка в школу чуть ли не в восемь лет. Читать он начинал в девять — это воспринималось как норма. Было два года в начале 80-х, когда с уст педагогов и родителей не сходило слово «шестилетки». Тогда эксперимент лопнул: дети начали болеть. Сегодня на слуху — «пятилетки». Да только храбрых родителей и энергичных руководителей это не настораживает. Менталитет изменился: учиться никогда не рано.

Итак, учиться никогда не рано. Но все-таки в каком возрасте и как нужно начинать подготовку ребенка к школе? Об этом — в беседе с директором Центра стратегических исследований в дошкольном образовании Института стратегических исследований в образовании доктором психологических наук, профессором Владимиром Кудрявцевым.

— Я сейчас скажу совершенно крамольную вещь: ребенка к школе готовить не надо. В том понимании, к которому мы привыкли: не надо муштровать, тренировать, натаскивать. Но чиновники от образования смотрят на это иначе. Насчет раннего обучения за нас уже побеспокоились. На недавних парламентских слушаниях речь шла о том, чтобы дети в начальную школу шли, как и на Западе, в пять лет. И это на фоне грядущей передачи детских дошкольных образовательных учреждений в ведение местных органов власти. Так что сегодня остро стоит вопрос о сохранении системы отечественного дошкольного образования, которое пытаются лишить статуса самобытной образовательной ступени. Пяти-шестилетних детей хотят загнать в школу, расширенную до масштабов двенадцатилетней «социальной резервации».

— Ссылки на европейский опыт неубедительны?

— Ссылки на европейский опыт бьют мимо цели. Да, на Западе мощная система начальных школ. Туда действительно приходят пятилетки. Но кто хотя бы раз побывал в подобной школе, наверняка заметил, что дети и пяти, и шести, и семи лет там воспитываются в режиме игры, свободного творчества, общения, а не постигая учебные дисциплины. А в Японии, кстати, хотят продлить обучение в этом режиме до одиннадцати лет. У нас же школа начинается иногда уже в детском саду. На Западе, кстати, параллельно с начальной школой все-таки работают детские сады, центры детского развития. Все сбалансировано на любые возможности. Потому что изучаются постоянно меняющиеся потребности. Мы же хотим тотально менять систему при невыясненных потребностях, при социальной незащищенности населения. При том что нет государственного стандарта на дошкольное образование. При том что не создан организационный механизм для такого перехода. Похоже, те, кто за это ответствен, об этом не задумываются.

— Классы пятилеток хотят открывать в школах?

— В министерстве образования и науки говорят: классы пятилеток должны открываться в детских садах. Но сегодня такие группы существуют во многих школах. Однако медики, физиологи, гигиенисты тщательно изучили работу традиционных детских садов, садов развивающего типа и садов, похожих на те, грядущие 1−2-е классы начальной школы. Результаты настораживающие. У пяти- и шестилетних школьников обнаружены болезни, которые обычно встречаются у людей зрелого возраста. И здесь нелишне вспомнить наш эксперимент 80-х, когда попробовали отдавать детей учиться с шести лет. Картина была такая же плюс нарушения в области психического развития.

Это оттого, что у нас в начальной школе доминирует не игра, а «3 + 2». К тому же наш опыт показывает: форсировать школьное «3+2» — самый верный путь сделать так, чтобы ребенок не был готов к школе. Это убьет мотивацию учения.

— Но как не натаскивать, если нынче быть зачисленным в школу — все равно что быть зачисленным в вуз: собеседования, экзамены да конкурсы?

— «Экзамены» — нарушение норм. Хотя спрос рождает предложение. Родители ведь нынче норовят чад своих отдавать в школы не простые, а «элитные», из которых, по их мнению, прямая дорожка в Оксфорд или Гарвард. А к такой школе надо готовиться. Вот эта-то «подготовка» чаще всего и оборачивается быстрым угасанием интереса к школьному обучению (уже в первом классе!), школьными неврозами (они молодеют год от года), «выученной беспомощностью» на всю оставшуюся жизнь.

— И что же делать в этой ситуации? Есть ли «формула успеха»?

— Есть. И она проста: развивать творческое воображение ребенка. Но как способность не столько познавательную, сколько универсальную. Ведь воображение — не просто выдумывание каких-то новых и необычных образов действительности. Это еще и умение посмотреть на то, что и как ты делаешь, «со стороны», глазами другого человека. Ребенок оседлал палочку и скачет на ней, как на лошадке. При этом он ведь вживается в образ другого человека — наездника. И так везде…

А мы идем совсем другим путем. Возникают у ребенка затруднения в рисовании, письме, игре на музыкальном инструменте, выполнении какого-то движения на физкультурном занятии — взрослый ужесточает муштру, заставляет ребенка заново и заново отрабатывать образец. А все дело в том, что ребенок просто не видит себя со стороны, у него нет внутренней опоры — того, что дает творческое воображение. Он в детстве недоиграл. Пытаемся выправлять это в школе — и усугубляем ситуацию.

— Значит, панацея — развитие воображения?

— Не панацея, а способ не иметь многих проблем. Дети с развитым воображением не бывают эгоцентричными, стеснительными, закомплексованными. Они легко включаются в учебную ситуацию, видя со стороны, что и как надо делать. Ведь их соавторы и советчики — все человечество, пусть они об этом и не догадываются. Дети с развитым воображением жизнерадостны и открыты миру, но вместе с тем очень избирательны и критичны. Прежде всего к самим себе. Воображение избавляет детей да и взрослых от самого страшного — внутреннего одиночества. С этим отчасти связана, например, острейшая проблема подросткового алкоголизма и наркомании.

— Могли бы вы кратко охарактеризовать программу, развивающую воображение?

— Умения и навыки у детей мы формируем не традиционным путем тренажа по шаблону. Можно, например, иностранные слова зубрить, а можно в увлекательном диалоге заняться расшифровкой посланий-шифрограмм, входя в образы разведчиков, следопытов и т. д. Это расширяет возможности осмысленной ориентировки ребенка в материале. Формирование самой этой ориентировки должно предшествовать овладению техникой деятельности.

Но воображение нужно развивать скоординированно во всех направлениях образовательной работы — от физкультурно-оздоровительного до художественно-эстетического. На что и нацеливает наша программа. Сейчас наш проект внедряется в дошкольных учреждениях более чем 50 регионов России, и мы имеем возможность достоверно судить о его эффективности в сравнении с обычными детскими садами.

— Хорошо, допустим, дошкольное детство позади и воображение у ребенка развито. Что дальше?

— В последние годы мы заняты разработкой многоступенчатых систем развивающего образования, которые охватывают дошкольное звено, начальную школу, старшие классы. Если мы хотим в школе продолжить работу, которую начали в дошкольном учреждении, то прежде всего должны формировать и поддерживать в детях желание и умение учиться. Это главное, что призвано обеспечивать школьное образование в отличие от простой передачи знаний, умений и навыков, но в массе своей не обеспечивает.

Научить учиться, в частности, означает: научить задавать вопросы, озадачиваться, сомневаться, спорить (со сверстником, учителем, самим собой), строить учебные диалоги, самостоятельно оценивать свои возможности и многое другое. Знания — только инструмент всей этой непростой работы. Как видите, умение учиться по большому счету совпадает с умением мыслить. А умение мыслить неотделимо от способности к воображению.

— Говорят, сегодня на наших бедных детях «обкатывают» огромное количество программ — с грифом минобразования и без оного. Прямо-таки вакханалия свободы. Как, не вникая в педагогические тонкости, почувствовать, стоит ли отдавать ребенка именно в это дошкольное учреждение?

— Сегодня педагоги дошкольных учреждений используют в своей работе около 40 программ — официальных, «неофициальных» — тьма. Официального запрета на них нет, хотя имеется соответствующая позиция в Законе РФ «Об образовании». Есть полузапрет: использовать негрифованное нежелательно. И люди начинают «грифовать», где хотят или могут, — в районных управлениях образования, областных педагогических институтах… В итоге вчера работали по одной программе — не понравилось (или не получилось), перешли на другую. Так и раздробляют педагоги целостное пространство детского развития.

А если говорить о судьбоносном для ребенка моменте выбора дошкольного учреждения или школы, так родители его в момент этот оказываются перед этаким «шведским столом». Он опасен. Если в детском саду много играют, рисуют, поют, танцуют, конструируют, воспитатели много общаются с детьми как заинтересованные партнеры, соавторы, единомышленники и получают от этого удовольствие, велика вероятность, что вы привели малыша куда надо. Признаюсь: когда я прихожу в детский сад, всегда внимательно рассматриваю коллективные произведения — рисунки и поделки воспитателей и детей. Для меня это лакмусовая бумажка, проявляющая уровень человеческих и профессиональных качеств педагогов. Стоит насторожиться, когда вы приходите в группу и видите перед собой класс, в котором идет урок, если общение на уроке сведено к вопросно-ответному ритуалу. Если от садика не веет радостью — вы сразу это почувствуете. После этого можно поинтересоваться, какие программы используются в учреждении.

— При выборе школы вы рекомендуете ту же методику?

— Человеческие и профессиональные качества учителя иногда оказываются более значимыми, чем реализуемые программы. Так что смотрите на людей. И еще на своего ребенка. Постарайтесь объективно оценить его возможности. Сейчас сделать это несложно — есть психологические консультации. Причем подвергать ребенка психологической диагностике нужно несколько раз: за год до поступления в школу, за полгода, за два месяца и за несколько недель. Все может очень меняться. Профессиональные психологи, как правило, дают адекватную информацию относительно уровня психологической готовности ребенка к школе. Особенно важно оценить психофизическую выносливость ребенк, а и ни в коем случае нельзя скрывать реальные данные о его здоровье: если у ребенка, к примеру, есть органические нарушения нервной системы, а его определяют в школу с заведомо большой нагрузкой, он за родительские амбиции заплатит дорого.